ГОДЪ 42-й.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., 1 2 года—4р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к., съ перес. 9 р. и 5 р. За границу 12 р. Годовые подписчики,
добавляющіе одинъ руб., получаютъ премію „ПҌСНИ БЕРАНЖЕ“.
Перемѣна адреса—50 к.; городского
на иногородній—до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія—25 к. стр. петита. Болѣе 1 раза—уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Телефонъ 46-62.
1906 г.—12 НОЯБРЯ, № 44.
Адресъ редакціи жур. „Будильника“:
Москва, Тверская, домъ Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 часовъ. Н а статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозна
ченія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей не обяза
тельно. Принятое для печати можетъ
быть измѣняемо и сокращаемо, по
усмотрѣнію редакціи.
СОЛЬ МУДРОСТИ.
Для человѣка Нашего вѣка
Въ блескѣ червонца
Гаснетъ и солнце!
Наши каррикатуры.
Политическая погода.
Погода, вообще, неопредѣленная штука,
а политическая еще больше не поддается никакимъ опредѣленіямъ.
Послѣ „весеннихъ дней вдругъ насту
пила грязная осень и явился черносотенный дождь...
Какъ грибы, выросли разныя партіи, и,
какъ среди грибовъ, „поганки больше всего дали знать себя...
Всевозможная черносотенныя организаціи выступили съ шумомъ и трескомъ:
„Бей! „Хватай! „Лови! —вотъ ихъ главные партійные принципы...
Каждая политическая партія имѣетъ право жить, мыслить и работать, пока соблюдаетъ условія общежитія, принятыя въ благоустроенномъ обществѣ независимо отъ политики.
Если-же партія не считается съ основными
условіями, это не партія, а банда или шайка, вносящая нравственный развратъ.
Черносотенныя организаціи именно представляютъ типъ подобной „партіи , куда
Наши шаржи.
Д. Н. Шиповъ.—Хотя я не франтъ, а нельзя безъ моднаго пальто... Не успѣлъ одно сносить, какъ уже приходится новое пальто надѣть...
идутъ не изъ-за идейныхъ интересовъ, а ради мелкихъ выгодъ и личныхъ разсчетовъ.
Это доказываетъ ихъ грубая тактика, дикія воззванія и программы.
Впрочемъ, надо полагать, что всѣ крики о черносотенномъ величіи и могуществѣ не
болѣе, какъ самообманъ, раздуваемый самой
партіей.
Путешествіе по Европѣ.
(Письмо Хлестакова).
ЗКизнь моя, душа Тряпичкинъ, течетъ
У** въ эмпиреяхъ. Интервьюеры во
кругъ меня скачутъ, биржевики играютъ, фонды подпрыгиваютъ.
Я въ постоянныхъ разъѣздахъ. Совсѣмъ,
братъ, разъѣхался. Но заграницей это модно, а я отставать отъ моды не могу.
Даромъ, что здѣсь все о союзахъ толкуютъ, всѣ будто обсоюзиться хотятъ, а
въ сущности только заигрываютъ, какъ я съ Городничевой дочкой...
Живу я теперь, какъ тебѣ извѣстно, въ Европѣ и живу недурно. Принимаютъ и угощаютъ на славу. Что за жизнь, право! Не то, что у васъ въ Россіи. Конституція не такая, какую мы съ тобой сочинили, а
всякія свободы на-лицо, особенно насчетъ книгопечатанія.
Думай и пиши, что хочешь; ходи и гуляй, гдѣ угодно!..
По моей петербургской физіономіи, должно быть меня приняли за важнаго ди
пломата. Ну, что-жъ, я ничего, здѣсь это безопасно, никакихъ боевыхъ организацій
не существуетъ. И черносотенцевъ слыхомъ не слыхать, а бомбъ въ заводѣ нѣтъ...
Встрѣчаются женщины съ бомбами, но
это совсѣмъ въ другомъ родѣ... Невредныя... хе, хе!
