рами дамы сердца. И снадобья, и дорого стоющія рекламы должна оплачивать, конечно, публика.
Эти цѣлительныя средства излѣчиваютъ отъ всѣхъ болѣзней, чахотки, мужского безсилія, несчастной любви. Только пришлите три семикопеечныхъ марки и убѣдитесь.
Долой докторовъ! Не нужно больницъ! Ни аптекъ! Ни даже секретныхъ кабинетовъ! Пріобрѣтите „пекторинъ , „майцутаринъ“, „ерундинъ“—и будете здоровы, если не протяните ноги.
Во всякомъ случаѣ о вашемъ здоровьи будутъ трубить изобрѣтатели, живущіе доброхотными приношеніями „глупиновъ .
Герои минуты.
Слава яркая заплата на рубищѣ пѣвца. Но нынѣшнихъ пѣвцовъ и героевъ она рядитъ въ павлиньи перья.
Какъ легко нынче прославиться и прогремѣть, даже на весь міръ. Если не можете изобрѣсть копытной мази, излѣчивающей мужское безсиліе и возстановляющей женскую красоту, напишите разсказъ, какъ двое юношей таяли отъ взаимной любви или двѣ дѣвицы трепетали въ объятіяхъ другъ у друга.
А если вы ни изобрѣтательскимъ, ни писательскимъ талантомъ не обладаете, то ужъ рекламныя способности у васъ найдутся. Это искусство не столь большой руки. Реклама вотъ двигатель славы, а спортъ прямой путь къ ней.
Проползите на четверенькахъ отъ Пекина до Парижа, переплывите на велосипедной лодкѣ океанъ, устройте сенсаціонное состязаніе на ходуляхъ—и ваше имя прогремитъ, и вашъ портретъ заполнитъ иллюстрированные журналы.
Кромѣ лавровъ, перепадутъ деньги, только умѣйте использовать моментъ. А если слава не переживетъ минуты—такъ послѣ насъ хоть потопъ.
Новый налогъ.
Какъ извѣстно, у насъ денегъ не хватаетъ. Ни у кого нѣтъ денегъ, даже у казначеевъ. Когда нѣтъ денегъ, являются на выручку новые налоги.
Облагать всегда найдется что-нибудь, ибо облагаются предметы неодушевленные, которые кричать не могутъ, а облагаемымъ кричать безполезно.
Вотъ, напримѣръ, сообщаютъ о введеніи новаго налога на электричество, какъ предметъ роскоши и украшенія. Все равно, при электричествѣ у насъ тьма безпросвѣтная царитъ, такъ чего церемониться съ этимъ культурнымъ пріобрѣтеніемъ?
Изобрѣтатели новыхъ налоговъ не любятъ долго задумываться: электрическій свѣтъ бросается въ глаза, давай облагать электричество. Хотя отчего не обложить, какъ предметы украшенія и роскоши муж
скіе рога, дамскія декольте и садовыхъ этуалей?
Бюрократы ужасно неизобрѣтательны.
Альтъ.
Дачный діалогъ.
— Ваша дачка, замҍчаемъ,
Протекаетъ... Перстъ судьбы. — Но за то мы собираемъ На террасѣ, вѣдъ, грибы!
Дачная игра.
Запуганные россіяне.
— На Волгѣ-то холера объявилась!
— А... а., говорить объ этомъ разрѣ
шено?!..
Дачники, составляя игру, „ради развлеченія , считаютъ другъ друга ослами, такъ какъ каждый думаетъ обыграть другого...
— Записался въ союзъ русскаго народа...
— Да вѣдь вы всегда были его противникомъ!
— И теперь ему не симпатизирую... Но для самосохраненія, батенька, для самосохраненія!
***
— Какія блѣдныя личики у вашихъ дѣтей.
— Понятно, почему: изъ дому на воздухъ не выходятъ.
— Развѣ не пускаете?
— Не пускаемъ, боимся, научатся экспропріировать...
****
— Вашъ мужъ, кажется, сталъ ежедневно пить...
—«Нарочно напивается... Съ пьянаго человѣка не такъ строго взыщется, ежели что-нибудь и сболтнешь въ публичномъ мѣстѣ про прежнія Думы.
А—ндръ.
— Узнала, что у Чинушиныхъ готовятъ? Опять курицу? Вчерашнюю, значитъ, на двѣ части скареды раздѣлили. А у Егоровыхъ? Разсольникъ съ почками?.. Можно имъ разсольники съ почками да осетрины разныя готовить, ежели самъ подъ проценты деньги даетъ!
