Крымскіе силуэты.
— Однако, вы въ Крыму всѣхъ дамъ плѣнили!..
— О, да, меня прямо называютъ экспропріаторомъ дамскихъ сердецъ.
Брачная примѣта.
— Мы развѣ затѣмъ пріѣхали въ Крымъ, чтобы всѣ здѣсь за тобой ухаживали?
— Это необходимо, мой милый! А то, вѣдь, догадаются, что мы не женаты!
— Вы больше любите кататься на лодкѣ или на автомобилѣ?
— На лодкѣ; скорѣе пристанешь къ
„тихой пристани ...
Чудо-ребенокъ.
— Какія времена настали! Эти общественные вопросы въ газетахъ, эти ужасы на каждомъ шагу...
— Да, эти ужасныя газетныя сообщенія! И, знаете, по моему, молодежь, совершенно права, если, не стѣсняясь, веселится... потому что жизнь такъ страшно серьезна...
— Что вы говорите, молодежь права?.. Но если-бъ вы знали, какъ она веселится, вы-бы но оправдывали ее... Нынѣшняя молодежь, мой другъ, это ужасная молодежь! Она позоръ нашего вѣка! Вы счастливы, что у васъ нѣтъ дѣтей...
— Позвольте, я имѣю сына...
— Какъ, вы имѣете сына и находите, что молодежь хорошо ведетъ себя? Вотъ это непонятно... Вы меня совершенно удивляете! Развѣ, имѣя сына, можно такъ говорить?
— Очевидно, можно...
— Значитъ, вашъ сынъ не шатается по увеселительнымъ мѣстамъ и не влюбляется въ хористокъ? Онъ не дѣлаетъ долговъ? Не говоритъ, захлебываясь, объ экспропріаціяхъ?
— Нѣтъ.
— Это необыкновенно! Экстраординарно! Скажите, пожалуйста, онъ не играетъ на бѣгахъ и скачкахъ? Не посѣщаетъ клубовъ? Не грозить самоубійствомъ, если вы не дадите ему сто рублей на мелкіе расходы? — Нисколько.
— Удивительно! А онъ не является пьяный домой и не приходится его раздѣвать и уклады, вать? Не бѣгаетъ за женщинами? Не ужинаетъ въ кабинетахъ?
— Никогда.
— А, я понимаю! Онъ, навѣрно, зачитывается брошюрами, участвуетъ въ партіяхъ, говоритъ на собраніяхъ...
— Ничуть, мой сынъ не занимается еще политикой.
— Ну, теперь ясно! Онъ, значитъ, спортсменъ, помѣшанъ на гонкахъ, особенно увлекается автомобилемъ... мчится, какъ бѣшеный, по улицамъ столицы, давитъ прохожихъ, калѣчитъ дѣтей... и вы, конечно, платите за него штрафы...
— Нѣтъ, мой сынъ не катается ни на автомобилѣ, ни на велосиподѣ.
— Такъ, извините, вы смѣетесь надо мной... я не могу вамъ повѣрить! Имѣть сына, которыйбы не кутилъ и не игралъ, не увлекался спортомъ или порнографіей, не страдалъ неврастеніей и не бездѣльничалъ... Да это феноменъ! Чудо-ребенокъ!
— Вовсе не чудо, а самый обыкновенный... — Какого-же возраста вашъ сынъ? — Ему десять мѣсяцевъ отъ роду.
Другъ-Гораціо.
Публицисту.
Не жди,
Покуда грянетъ громъ,
Буди
Трудою всҍхъ кругомъ! Громъ загремитъ
И всполошитъ
Народъ....
Зови трубой
На бой съ судьбой,
Впередъ!..
Варенье варятъ.
Хозяйка только что собралась варить вишневое варенье. Вдругъ нагрянули дачные гости, съ дѣтьми. Хозяйка убѣгаетъ распорядиться насчетъ самовара, а блюдо съ вишнями оставляетъ на столѣ. Возвращается назадъ, блюдо пустое.
— Батюшки, гдѣ же ягоды?
Мамаша-гостья, мило улыбаясь:
— А мы ихъ, Анна Петровна, очистили!
**** — Мама, дай пѣнокъ! — Вредно тебѣ. — А папѣ нѣтъ?
— Когда-же папа ѣлъ пѣнки?
