по торговымъ рядамъ, купить у купцовъ что мнѣ надобно и украсить себя гоже и благолѣпно.
— Что же тебѣ надобно, другъ мой? вопросилъ мужъ.
— Юбку шелковую, шляпку, ожерелокъ мѣховой, боа именуемый, ботики сѣрые послѣдней моды, колечко съ изумрудомъ, кое давно я таю желаніе имѣть, корсетъ или панцырь изъ кости, на грудь надѣваемый, фасона моднаго, чулокъ шелковыхъ и прочихъ дамскихъ припасовъ по достатку нашему.
— А хватитъ ли тебѣ трехсотъ рублей на покупки сіи?
— Съ избыткомъ.
Но такъ какъ у мужа не нашлось трехсотъ рублей, то выдалъ онъ ей билетъ пятисотенный, заповѣдавъ:
— Смотри не оброни сдачу! Жена же отвѣтствовала:
— Богъ съ тобой! По что ты меня за малое дитё почитаешь?!
Межъ тѣмъ, когда жена, по торговымъ рядамъ походивъ, съ покупками и картонками домой воротилась, и вопросилъ мужъ ее касательно сдачи, отвѣщала она:
— Нѣтъ сдачи! — Обронила?
— Ронять не роняла, но сдачи не принесла, поелику всѣ деньги истратила.
И вопросилъ мужъ съ ужасомъ: — По что?!
Она же отвѣщала съ готовностію: — Экономіи ради!
И когда изумленный мужъ вопросилъ, какъ могло случиться, что экономіи ради она, вмѣсто трехсотъ рублей, извела пятисотенную бумажку, жена сказала:
— Очень просто. Покупая юбку шелковую исподнюю, услышала я, что одна стоитъ пятнадцать, а за пару возьмутъ двадцать пять, а посему, экономіи ради, я велѣла завернуть двѣ; такожде и у шляпной мадамы: за одну шляпку она просила съ меня тридцать рублевиковъ, а пару уступила за пятьдесятъ. Экономіи ради, я взяла пару. И вмѣсто единыхъ сѣрыхъ ботиковъ, я взяла ботики сѣрые и красные съ уступкой. И ради экономіи, къ ожерелку мѣховому я мѣховую же рукогрѣю взяла (по бусурманскому — муфта). Великую я экономію тебѣ соблюла во всемъ, хотя и истратила пятьсотъ рублевиковъ а не триста, и въ единомъ изъ магазиновъ еще остался долженъ за мною рублевиковъ въ пятьдесятъ.
— Какъ?! И должекъ еще?! — Экономій ради!
Но мужъ вопросилъ съ отчаяніемъ:
— О, жена, по что ты была столь экономна? Лучше бы ты менѣе блюла экономію, но вернула бы мнѣ сдачу. А жена рекла:
— То я транжирка, то зачѣмъ блюду экономію?! Нѣтъ, видно, на тебя не угодишь!
Исторія сія да послужитъ всѣмъ мужьямъ въ поученіе: да не даютъ женамъ своимъ денегъ выше назначеннаго, дабы, экономіи ради, тѣ не потратили передъ праздникомъ всѣхъ...
V. О нѣкоемъ неудачникѣ.
Неудачникъ нѣкій, одержимый зудомъ писательства, писалъ творенія многи, изводя въ мѣсяцъ не менѣе ведерной бутыли чернилъ и бумаги стопъ до пятидесяти и свыше. Но желая передать тисненію творенія свои, терпѣлъ неудачи всюду: и въ журналахъ пухлыхъ, единой книгой которыхъ убить чело
вѣка можно, и въ газетахъ жидкихъ и въ прочихъ изданіяхъ, получая изо всѣхъ единый отвѣтъ: — Не пріемлемъ!
Въ большомъ отчаяніи сдѣлалъ онъ послѣднюю попытку и послалъ два творенія: одно въ „Скотолѣчебный Вѣстникъˮ, а другое въ „Мыловаренное Обозрѣніеˮ. Но и сіи изданія отвергли труды его. И тогда въ отчаяніи возопилъ онъ:
— Горе мнѣ: ни на что не способенъ я. Но знатецъ нѣкій сказалъ неудачнику:
— Другъ мой, почему бы тебѣ не попробовать написать разсказъ для дѣтей?
— Но вѣдь я же не способенъ ни къ чему?!
— Другъ мой, обычно сіе: для нихъ и пишетъ именно тотъ, кто не способенъ ни къ чему; многи примѣры сего видимъ предъ собою.
Неудачникъ возликовалъ духомъ, написалъ разсказъ для дѣтей, а за симъ повѣсть, стяжалъ успѣхъ и былъ засыпанъ многими лестными предложеніями и просьбами, подвигавшими его писать вновь.
