БУДИЛЬНИКЪ
1903 г. — 23 ноября № 45.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., ½ года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію „ОРЛЕАНСКАЯ ДѢВАˮ.
Перемѣна адреса — 50 к.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ XXXIX
ГОДЪ XXXIX
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются исключительно въ центральной конторѣ объявленій Л. и Э. Метцль и К° въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Сытова и въ отдѣленіяхъ: Петербургъ, Морская 11. Варшава, Краковское предмѣстье N° 53. Берлинъ, Fasanenstrasse 72—73. Парижъ, Place dе lа Bourse 8 (при агентствѣ Гавасъ). Нью-Іоркъ 38 Park Row. Бостонъ, 244. Washigton Street. Буффало, 711. Mytnal Life Building и въ конторѣ редакціи журнала
Телеф. редакціи 46-62.
„Будильнинъ“ Тверская, д. Спиридонова.
Телеф. типо-литографiи 46-62.
Добавочныхъ къ этому № 1 листъ.
Соль мудрости.
Чтобы жизнь была проста,
Ты виляй, мой другъ, хвостомъ, Ну, а если нѣтъ хвоста,
То же дѣлай языкомъ...
О томъ и о семъ.
Г-Жа Протекцiя.
На житейской аренѣ происходитъ безпрерывная борьба.
Борятся не атлеты, а больше пигмеи, съ мелкими интересами и мелкими самолюбіями.
Тутъ дѣло не въ силѣ, а въ ловкости, и „акробаты“ пользуются наибольшимъ успѣхомъ.
Объ акробатахъ благотворительности нечего говорить: они сами достаточно шумятъ о себѣ.
За ними слѣдуютъ „акробаты — службистыˮ, которые ходятъ колесомъ передъ власть имущими.
„Акробаты долгаˮ выворачиваютъ пятки и думаютъ, что совершаютъ великое дѣло.
„Акробаты наживыˮ балансируютъ на тонкой уголовной проволокѣ.
Но главнѣйшими героями житейской цирковой арены являются трудъ и протекція, между которыми идетъ мертвая схватка...
Трудъ по природѣ сильный, но скромный малый; протекція — юркая, пронырливая особа.
Она исконная, старая любимица „бабушкиˮ, которая ворожитъ счастливцамъ; у нея же „тетенькаˮ, хвостикъ которой всюду вытащитъ...
Протекція, преодолѣвая всякія трудности, побиваетъ трудъ, и фавориты ея пробираются на лучшія мѣста и получаютъ лучшіе призы...
А трудъ, придушенный, колеситъ по житейской аренѣ „безъ мѣстаˮ...
Уличное освѣщеніе.
Московскія улицы не особенно щеголяютъ по части освѣщенія.
„Свѣтаˮ городская управа отпускаетъ въ обрѣзъ, чтобы прохожіе не стукались лбами.
Даже на главныхъ улицахъ, гдѣ красуются электрическіе или газовые фонари, тоже нельзя похвалиться свѣтомъ.
Но стоитъ шагнуть въ переулки или попасть на окраину, какъ сейчасъ же попадаешь во тьму кромѣшную, гдѣ обыватели ходятъ съ „фонарямиˮ подъ глазами...
Тутъ керосинъ является роскошью, а керосиновыя коптилки представляются прогрессомъ...
И вдругъ товарищество „Свѣтъˮ входитъ въ управу съ предложеніемъ устроить усовершенствованное керосиновое освѣщеніе.
Управа ухмыляется, и предложеніе попадаетъ подъ сукно, гдѣ будетъ покоиться до радостнаго утра.
Если даже думскія постановленія по десятку лѣтъ покоятся въ укромномъ мѣстѣ, то о частыхъ предложеніяхъ ужъ говорить нечего...
Да и что освѣщать на московскихъ улицахъ, кромѣ ямъ и ухабовъ?! разсуждаетъ управа.
Человѣкъ.
(Небольшія, но чрезвычайно философскія разсужденія).
Какъ утѣшить ребенка, когда онъ плачетъ.
Что такое человѣкъ? Платонъ сказалъ: — Двуногое безъ перьевъ.
Но ему сейчасъ же доказали, что онъ хоть и Философъ, но неправъ.
Ему прислали общипаннаго пѣтуха: — Вотъ тебѣ двуногое и безъ перьевъ, — развѣ это человѣкъ?
Достоевскій сказалъ, что человѣкъ, — это: — Существо, ко всему привыкающее. Но и это врядъ ли вѣрно...
Есть вещи, къ которымъ человѣкъ никакъ не можетъ привыкнуть. Напримѣръ, — каждый день не обѣдать.
Я зналъ людей, которыхъ пріучала къ этому судьба всю жизнь, — но тщетно: они все-таки были неисправимы и каждый день хотѣли ѣсть.
Что же такое человѣкъ?
По-моему — это существо, которое удивляется.
Человѣкъ для того и созданъ, чтобы всю жизнь только то и дѣлать, что удивляться.
Въ дѣтствѣ онъ интересуется только тѣми предметами, которые его удивляютъ: грудью кормилицы, барабанящимъ зайцемъ, описаніемъ висячаго моста черезъ Ніагару, героями Майнъ-Рида и неприличнымии фотографіями.