Точно также объ экспропріаціяхъ понятія не имѣютъ, не водятся въ здѣшнихъ краяхъ... Развѣ, вотъ я скоро займусь этимъ
дѣломъ, чего ихъ, культуртрегеровъ, щадить!?
Ты не думай, между прочимъ, что Европа—трактиръ средней руки, съ ежеднев
ными блинами и протоколами. Напротивъ, тутъ всякая цивилизація, хотя тоже не об
ходится безъ „исторій , которыя вѣдаются политическими участками.
Недавно вздумалъ прокатиться и махнулъ въ Англію. Вспомнилъ о пирожкахъ, съѣденныхъ нами на счетъ доходовъ англій
скаго короля, и захотѣлъ лично отблагодарить.
Вступивъ въ Лондонъ, такого туману
напустилъ, что у просвѣщенныхъ мореплавателей въ глазахъ затуманило.
Какъ увидали меня англичане, такъ давай кричать:
— Да здравствуетъ Государственная Дума!
Это они меня за депутата Государственной Думы приняли.
Что-жъ, пускай, думаю, принимаютъ, я ничего!.. Только, смотрю вокругъ меня увиваются отечественныя физіономіи, и все ходятъ за мной добровольцы-соглядатаи,
этакіе коротенькіе человѣчки, изъ породы бобчинско-добчинскихъ...
Представь, даже я въ подозрѣніе попалъ... Признаюсь, я немного смутился...
Дойдетъ до сената, ну, и послужной списокъ тоже...
И вотъ машу рукой, дѣлаю знаки просвѣщеннымъ мореплавателямъ:
— Тише, молъ, дурашки!..
Куда тутъ! Англичане какъ заладили,
не уймешь ихъ, все свое кричатъ. Извѣстные крикуны и любители плум-митинговъ.
Что съ нихъ взять ничего другого не понимаютъ...
Какъ, спрашиваютъ, сэръ, ваша консти
туція поживаетъ? Да что вы съ почтенной леди (Думой) сдѣлали?..
Чѣмъ-бы о живомъ дѣлѣ поговорить, о займѣ, а они о глупости!..
Такъ поговорить и не удалось. И, представь, и взаймы даже не попросилъ... У городничаго просить не боялся, а тутъ не
посмѣлъ... Вижу, деньги въ рукахъ держатъ, да не выпускаютъ.
Я махнулъ рукой и махнулъ въ Парижъ. Прямо къ Жоржу Клемансо. Старые пріятели, мы давно въ дружбѣ состоимъ. Вмѣ
стѣ министерства сокрушали и дебоши устраивали.
И вдругъ—вотъ не ожидалъ—оказался, въ нѣкоторомъ родѣ, настоящій моветонъ:
и дружбу забылъ и о дебошахъ не помнитъ.
Чортъ знаетъ, какъ у этихъ дорвавшихся до степеней высокихъ, должно быть, отъ головокруженія, память отшибаетъ!
— Извините, прямо встрѣчаетъ меня, вы насчетъ экспропріаціи? Не признаю, хотя прикасаюсь къ крайнимъ партіямъ.
Ну, совсѣмъ отсталый человѣкъ, а еще радикаломъ считается.
— Я, собственно, насчетъ дружбы, говорю,—трактирщики въ долгъ не вѣрятъ,
я издержался, знаете... пѣхотный капитанъ и все прочее...
— А вы не связывайтесь съ пѣхотными капитанами, перебиваетъ.
Обо всемъ.
Передъ выборами.
Робкій, мрачный, блѣдный, Пыла нѣтъ слѣда...
Избиратель бѣдный Это, господа!
Ходитъ онъ безъ шуму, Все чего-то ждетъ...
— „Кто-же, кто-же въ Думу Скоро попадетъ?!.
Полонъ онъ сомнѣнья, Выборамъ не радъ...
— Ну, какъ „разъясненья“
Снова дастъ Сенатъ?!...