Сообразно съ тѣмъ, что готовятъ у сосѣдей, составляется меню обѣда въ каждой семьѣ дачника.
— Охъ, не любитель я этихъ всякихъ соусовъ да фрикасе! Мнѣ бы, матушка, черной каши поѣсть! взмолится иногда какой-нибудь отецъ семейства къ своей „половинѣ .
Нельзя! Нина Николаевна разъ пять то за тѣмъ, то за другимъ на нашу кухню навѣдается. Отъ нея кашу не скроешь! Скажетъ, Яблоковы кашу ѣдятъ, видно, дѣла плохи.
Обитатели поселка тянутся изъ всѣхъ силъ, чтобы не ударить въ грязь лицомъ передъ сосѣдями. Всѣ одинъ за другимъ установили строгій контроль. Каждый самомалѣйшій „промахъ учитывается и коментируется „общественнымъ мнѣніемъ .
— Вчера Ольга Львовна на террасѣ двухъ взрослыхъ дочерей изъ одной тарелки супъ ѣсть заставила! Кофточки шелковыя себѣ шьетъ, а тарелокъ купить не можетъ!
— А Вѣра Павловна-то?! Вамъ не разсказывала Клавдія Марковна? Заходитъ она къ Вѣрѣ Павловнѣ и застаетъ ее за чинкой бѣлья мужняго .. Сверху-то они ши
карятъ, а бѣлье все рваное - прерваное, дыра на дырѣ! Стыдно, говоритъ, смотрѣть было!
На каждой террасѣ трещитъ граммофонъ. Граммофоны надоѣли всѣмъ и куплены только для того, „чтобы не отстать отъ другихъ , но изъять ихъ изъ употребленія считается невозможнымъ.
— Купи ка ты сегодня, Ваня, въ городѣ новыхъ валиковъ для граммофона. А то неловко. Подумаютъ, что мы хуже другихъ. Егоровы вонъ и Шаляпина и Собинова купили!
Иногда сосѣдей постигаетъ бѣдствіе— ссора. Ссора обращается обыкновенно въ цѣлую войну, со всѣми ея ужасами.
На террасу влетаетъ мальчуганъ.
— Мамочка! Сосѣди нашего пѣтуха палкой поколотили!
— Ахъ, негодные! Прогони, Мишенька, тростью ихъ кошку съ нашего забора!
Вмѣсто бомбъ черезъ сосѣдскій заборъ бросаются, „на зло врагамъ , окурки папиросъ, битое стекло, дохлые щенята.
При этомъ дамскіе языки „работаютъ , какъ митральезы. И далеко вокругъ слышна „словесная перестрѣлка .
Хуже всего въ поселкѣ живется дѣтишкамъ.
— Коля! не мни траву, видишь, какая у сосѣдей хорошая трава. У нихъ дѣти паиньки, по дорожкамъ ходятъ.
— Няня, одѣнь Сонечку съ Поленькой, видишь Ероховы своихъ дѣтишекъ въ новыя платьица одѣли! Да не позволяй имъ,
одѣтымъ, близко къ кустамъ ходить, костюмы то свѣтлые...
— Вѣра, не смѣй играть съ Олей! Олина мама простого званія, а мы дворяне...
— Сережа, ты-бы погулялъ съ Костей. У Кости папа богатый, и когда мы къ нимъ пойдемъ въ гости, тебѢ гостинцевъ купятъ.
Къ половинѣ августа дачники уже покидаютъ поселокъ. Жить становится страшно. Клавдія Марковна разсказываетъ Ольгѣ Андреевнѣ, что вчера ихъ „чуть-чуть не обокрали, а Нина Николаевна передаетъ Ольгѣ Ивановнѣ, что:—сама, сама видѣла. Выхожу за калитку и вижу: сидитъ на травѣ большой-большой мужикъ, рубаха рваная, а рядомъ палка... Не иначе, какъ ограбить хотѣлъ.
О „чуть-чуть не совершившихся кражахъ, „чуть-чуть не состоявшихся убійствахъ и грабежахъ каждая дачница считаетъ обязанностью хоть десять разъ разсказать кому-нибудь за день. Нервы у всѣхъ разстраиваются и, наконецъ, дачники больше не выносятъ прелестей дачнаго житья.
— Довольно!
Въ городъ тянутся воза, и поселокъ пустѣетъ, чтобы новой весной зажить прежней жизнью.
А—ндръ.