По сему, отче, не дивись при покупкѣ къ Рождеству книгъ дѣтскихъ скудоумію оныхъ, невразумительности и чепухѣ: пишутъ оныя книги сочинители, которые ни къ чему оказали себя неспособными и даже въ „Скотолѣчебномъ Вѣстникѣˮ и „Мыловаренномъ Обозрѣніиˮ отринуты были.
Не дивись, отче: обычно сіе!
А. Грузинскій.
Словами міръ не исправишь, особенно когда они расходятся съ дѣломъ.
И „цѣлителямъˮ, прежде всего, не мѣшаетъ самимъ исцѣлиться...
Дрейфусъ.
Опять Дрейфусъ, и еще разъ Дрейфусъ. „Въ первый разъ по возобновленіи! ˮ Съ участіемъ неизмѣнной любимицы г-жи Ѳемиды.
Какъ плохіе антрепренеры, французы возвращаются къ этой заигранной и переигранной пьесѣ.
Даже парижской публикѣ, падкой на скандалы, наконецъ, начинаетъ надоѣдать это „дѣлоˮ.
Ну, ударь разъ, ударь два, но не до безчувствія... А тутъ именно и публика, и судьи до безчувствія доведены...
Съ Эмберами покончили, Деруледа замариновали, а съ Дрейфусомъ не могутъ разстаться.
Неужели французскіе „политиканыˮ выдохлись и ничего скандальнаго больше придумать не могутъ?..
Намъ просто жаль „друзейˮ, которые носятся съ „дѣломъˮ, какъ съ писаной торбой...
Хоть бы въ похоронное бюро обратились, когда сами не могутъ похоронитъ его...
Вѣкъ откровенности.
Двадцатый вѣкъ — вѣкъ откровенности; все откровенно: аппетиты, этуали, піесы, дѣльцы, даже беллетристы, творящіе бездны порнографіи...
Ничего сокрытаго. Все на виду, все открыто...
Бросьте поэтому писать закрытыя письма. Пишите открытыя!
Тѣмъ болѣе, что „Женское Патріотическое Обществоˮ въ Петербургѣ выпустило новую серію изящныхъ открытыхъ писемъ: „Отечественная война“ въ снимкахъ съ картинъ В. В. Верещагина. Пишите открытыя письма, доходъ съ которыхъ поступаетъ въ пользу школъ „Обществаˮ!
Предпраздничное желаніе
Хочу не слушать въ праздникъ вздоровъ Или „визитныхъ разговоровъ„ — И не творитъ визитовъ тьмы;
Хочу, чтобъ рокъ отъ визитеровъ Меня хранилъ, какъ отъ чумы!..
Брызги пера.
— А первопутка все нѣтъ и нѣтъ.
— Да, погода въ этомъ году ведетъ себя, по истинѣ, безпутно!
Послѣ гастролей Лебланъ-Метерлинкъ. — Что вы скажете о Лебланъ?
— Америки она, конечно, не открываетъ, но плечи... весьма и весьма.
— Отчего въ Москвѣ погибъ докторскій клубъ?
— Отъ чахотки... карманной.
— Удивительно: столько докторовъ и не могли уберечь отъ смерти собственнаго дѣтища?!
— Въ Петербургѣ, по иниціативѣ проф. Кайгородова, учреждается „женскій комитетъ противъ жестокой модыˮ.
— Наконецъ-то, мужья вздохнутъ легко! — Ошибаетесь: комитетъ будетъ „жалѣтьˮ только птичекъ, а съ мужей по старому будутъ летѣть пухъ и перья...
На вечерѣ.
— Иванъ Ивановичъ, вы точно сибирскій экспрессъ! — ?!
— Не можете не опоздать!...
Инкрустаціи.
Рѣдко споръ разуменъ шумный, Разжигающій задоръ;
Споръ же самый неразумный — Это съ женщиною споръ.
Нико-Ники.
Мыльные пузыри.
— Почему Анна Петровна явилась на концертъ въ пользу бѣдныхъ въ такомъ большомъ декольте?
— Она не хотѣла одѣваться, когда бѣдные полураздѣты...
Мода.
— У дамъ теперь въ модѣ бѣличій мѣхъ. — Да, поэтому мнѣ, какъ мужу, приходится теперь вертѣться, какъ „бѣлкѣ въ колесѣˮ...
— Изъ Алексѣевской глазной больницы въ Москвѣ ушелъ главный докторъ, потому что совѣтъ больницы мѣшалъ ему вести дѣло научно...
— Будемъ надѣяться, что это обвиненіе попадетъ совѣту глазной больницы не въ бровь, а въ глазъ!..
Въ лѣсу житейскомъ, средь людей, Дубовъ могучихъ нѣтъ, ей-ей;
Но отъ какихъ, друзья, причинъ Такъ много-много въ немъ дубинъ?
