г О Д Ъ 43-й.
Пятьдесятъ N°N° въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., * в года—4р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к., съ пѳрѳс. 9 р. и 5 р. За границу 12 р.
Перемѣна адреса—50 к.; городского на иногородній—до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія—25 к. стр. петита. Болѣе 1 раза—уступка по соглашенію.
Телефонъ 46-62*
Адресъ редакціи жур. „Будильника“:
Москва, Тверская, домъ Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 часовъ. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей не обязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по
усмотрѣнію редакціи.1907 г,—9 СЕНТЯБРЯ, № 35.
СОЛЬ МУДРОСТИ.
Помни вечеромъ и днемъ, Ночью, утромъ спозаранку, Что „клюетъ11 вездѣ всегда
Рыба только на „приманку1*...
Наши карикатуры.
Истинно=р\?ссціе герои.
Онъ шелъ величаво, шелъ величаво, пока не добрелъ до страны гиперборейской.
Рѣчь идетъ о прогрессѣ, который обошелъ Европу, перекинулся въ Японію и только въ Россіи наткнулся на упорныхъ „супротивниковъ“.
Эти супротивники прогресса—извѣстные всероссійскія „халатность11 и „пьянство11.
РІстинно-русскіе герои, которые свирѣпствуютъ по лицу земли русской.
Герои поддерживаютъ и питаютъ другъ друга. Только въ пьяной странѣ допустима халатность въ дѣлахъ и, наоборотъ, халатность приводитъ къ пьяному бездѣлью.
Халатность и пьянство, инертно-бездѣятельные герои, однако, отлично работаютъ во славу нищеты и отсталости русскаго народа.
Съ халатностью борется новый режимъ, растолкавшій бюрократію; но отъ пьянства и освободительное движеніе не освободило.
Противъ пьянства есть много средствъ, но ни одного вѣрнаго, и при новыхъ условіяхъ оно также властно орудуетъ и буйствуетъ.
Неудивительно, что возъ россійскаго прогресса, застрявшій въ родномъ болотѣ, и поіынѣ тамъ.
А пора-бы ослабить истинно-русскіе тор.іазы, чтобы двинуть возъ съ мѣста.
Наши ш а р ж ад.
Проф. Ц. А. Кюи.
Профессоръ Инженерной Академіи, читающій свои лекціи, какъ композиторъ, по нотамъ...
Обо всемъ.
Суробымъ сумракомъ одѣты
Въ грядущей жизни наши дни... Молчатъ эсдеки и кадэты...
Гдѣ, гдѣ они?!
Грозятся бомбами эсэры, Смакуютъ черные погромъ,
U ждутъ съ болненіемъ холеры Всѣ, беѣ кругомъ!
Новай Щоеква.
Дома новы, но привычки стары. Особенно дома и привычки купеческіе.
Ихъ степенства издревле привыкли поддерживать милостями „странныхъ людей11.
И эта старая привычка осталась при новыхъ домахъ въ мавританско-рококотистыхъ стиляхъ.
Въ древнія времена отводился спеціальный день въ недѣлю, субботній, для подачи и раздачи, въ новѣйшее время этимъ заняты цѣлые дни.
Купеческіе аппартаменты обращались въ страннопріимные дома, куда стекались разные калики-перехожіе.
Подавали, положимъ, грошами, но безъ отказа. А за это странники и странницы потѣшали сказками о заморскихъ чудахъ, о людяхъ съ песьими головами, о пупѣ земли и адскомъ огнѣ.
ОКОЛО БИРЖИ,
Садясь за утреній чай, я беру газету; а въ газетѣ прежде всего набрасываюсь на биржевой бюллетень.
— А ну-ка, что съ закутиловскими? А ну-ка, что заманиловскія говорятъ?
Великое счастье, что по праздникамъ не бываетъ биржи; иначе, сидя по понедѣльникамъ безъ газетъ, ничего не зная о биржевыхъ котировкахъ, горячій человѣкъ могьбы на стѣну лѣзть.
— Ухнули нефтяныя или въ гору пошли? Удержались желѣзнодѣлательныя или не удержались?