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., 1 2 года—4р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к., съ перес. 9 р. и 5 р. За границу 12 р. Годовые подписчики,
добавляющіе одинъ руб., получаютъ премію „ПҌСНИ БЕРАНЖЕ“.
Перемѣна адреса—50 к.; городского
на иногородній—до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія—25 к. стр. петита. Болѣе 1 раза—уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Телефонъ 46-62.
1906 г.—12 НОЯБРЯ, № 44.
Адресъ редакціи жур. „Будильника“:
Москва, Тверская, домъ Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 часовъ. Н а статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозна
ченія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей не обяза
тельно. Принятое для печати можетъ
быть измѣняемо и сокращаемо, по
усмотрѣнію редакціи.
СОЛЬ МУДРОСТИ.
Для человѣка Нашего вѣка
Въ блескѣ червонца
Гаснетъ и солнце!
Наши каррикатуры.
Политическая погода.
Погода, вообще, неопредѣленная штука,
а политическая еще больше не поддается никакимъ опредѣленіямъ.
Послѣ „весеннихъ дней вдругъ насту
пила грязная осень и явился черносотенный дождь...
Какъ грибы, выросли разныя партіи, и,
какъ среди грибовъ, „поганки больше всего дали знать себя...
Всевозможная черносотенныя организаціи выступили съ шумомъ и трескомъ:
„Бей! „Хватай! „Лови! —вотъ ихъ главные партійные принципы...
Каждая политическая партія имѣетъ право жить, мыслить и работать, пока соблюдаетъ условія общежитія, принятыя въ благоустроенномъ обществѣ независимо отъ политики.
Если-же партія не считается съ основными
условіями, это не партія, а банда или шайка, вносящая нравственный развратъ.
Черносотенныя организаціи именно представляютъ типъ подобной „партіи , куда
Наши шаржи.
Д. Н. Шиповъ.—Хотя я не франтъ, а нельзя безъ моднаго пальто... Не успѣлъ одно сносить, какъ уже приходится новое пальто надѣть...
идутъ не изъ-за идейныхъ интересовъ, а ради мелкихъ выгодъ и личныхъ разсчетовъ.
Это доказываетъ ихъ грубая тактика, дикія воззванія и программы.
Впрочемъ, надо полагать, что всѣ крики о черносотенномъ величіи и могуществѣ не
болѣе, какъ самообманъ, раздуваемый самой
партіей.
Путешествіе по Европѣ.
(Письмо Хлестакова).
ЗКизнь моя, душа Тряпичкинъ, течетъ
У** въ эмпиреяхъ. Интервьюеры во
кругъ меня скачутъ, биржевики играютъ, фонды подпрыгиваютъ.
Я въ постоянныхъ разъѣздахъ. Совсѣмъ,
братъ, разъѣхался. Но заграницей это модно, а я отставать отъ моды не могу.
Даромъ, что здѣсь все о союзахъ толкуютъ, всѣ будто обсоюзиться хотятъ, а
въ сущности только заигрываютъ, какъ я съ Городничевой дочкой...
Живу я теперь, какъ тебѣ извѣстно, въ Европѣ и живу недурно. Принимаютъ и угощаютъ на славу. Что за жизнь, право! Не то, что у васъ въ Россіи. Конституція не такая, какую мы съ тобой сочинили, а
всякія свободы на-лицо, особенно насчетъ книгопечатанія.
Думай и пиши, что хочешь; ходи и гуляй, гдѣ угодно!..
По моей петербургской физіономіи, должно быть меня приняли за важнаго ди
пломата. Ну, что-жъ, я ничего, здѣсь это безопасно, никакихъ боевыхъ организацій
не существуетъ. И черносотенцевъ слыхомъ не слыхать, а бомбъ въ заводѣ нѣтъ...
Встрѣчаются женщины съ бомбами, но
это совсѣмъ въ другомъ родѣ... Невредныя... хе, хе!