— А давеча Иванъ Ивановичъ, когда уходилъ, назвалъ его „пѣнкосниматель ... Какія папа больше пѣнки любитъ снимать: вишневыя, или малиновыя?
— Пошелъ вонъ. Скажу папѣ—онъ тебя выдеретъ.
Н.
Славные рыцари и благородная
дама.
Двое молодыхъ и прекрасныхъ рыцарей, принадлежавшихъ къ лучшимъ фамиліямъ, отличались неустрашимостью и благородствомъ.
Ихъ предки прославили свои имена еще во времена крестовыхъ походовъ и украсили исторію своего народа замѣчательными страницами.
Молодые и прекрасные рыцари всегда чтили традиціи своихъ благородныхъ фамилій и неуклонно стремились къ тому, чтобы прославить свои имена.
Страсти у благородныхъ рыцарей были тоже возвышенныя и благородныя, почему оба они и полюбили одну самую прекрасную и благородную даму. Ихъ рыцарское достоинство не позволяло имъ, конечно, влюбиться въ какую-нибудь недостойную вниманія ничтожную женщину. Ихъ предки перевернулись-бы въ гробу, увидя такое измельчаніе своей породы.
Поэтому предметомъ благородной страсти благородныхъ рыцарей и явилась не менѣе благородная дама графской крови, которая обитала въ старинномъ замкѣ, называвшемся „Шантанъ-Кабакъбургъ“.
Эта благородная дама графской крови имѣла обыкновеніе показываться въ своемъ замкѣ, передъ многочисленными зваными гостями, не иначе, какъ въ шелковыхъ ночныхъ сорочкахъ, или въ панталончикахъ, обшитыхъ чудными кружевами...
Она была, вслѣдствіе своего благороднаго происхожденія, скромна и высоконравственна; въ ея движеніяхъ, когда она, напримѣръ, въ присутствіи гостей, высоко поднимала ножки, было столько цѣломудрія и прирожденнаго аристократизма, что благородные рыцари готовы были отдать жизнь для защиты ея чести, если-бы кто-нибудь произнесъ хотя-бы только оскорбительный намекъ.
Весьма естественно, что каждый изъ этихъ благородныхъ рыцарей хотѣлъ обладать благородною и цѣломудренною красавицей, хотя-бы для этого ему пришлось переступить черезъ трупъ своего противника.
Такъ дѣло и вышло. Благородные рыцари, изъза обладанія сердцемъ красавицы-графини Шантанъ-Кабакъ-бургъ, выступили на турнирѣ, мѣстомъ для котораго избрали владѣнія ихъ общаго друга— фонъ-Ресторатора, въ его имѣніи—„Кабинетъ-Сепаре“.
На рыцарскомъ турнирѣ, въ числѣ прочихъ, присутствовала и сама благородная дама; парикъ на ея головѣ былъ надѣтъ на бокъ, чего требовали традиціи ея благороднаго рода; одна щека была нарумянена, а другая—стерта, а брови размазаны по всему лбу, что дѣлалось въ видѣ доказательства ея принадлежности къ графскому роду Шантанъ-Кабакъ-бурговъ, причемъ въ рукахъ она держала бутылку съ нѣжными духами „Шампанея“ и нюхала, прикладывая бутылку, по обычаю того времени, не къ носу, а ко рту.
Наконецъ, когда благородная дама, отерла губы подоломъ нижней юбки, подмигнувъ одному изъ благородныхъ рыцарей—это явилось сигналомъ къ началу турнира...
Потомки героевъ крестовыхъ походовъ схватились за копья, называвшіяся Револь-Верами, и грянулъ бой.
Вой былъ очень кратокъ, но безпощаденъ, ибо каждому хотѣлось скорѣе быть побѣдителемъ и обладателемъ достойнѣйшей, прекраснѣйшей и благороднѣйшей изъ женщинъ.
Но... оба благородныхъ и храбрыхъ рыцаря пали, обливаясь кровью. Благородная графиня, какъ требовалъ этикетъ того времени, завизжала и, подобравъ юбки, бросилась бѣжать...
Благородные рыцари поплатились жизнью, но и, умирая, они были счастливы тѣмъ, что отдали жизнь за такое сокровище... И тѣни ихъ предковъ—героевъ крестовыхъ походовъ — незримо благословляли ихъ славную смерть...