На биржѣ, можетъ, великія событія совершились, а человѣкъ впотьмахъ бродитъ, человѣку ничего неизвѣстно. Повторяю, великое благо, что газеты не выходятъ послѣ небиржевыхъ дней. Другихъ новостей я охотно подожду. Не все равно, днемъ раньше или днемъ позже узнаю я, гдѣ сколько холерныхъ случаевъ было, гдѣ усадьбу сожгли, гдѣ артельщика ограбили и гдѣ бомбу бросили, а что касается до биржевыхъ бюллетенейдоя несогласенъ ихъ ждать. Нѣтъ!
Прочтя за чаемъ нынѣшній бюллетень, я отбрасываю газету и съ сокрушеніемъ говорю: „э-э-эхъ!11
Чертопхановскія акціи, чортъ ихъ возьми, еще поднялись; съ минувшаго мѣсяца только и дѣлаютъ, что поднимаются, точно онѣ не акціи, а прости Господи, юбки ка
фешантанныхъ пѣвицъ! Что касается до паевъ товарищества „Декамеронъ11, то паи товарищества бѣгутъ въ гору даже быстрѣе чертопхановскихъ. Эти паи бѣгутъ въ гору прямо съ головокружительной быстротой. Увы! Не послушайся я Тараса Даниловича, я былъ бы теперь въ большихъ барышахъ: два мѣсяца тому назадъ я хотѣлъ купить и тѣхъ и другихъ. Но Тарасъ Даниловичъ отсовѣтовалъ: по его мнѣнію, они были мало надежны. И нашелъ-же я кого слушать?!
Съ губъ моихъ съ прежнимъ сокрушеніемъ срывается: „э-э-эхъ!11
Послѣ чаю я беру шапку и иду къ Тарасу Даниловичу.
— Читалъ биржевой бюллетень, глупецъ?—спрашиваю я мрачно.
Тарасъ Даниловичъ щуритъ свои подслѣповатые глазки, ежится, какъ береста, подъ которую подложили хорошій огонь, и такъже мрачно, какъ я спрашиваю, отвѣчаетъ:
— Читалъ.
— Читалъ, какъ чертопхановскія поднялись? Читалъ, какъ „Декамеронъ11 лѣзетъ въ гору?
— И это читалъ.
— Купи я ихъ, я-бы загребалъ барыши, а ты отсовѣтовалъ! Никогда я тебѣ не прощу этого... совѣтчикъ!
Тарасъ Даниловичъ виновато потупляетъ голову; мнѣ кажется, что въ глубинѣ души его мучаютъ угрызенія совѣсти, хотя наружно онъ старается бодриться.
— Кто-же ихъ зналъ, Миша?—кротко спрашиваетъ онъ.—-Предполагай я что-нибудь подобное, я-бы, конечно, и слова те
бѣ поперекъ не сказалъ. При всемъ томъ тебѣ не слѣдуетъ особенно огорчаться: по моему совѣту мы пополамъ купили акцій общества „Смерть мухамъ-1 на двадцать тысячъ да на двадцать тысячъ акцій компаніи „Прогаръ11. И что-же? Развѣ эти акціи упали? Развѣ онѣ не продолжаютъ повышаться?
—■ Мда... еле-еле на пятачекъ въ мѣсяцъ. По-истинѣ, черепашья быстрота. Прежде, чѣмъ при такой быстротѣ дождешься маломальски порядочныхъ результатовъ, помрешь двадцать разъ.
— Ну, гдѣ же на пятачекъ въ мѣсяцъ? Ты черезчуръ мрачно смотришь на вещи, Миша. „Прогаръ11 не на пятачокъ, а на цѣлый четвертакъ повысился. — Все равно—чепуха!
Тарасъ Даниловичъ задумчиво поглажш ваетъ бородку и вдругъ встряхиваетъ головой.
— А кто-же мѣшаетъ намъ теперь купить и тѣхъ и другихъ, Миша?-спрашиваетъ онъ.—Кто намъ мѣшаетъ подумать, да и купить этакъ тысченокъ на полтарастаУ
Я умиляюсь и вскрикиваю:
— Чортъ тебя подери, ты правъ.
— Хе-хе-хе. Возьмемъ да и купимъ Миша! — Ей-Богу, купимъ! Чего зѣвать? — На полтараста?
— Зачѣмъ на полтараста? Купимъ на двѣсти тысячъ: сумма круглѣй.
— И то правда. Двѣсти тысячъ дѣйствительно круглѣе. Удивляюсь, почему мы не купили двѣ недѣли назадъ? Вѣдь, и тѣ и другія будутъ лѣзть въ гору еще, по край
Пятьдесятъ N°N° въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., * в года—4р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к., съ пѳрѳс. 9 р. и 5 р. За границу 12 р.