Точно также объ экспропріаціяхъ понятія не имѣютъ, не водятся въ здѣшнихъ краяхъ... Развѣ, вотъ я скоро займусь этимъ
дѣломъ, чего ихъ, культуртрегеровъ, щадить!?
Ты не думай, между прочимъ, что Европа—трактиръ средней руки, съ ежеднев
ными блинами и протоколами. Напротивъ, тутъ всякая цивилизація, хотя тоже не об
ходится безъ „исторій , которыя вѣдаются политическими участками.
Недавно вздумалъ прокатиться и махнулъ въ Англію. Вспомнилъ о пирожкахъ, съѣденныхъ нами на счетъ доходовъ англій
скаго короля, и захотѣлъ лично отблагодарить.
Вступивъ въ Лондонъ, такого туману
напустилъ, что у просвѣщенныхъ мореплавателей въ глазахъ затуманило.
Какъ увидали меня англичане, такъ давай кричать:
— Да здравствуетъ Государственная Дума!
Это они меня за депутата Государственной Думы приняли.
Что-жъ, пускай, думаю, принимаютъ, я ничего!.. Только, смотрю вокругъ меня увиваются отечественныя физіономіи, и все ходятъ за мной добровольцы-соглядатаи,
этакіе коротенькіе человѣчки, изъ породы бобчинско-добчинскихъ...
Представь, даже я въ подозрѣніе попалъ... Признаюсь, я немного смутился...
Дойдетъ до сената, ну, и послужной списокъ тоже...
И вотъ машу рукой, дѣлаю знаки просвѣщеннымъ мореплавателямъ:
— Тише, молъ, дурашки!..
Куда тутъ! Англичане какъ заладили,
не уймешь ихъ, все свое кричатъ. Извѣстные крикуны и любители плум-митинговъ.
Что съ нихъ взять ничего другого не понимаютъ...
Какъ, спрашиваютъ, сэръ, ваша консти
туція поживаетъ? Да что вы съ почтенной леди (Думой) сдѣлали?..
Чѣмъ-бы о живомъ дѣлѣ поговорить, о займѣ, а они о глупости!..
Такъ поговорить и не удалось. И, представь, и взаймы даже не попросилъ... У городничаго просить не боялся, а тутъ не
посмѣлъ... Вижу, деньги въ рукахъ держатъ, да не выпускаютъ.
Я махнулъ рукой и махнулъ въ Парижъ. Прямо къ Жоржу Клемансо. Старые пріятели, мы давно въ дружбѣ состоимъ. Вмѣ
стѣ министерства сокрушали и дебоши устраивали.
И вдругъ—вотъ не ожидалъ—оказался, въ нѣкоторомъ родѣ, настоящій моветонъ:
и дружбу забылъ и о дебошахъ не помнитъ.
Чортъ знаетъ, какъ у этихъ дорвавшихся до степеней высокихъ, должно быть, отъ головокруженія, память отшибаетъ!
— Извините, прямо встрѣчаетъ меня, вы насчетъ экспропріаціи? Не признаю, хотя прикасаюсь къ крайнимъ партіямъ.
Ну, совсѣмъ отсталый человѣкъ, а еще радикаломъ считается.
— Я, собственно, насчетъ дружбы, говорю,—трактирщики въ долгъ не вѣрятъ,
я издержался, знаете... пѣхотный капитанъ и все прочее...
— А вы не связывайтесь съ пѣхотными капитанами, перебиваетъ.
Обо всемъ.
Передъ выборами.
Робкій, мрачный, блѣдный, Пыла нѣтъ слѣда...
Избиратель бѣдный Это, господа!
Ходитъ онъ безъ шуму, Все чего-то ждетъ...
— „Кто-же, кто-же въ Думу Скоро попадетъ?!.
Полонъ онъ сомнѣнья, Выборамъ не радъ...
— Ну, какъ „разъясненья“
Снова дастъ Сенатъ?!...