— Что же тебѣ надобно, другъ мой? вопросилъ мужъ.
— Юбку шелковую, шляпку, ожерелокъ мѣховой, боа именуемый, ботики сѣрые послѣдней моды, колечко съ изумрудомъ, кое давно я таю желаніе имѣть, корсетъ или панцырь изъ кости, на грудь надѣваемый, фасона моднаго, чулокъ шелковыхъ и прочихъ дамскихъ припасовъ по достатку нашему.
— А хватитъ ли тебѣ трехсотъ рублей на покупки сіи?
— Съ избыткомъ.
Но такъ какъ у мужа не нашлось трехсотъ рублей, то выдалъ онъ ей билетъ пятисотенный, заповѣдавъ:
— Смотри не оброни сдачу! Жена же отвѣтствовала:
— Богъ съ тобой! По что ты меня за малое дитё почитаешь?!
Межъ тѣмъ, когда жена, по торговымъ рядамъ походивъ, съ покупками и картонками домой воротилась, и вопросилъ мужъ ее касательно сдачи, отвѣщала она:
— Нѣтъ сдачи! — Обронила?
— Ронять не роняла, но сдачи не принесла, поелику всѣ деньги истратила.
И вопросилъ мужъ съ ужасомъ: — По что?!
Она же отвѣщала съ готовностію: — Экономіи ради!
И когда изумленный мужъ вопросилъ, какъ могло случиться, что экономіи ради она, вмѣсто трехсотъ рублей, извела пятисотенную бумажку, жена сказала:
— Очень просто. Покупая юбку шелковую исподнюю, услышала я, что одна стоитъ пятнадцать, а за пару возьмутъ двадцать пять, а посему, экономіи ради, я велѣла завернуть двѣ; такожде и у шляпной мадамы: за одну шляпку она просила съ меня тридцать рублевиковъ, а пару уступила за пятьдесятъ. Экономіи ради, я взяла пару. И вмѣсто единыхъ сѣрыхъ ботиковъ, я взяла ботики сѣрые и красные съ уступкой. И ради экономіи, къ ожерелку мѣховому я мѣховую же рукогрѣю взяла (по бусурманскому — муфта). Великую я экономію тебѣ соблюла во всемъ, хотя и истратила пятьсотъ рублевиковъ а не триста, и въ единомъ изъ магазиновъ еще остался долженъ за мною рублевиковъ въ пятьдесятъ.
— Какъ?! И должекъ еще?! — Экономій ради!
Но мужъ вопросилъ съ отчаяніемъ:
— О, жена, по что ты была столь экономна? Лучше бы ты менѣе блюла экономію, но вернула бы мнѣ сдачу. А жена рекла:
— То я транжирка, то зачѣмъ блюду экономію?! Нѣтъ, видно, на тебя не угодишь!
Исторія сія да послужитъ всѣмъ мужьямъ въ поученіе: да не даютъ женамъ своимъ денегъ выше назначеннаго, дабы, экономіи ради, тѣ не потратили передъ праздникомъ всѣхъ...
V. О нѣкоемъ неудачникѣ.
Неудачникъ нѣкій, одержимый зудомъ писательства, писалъ творенія многи, изводя въ мѣсяцъ не менѣе ведерной бутыли чернилъ и бумаги стопъ до пятидесяти и свыше. Но желая передать тисненію творенія свои, терпѣлъ неудачи всюду: и въ журналахъ пухлыхъ, единой книгой которыхъ убить чело
вѣка можно, и въ газетахъ жидкихъ и въ прочихъ изданіяхъ, получая изо всѣхъ единый отвѣтъ: — Не пріемлемъ!
Въ большомъ отчаяніи сдѣлалъ онъ послѣднюю попытку и послалъ два творенія: одно въ „Скотолѣчебный Вѣстникъˮ, а другое въ „Мыловаренное Обозрѣніеˮ. Но и сіи изданія отвергли труды его. И тогда въ отчаяніи возопилъ онъ:
— Горе мнѣ: ни на что не способенъ я. Но знатецъ нѣкій сказалъ неудачнику:
— Другъ мой, почему бы тебѣ не попробовать написать разсказъ для дѣтей?
— Но вѣдь я же не способенъ ни къ чему?!
— Другъ мой, обычно сіе: для нихъ и пишетъ именно тотъ, кто не способенъ ни къ чему; многи примѣры сего видимъ предъ собою.
Неудачникъ возликовалъ духомъ, написалъ разсказъ для дѣтей, а за симъ повѣсть, стяжалъ успѣхъ и былъ засыпанъ многими лестными предложеніями и просьбами, подвигавшими его писать вновь.