Перемѣна адреса—50 к.; городского на иногородній—до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія—25 к. стр. петита. Болѣе 1 раза—уступка по соглашенію.
Телефонъ 46-62*
Адресъ редакціи жур. „Будильника“:
Москва, Тверская, домъ Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 часовъ. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей не обязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по
усмотрѣнію редакціи.1907 г,—9 СЕНТЯБРЯ, № 35.
СОЛЬ МУДРОСТИ.
Помни вечеромъ и днемъ, Ночью, утромъ спозаранку, Что „клюетъ11 вездѣ всегда
Рыба только на „приманку1*...
Наши карикатуры.
Истинно=р\?ссціе герои.
Онъ шелъ величаво, шелъ величаво, пока не добрелъ до страны гиперборейской.
Рѣчь идетъ о прогрессѣ, который обошелъ Европу, перекинулся въ Японію и только въ Россіи наткнулся на упорныхъ „супротивниковъ“.
Эти супротивники прогресса—извѣстные всероссійскія „халатность11 и „пьянство11.
РІстинно-русскіе герои, которые свирѣпствуютъ по лицу земли русской.
Герои поддерживаютъ и питаютъ другъ друга. Только въ пьяной странѣ допустима халатность въ дѣлахъ и, наоборотъ, халатность приводитъ къ пьяному бездѣлью.
Халатность и пьянство, инертно-бездѣятельные герои, однако, отлично работаютъ во славу нищеты и отсталости русскаго народа.
Съ халатностью борется новый режимъ, растолкавшій бюрократію; но отъ пьянства и освободительное движеніе не освободило.
Противъ пьянства есть много средствъ, но ни одного вѣрнаго, и при новыхъ условіяхъ оно также властно орудуетъ и буйствуетъ.
Неудивительно, что возъ россійскаго прогресса, застрявшій въ родномъ болотѣ, и поіынѣ тамъ.
А пора-бы ослабить истинно-русскіе тор.іазы, чтобы двинуть возъ съ мѣста.
Наши ш а р ж ад.
Проф. Ц. А. Кюи.
Профессоръ Инженерной Академіи, читающій свои лекціи, какъ композиторъ, по нотамъ...
Обо всемъ.
Суробымъ сумракомъ одѣты
Въ грядущей жизни наши дни... Молчатъ эсдеки и кадэты...
Гдѣ, гдѣ они?!
Грозятся бомбами эсэры, Смакуютъ черные погромъ,
U ждутъ съ болненіемъ холеры Всѣ, беѣ кругомъ!
Новай Щоеква.
Дома новы, но привычки стары. Особенно дома и привычки купеческіе.
Ихъ степенства издревле привыкли поддерживать милостями „странныхъ людей11.
И эта старая привычка осталась при новыхъ домахъ въ мавританско-рококотистыхъ стиляхъ.
Въ древнія времена отводился спеціальный день въ недѣлю, субботній, для подачи и раздачи, въ новѣйшее время этимъ заняты цѣлые дни.
Купеческіе аппартаменты обращались въ страннопріимные дома, куда стекались разные калики-перехожіе.
Подавали, положимъ, грошами, но безъ отказа. А за это странники и странницы потѣшали сказками о заморскихъ чудахъ, о людяхъ съ песьими головами, о пупѣ земли и адскомъ огнѣ.
ОКОЛО БИРЖИ,
Садясь за утреній чай, я беру газету; а въ газетѣ прежде всего набрасываюсь на биржевой бюллетень.
— А ну-ка, что съ закутиловскими? А ну-ка, что заманиловскія говорятъ?
Великое счастье, что по праздникамъ не бываетъ биржи; иначе, сидя по понедѣльникамъ безъ газетъ, ничего не зная о биржевыхъ котировкахъ, горячій человѣкъ могьбы на стѣну лѣзть.
— Ухнули нефтяныя или въ гору пошли? Удержались желѣзнодѣлательныя или не удержались?