Фавнъ.
— Однако, вы въ Крыму всѣхъ дамъ плѣнили!..
— О, да, меня прямо называютъ экспропріаторомъ дамскихъ сердецъ.
Брачная примѣта.
— Мы развѣ затѣмъ пріѣхали въ Крымъ, чтобы всѣ здѣсь за тобой ухаживали?
— Это необходимо, мой милый! А то, вѣдь, догадаются, что мы не женаты!
— Вы больше любите кататься на лодкѣ или на автомобилѣ?
— На лодкѣ; скорѣе пристанешь къ
„тихой пристани ...
Чудо-ребенокъ.
— Какія времена настали! Эти общественные вопросы въ газетахъ, эти ужасы на каждомъ шагу...
— Да, эти ужасныя газетныя сообщенія! И, знаете, по моему, молодежь, совершенно права, если, не стѣсняясь, веселится... потому что жизнь такъ страшно серьезна...
— Что вы говорите, молодежь права?.. Но если-бъ вы знали, какъ она веселится, вы-бы но оправдывали ее... Нынѣшняя молодежь, мой другъ, это ужасная молодежь! Она позоръ нашего вѣка! Вы счастливы, что у васъ нѣтъ дѣтей...
— Позвольте, я имѣю сына...
— Какъ, вы имѣете сына и находите, что молодежь хорошо ведетъ себя? Вотъ это непонятно... Вы меня совершенно удивляете! Развѣ, имѣя сына, можно такъ говорить?
— Очевидно, можно...
— Значитъ, вашъ сынъ не шатается по увеселительнымъ мѣстамъ и не влюбляется въ хористокъ? Онъ не дѣлаетъ долговъ? Не говоритъ, захлебываясь, объ экспропріаціяхъ?
— Нѣтъ.
— Это необыкновенно! Экстраординарно! Скажите, пожалуйста, онъ не играетъ на бѣгахъ и скачкахъ? Не посѣщаетъ клубовъ? Не грозить самоубійствомъ, если вы не дадите ему сто рублей на мелкіе расходы? — Нисколько.
— Удивительно! А онъ не является пьяный домой и не приходится его раздѣвать и уклады, вать? Не бѣгаетъ за женщинами? Не ужинаетъ въ кабинетахъ?
— Никогда.
— А, я понимаю! Онъ, навѣрно, зачитывается брошюрами, участвуетъ въ партіяхъ, говоритъ на собраніяхъ...
— Ничуть, мой сынъ не занимается еще политикой.
— Ну, теперь ясно! Онъ, значитъ, спортсменъ, помѣшанъ на гонкахъ, особенно увлекается автомобилемъ... мчится, какъ бѣшеный, по улицамъ столицы, давитъ прохожихъ, калѣчитъ дѣтей... и вы, конечно, платите за него штрафы...
— Нѣтъ, мой сынъ не катается ни на автомобилѣ, ни на велосиподѣ.
— Такъ, извините, вы смѣетесь надо мной... я не могу вамъ повѣрить! Имѣть сына, которыйбы не кутилъ и не игралъ, не увлекался спортомъ или порнографіей, не страдалъ неврастеніей и не бездѣльничалъ... Да это феноменъ! Чудо-ребенокъ!
— Вовсе не чудо, а самый обыкновенный... — Какого-же возраста вашъ сынъ? — Ему десять мѣсяцевъ отъ роду.
Другъ-Гораціо.
Публицисту.
Не жди,
Покуда грянетъ громъ,
Буди
Трудою всҍхъ кругомъ! Громъ загремитъ
И всполошитъ
Народъ....
Зови трубой
На бой съ судьбой,
Впередъ!..
Варенье варятъ.
Хозяйка только что собралась варить вишневое варенье. Вдругъ нагрянули дачные гости, съ дѣтьми. Хозяйка убѣгаетъ распорядиться насчетъ самовара, а блюдо съ вишнями оставляетъ на столѣ. Возвращается назадъ, блюдо пустое.
— Батюшки, гдѣ же ягоды?
Мамаша-гостья, мило улыбаясь:
— А мы ихъ, Анна Петровна, очистили!
**** — Мама, дай пѣнокъ! — Вредно тебѣ. — А папѣ нѣтъ?
— Когда-же папа ѣлъ пѣнки?