По сему, отче, не дивись при покупкѣ къ Рождеству книгъ дѣтскихъ скудоумію оныхъ, невразумительности и чепухѣ: пишутъ оныя книги сочинители, которые ни къ чему оказали себя неспособными и даже въ „Скотолѣчебномъ Вѣстникѣˮ и „Мыловаренномъ Обозрѣніиˮ отринуты были.
Не дивись, отче: обычно сіе!
А. Грузинскій.
Словами міръ не исправишь, особенно когда они расходятся съ дѣломъ.
И „цѣлителямъˮ, прежде всего, не мѣшаетъ самимъ исцѣлиться...
Дрейфусъ.
Опять Дрейфусъ, и еще разъ Дрейфусъ. „Въ первый разъ по возобновленіи! ˮ Съ участіемъ неизмѣнной любимицы г-жи Ѳемиды.
Какъ плохіе антрепренеры, французы возвращаются къ этой заигранной и переигранной пьесѣ.
Даже парижской публикѣ, падкой на скандалы, наконецъ, начинаетъ надоѣдать это „дѣлоˮ.
Ну, ударь разъ, ударь два, но не до безчувствія... А тутъ именно и публика, и судьи до безчувствія доведены...
Съ Эмберами покончили, Деруледа замариновали, а съ Дрейфусомъ не могутъ разстаться.
Неужели французскіе „политиканыˮ выдохлись и ничего скандальнаго больше придумать не могутъ?..
Намъ просто жаль „друзейˮ, которые носятся съ „дѣломъˮ, какъ съ писаной торбой...
Хоть бы въ похоронное бюро обратились, когда сами не могутъ похоронитъ его...
Вѣкъ откровенности.
Двадцатый вѣкъ — вѣкъ откровенности; все откровенно: аппетиты, этуали, піесы, дѣльцы, даже беллетристы, творящіе бездны порнографіи...
Ничего сокрытаго. Все на виду, все открыто...
Бросьте поэтому писать закрытыя письма. Пишите открытыя!
Тѣмъ болѣе, что „Женское Патріотическое Обществоˮ въ Петербургѣ выпустило новую серію изящныхъ открытыхъ писемъ: „Отечественная война“ въ снимкахъ съ картинъ В. В. Верещагина. Пишите открытыя письма, доходъ съ которыхъ поступаетъ въ пользу школъ „Обществаˮ!
Предпраздничное желаніе
Хочу не слушать въ праздникъ вздоровъ Или „визитныхъ разговоровъ„ — И не творитъ визитовъ тьмы;
Хочу, чтобъ рокъ отъ визитеровъ Меня хранилъ, какъ отъ чумы!..
Брызги пера.
— А первопутка все нѣтъ и нѣтъ.
— Да, погода въ этомъ году ведетъ себя, по истинѣ, безпутно!
Послѣ гастролей Лебланъ-Метерлинкъ. — Что вы скажете о Лебланъ?
— Америки она, конечно, не открываетъ, но плечи... весьма и весьма.
— Отчего въ Москвѣ погибъ докторскій клубъ?
— Отъ чахотки... карманной.
— Удивительно: столько докторовъ и не могли уберечь отъ смерти собственнаго дѣтища?!
— Въ Петербургѣ, по иниціативѣ проф. Кайгородова, учреждается „женскій комитетъ противъ жестокой модыˮ.
— Наконецъ-то, мужья вздохнутъ легко! — Ошибаетесь: комитетъ будетъ „жалѣтьˮ только птичекъ, а съ мужей по старому будутъ летѣть пухъ и перья...
На вечерѣ.
— Иванъ Ивановичъ, вы точно сибирскій экспрессъ! — ?!
— Не можете не опоздать!...
Инкрустаціи.
Рѣдко споръ разуменъ шумный, Разжигающій задоръ;
Споръ же самый неразумный — Это съ женщиною споръ.
Нико-Ники.
Мыльные пузыри.
— Почему Анна Петровна явилась на концертъ въ пользу бѣдныхъ въ такомъ большомъ декольте?
— Она не хотѣла одѣваться, когда бѣдные полураздѣты...
Мода.
— У дамъ теперь въ модѣ бѣличій мѣхъ. — Да, поэтому мнѣ, какъ мужу, приходится теперь вертѣться, какъ „бѣлкѣ въ колесѣˮ...
— Изъ Алексѣевской глазной больницы въ Москвѣ ушелъ главный докторъ, потому что совѣтъ больницы мѣшалъ ему вести дѣло научно...
— Будемъ надѣяться, что это обвиненіе попадетъ совѣту глазной больницы не въ бровь, а въ глазъ!..
Въ лѣсу житейскомъ, средь людей, Дубовъ могучихъ нѣтъ, ей-ей;
Но отъ какихъ, друзья, причинъ Такъ много-много въ немъ дубинъ?