На биржѣ, можетъ, великія событія совершились, а человѣкъ впотьмахъ бродитъ, человѣку ничего неизвѣстно. Повторяю, великое благо, что газеты не выходятъ послѣ небиржевыхъ дней. Другихъ новостей я охотно подожду. Не все равно, днемъ раньше или днемъ позже узнаю я, гдѣ сколько холерныхъ случаевъ было, гдѣ усадьбу сожгли, гдѣ артельщика ограбили и гдѣ бомбу бросили, а что касается до биржевыхъ бюллетенейдоя несогласенъ ихъ ждать. Нѣтъ!
Прочтя за чаемъ нынѣшній бюллетень, я отбрасываю газету и съ сокрушеніемъ говорю: „э-э-эхъ!11
Чертопхановскія акціи, чортъ ихъ возьми, еще поднялись; съ минувшаго мѣсяца только и дѣлаютъ, что поднимаются, точно онѣ не акціи, а прости Господи, юбки ка
фешантанныхъ пѣвицъ! Что касается до паевъ товарищества „Декамеронъ11, то паи товарищества бѣгутъ въ гору даже быстрѣе чертопхановскихъ. Эти паи бѣгутъ въ гору прямо съ головокружительной быстротой. Увы! Не послушайся я Тараса Даниловича, я былъ бы теперь въ большихъ барышахъ: два мѣсяца тому назадъ я хотѣлъ купить и тѣхъ и другихъ. Но Тарасъ Даниловичъ отсовѣтовалъ: по его мнѣнію, они были мало надежны. И нашелъ-же я кого слушать?!
Съ губъ моихъ съ прежнимъ сокрушеніемъ срывается: „э-э-эхъ!11
Послѣ чаю я беру шапку и иду къ Тарасу Даниловичу.
— Читалъ биржевой бюллетень, глупецъ?—спрашиваю я мрачно.
Тарасъ Даниловичъ щуритъ свои подслѣповатые глазки, ежится, какъ береста, подъ которую подложили хорошій огонь, и такъже мрачно, какъ я спрашиваю, отвѣчаетъ:
— Читалъ.
— Читалъ, какъ чертопхановскія поднялись? Читалъ, какъ „Декамеронъ11 лѣзетъ въ гору?
— И это читалъ.
— Купи я ихъ, я-бы загребалъ барыши, а ты отсовѣтовалъ! Никогда я тебѣ не прощу этого... совѣтчикъ!
Тарасъ Даниловичъ виновато потупляетъ голову; мнѣ кажется, что въ глубинѣ души его мучаютъ угрызенія совѣсти, хотя наружно онъ старается бодриться.
— Кто-же ихъ зналъ, Миша?—кротко спрашиваетъ онъ.—-Предполагай я что-нибудь подобное, я-бы, конечно, и слова те
бѣ поперекъ не сказалъ. При всемъ томъ тебѣ не слѣдуетъ особенно огорчаться: по моему совѣту мы пополамъ купили акцій общества „Смерть мухамъ-1 на двадцать тысячъ да на двадцать тысячъ акцій компаніи „Прогаръ11. И что-же? Развѣ эти акціи упали? Развѣ онѣ не продолжаютъ повышаться?
—■ Мда... еле-еле на пятачекъ въ мѣсяцъ. По-истинѣ, черепашья быстрота. Прежде, чѣмъ при такой быстротѣ дождешься маломальски порядочныхъ результатовъ, помрешь двадцать разъ.
— Ну, гдѣ же на пятачекъ въ мѣсяцъ? Ты черезчуръ мрачно смотришь на вещи, Миша. „Прогаръ11 не на пятачокъ, а на цѣлый четвертакъ повысился. — Все равно—чепуха!
Тарасъ Даниловичъ задумчиво поглажш ваетъ бородку и вдругъ встряхиваетъ головой.
— А кто-же мѣшаетъ намъ теперь купить и тѣхъ и другихъ, Миша?-спрашиваетъ онъ.—Кто намъ мѣшаетъ подумать, да и купить этакъ тысченокъ на полтарастаУ
Я умиляюсь и вскрикиваю:
— Чортъ тебя подери, ты правъ.
— Хе-хе-хе. Возьмемъ да и купимъ Миша! — Ей-Богу, купимъ! Чего зѣвать? — На полтараста?
— Зачѣмъ на полтараста? Купимъ на двѣсти тысячъ: сумма круглѣй.
— И то правда. Двѣсти тысячъ дѣйствительно круглѣе. Удивляюсь, почему мы не купили двѣ недѣли назадъ? Вѣдь, и тѣ и другія будутъ лѣзть въ гору еще, по край