— А давеча Иванъ Ивановичъ, когда уходилъ, назвалъ его „пѣнкосниматель ... Какія папа больше пѣнки любитъ снимать: вишневыя, или малиновыя?
— Пошелъ вонъ. Скажу папѣ—онъ тебя выдеретъ.
Н.
Славные рыцари и благородная
дама.
Двое молодыхъ и прекрасныхъ рыцарей, принадлежавшихъ къ лучшимъ фамиліямъ, отличались неустрашимостью и благородствомъ.
Ихъ предки прославили свои имена еще во времена крестовыхъ походовъ и украсили исторію своего народа замѣчательными страницами.
Молодые и прекрасные рыцари всегда чтили традиціи своихъ благородныхъ фамилій и неуклонно стремились къ тому, чтобы прославить свои имена.
Страсти у благородныхъ рыцарей были тоже возвышенныя и благородныя, почему оба они и полюбили одну самую прекрасную и благородную даму. Ихъ рыцарское достоинство не позволяло имъ, конечно, влюбиться въ какую-нибудь недостойную вниманія ничтожную женщину. Ихъ предки перевернулись-бы въ гробу, увидя такое измельчаніе своей породы.
Поэтому предметомъ благородной страсти благородныхъ рыцарей и явилась не менѣе благородная дама графской крови, которая обитала въ старинномъ замкѣ, называвшемся „Шантанъ-Кабакъбургъ“.
Эта благородная дама графской крови имѣла обыкновеніе показываться въ своемъ замкѣ, передъ многочисленными зваными гостями, не иначе, какъ въ шелковыхъ ночныхъ сорочкахъ, или въ панталончикахъ, обшитыхъ чудными кружевами...
Она была, вслѣдствіе своего благороднаго происхожденія, скромна и высоконравственна; въ ея движеніяхъ, когда она, напримѣръ, въ присутствіи гостей, высоко поднимала ножки, было столько цѣломудрія и прирожденнаго аристократизма, что благородные рыцари готовы были отдать жизнь для защиты ея чести, если-бы кто-нибудь произнесъ хотя-бы только оскорбительный намекъ.
Весьма естественно, что каждый изъ этихъ благородныхъ рыцарей хотѣлъ обладать благородною и цѣломудренною красавицей, хотя-бы для этого ему пришлось переступить черезъ трупъ своего противника.
Такъ дѣло и вышло. Благородные рыцари, изъза обладанія сердцемъ красавицы-графини Шантанъ-Кабакъ-бургъ, выступили на турнирѣ, мѣстомъ для котораго избрали владѣнія ихъ общаго друга— фонъ-Ресторатора, въ его имѣніи—„Кабинетъ-Сепаре“.
На рыцарскомъ турнирѣ, въ числѣ прочихъ, присутствовала и сама благородная дама; парикъ на ея головѣ былъ надѣтъ на бокъ, чего требовали традиціи ея благороднаго рода; одна щека была нарумянена, а другая—стерта, а брови размазаны по всему лбу, что дѣлалось въ видѣ доказательства ея принадлежности къ графскому роду Шантанъ-Кабакъ-бурговъ, причемъ въ рукахъ она держала бутылку съ нѣжными духами „Шампанея“ и нюхала, прикладывая бутылку, по обычаю того времени, не къ носу, а ко рту.
Наконецъ, когда благородная дама, отерла губы подоломъ нижней юбки, подмигнувъ одному изъ благородныхъ рыцарей—это явилось сигналомъ къ началу турнира...
Потомки героевъ крестовыхъ походовъ схватились за копья, называвшіяся Револь-Верами, и грянулъ бой.
Вой былъ очень кратокъ, но безпощаденъ, ибо каждому хотѣлось скорѣе быть побѣдителемъ и обладателемъ достойнѣйшей, прекраснѣйшей и благороднѣйшей изъ женщинъ.
Но... оба благородныхъ и храбрыхъ рыцаря пали, обливаясь кровью. Благородная графиня, какъ требовалъ этикетъ того времени, завизжала и, подобравъ юбки, бросилась бѣжать...
Благородные рыцари поплатились жизнью, но и, умирая, они были счастливы тѣмъ, что отдали жизнь за такое сокровище... И тѣни ихъ предковъ—героевъ крестовыхъ походовъ — незримо благословляли ихъ славную смерть...
Фавнъ.