Сдѣлавшись юношей, онъ влюбляется въ женщинъ, прелести которыхъ ему кажутся удивительными.
Затѣмъ онъ женится отъ удивленія, встрѣтивъ дѣвушку или вдову, „удивительноˮ какъ подходящую къ его идеалу.
Всю жизнь онъ только и дѣлаетъ, что удивляется: геніальнымъ открытіямъ, изобрѣте
ніямъ, идеямъ, коварству друзей, собственной довѣрчивости, испорченности вѣка, дороговизнѣ керосина, собственнымъ добродѣтелямъ.
И, наконецъ, умираетъ, удивляясь, что жизнь прошла такъ скоро.
Это и нужно имѣть въ виду, если вы хотите утѣшить плачущаго грудного ребенка.
Вы должны его удивить! Я разскажу вамъ примѣръ изъ моей практики.
Я пріѣхалъ на дачу къ своимъ знакомымъ новоженамъ, которые только годъ какъ были женаты и вплоть до дачи жили у тещи.
Какъ у всѣхъ молодыхъ хозяевъ, у нихъ кухня была пропитана республиканскимъ духомъ.
Всякій самоуправлялся, какъ хотѣлъ.
Кухарка гдѣ-то самоуправлялась съ кумомъ, а горничная побѣжала самоуправляться съ знакомымъ лавочникомъ.
Но имъ хотѣлось похвастать передо мной своимъ хозяйствомъ и они побѣжали:
Мужъ раздувать самоваръ при помощи снятаго сапога, а жена собирать чашки, чайникъ, сахарницу, сухарницу и прочіе легко бьющіеся предметы, употребляемые обыкновенно при чаепитіи, оставивъ на моемъ попеченіи трехмѣсячнаго Коку.
— Коко смирный! Коко никогда не плачетъ!
Оставшись вдвоемъ съ Кокой, я счелъ долгомъ большого человѣка передъ маленькимъ показать маленькому человѣку что-нибудь интересное.
Съ этой цѣлью я показалъ ему языкъ.
Но Коко, увидавъ, что изо рта у меня лѣзетъ что-то большое и красное, счелъ долгомъ впасть въ неописанное горе.
Его лицо, и безъ того похожее на печеное яблоко, покрылось сѣтью мелкихъ морщинокъ, глаза сдѣлались похожими на узенькія щелочки, а ротъ раскрывался для того, чтобы издать одинъ изъ тѣхъ дьявольскихъ звуковъ, которые называются „голосомъ малюткиˮ.
Я поспѣшилъ спрятать свой страшный языкъ и, чтобы утѣшить ребенка, поспѣшилъ показать ему фигу.
Но это доставило очень мало душевнаго утѣшенія младенцу.
Морщинъ на печеномъ яблокѣ показалось вдвое больше, ротъ раскрылся вдвое шире и изъ него, постепенно разростаясь и разростаясь, вылеталъ тотъ звукъ, который хорошо извѣстенъ всякому, кто производилъ себѣ подобныхъ.
Ребенокъ начиналъ нѣжнѣйшимъ pianissimo, чтобы закончить жесточайшимъ fortissimo.
Тогда, растерявшись, я сталъ припоминать всѣ педогогическіе пріемы, употребляемые въ подобныхъ случаяхъ.
Прежде всего я сдѣлалъ ему „козу рогатуюˮ.
Сдѣлалъ изъ двухъ пальцевъ подобіе рогъ и, шевеля ими, началъ медленно приближать эти рога къ лицу ребенка, говоря какъ можно болѣе страшнымъ голосомъ:
— Идетъ коза рогатая, забодаетъ, забодаетъ!
Но ребенокъ видимо плохо понялъ, что это только аллегорія и завопилъ такъ, словно на него, дѣйствительно, кинулся разсвирѣпѣвшій козелъ.
Положеніе было чортъ знаетъ какое.
Каждую минуту могли войти родители и подумать, что я истязаю ихъ младенца.
Тогда я принялся танцовать передъ ребенкомъ.
Но, вѣроятно, я былъ похожъ на пляшущаго отъ радости людоѣда, потому что младенецъ заоралъ такъ, какъ будто я собирался его слопать.
Тогда я пустился на крайнее средство и состроилъ для утѣшенія ребенка самую уморительную гримассу, на какую только способна моя физіономія.
Но я былъ дурно понятъ.
1903 г. — 23 ноября № 45.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., ½ года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію „ОРЛЕАНСКАЯ ДѢВАˮ.
Перемѣна адреса — 50 к.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ XXXIX
ГОДЪ XXXIX
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются исключительно въ центральной конторѣ объявленій Л. и Э. Метцль и К° въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Сытова и въ отдѣленіяхъ: Петербургъ, Морская 11. Варшава, Краковское предмѣстье N° 53. Берлинъ, Fasanenstrasse 72—73. Парижъ, Place dе lа Bourse 8 (при агентствѣ Гавасъ). Нью-Іоркъ 38 Park Row. Бостонъ, 244. Washigton Street. Буффало, 711. Mytnal Life Building и въ конторѣ редакціи журнала
Телеф. редакціи 46-62.
„Будильнинъ“ Тверская, д. Спиридонова.
Телеф. типо-литографiи 46-62.
Добавочныхъ къ этому № 1 листъ.
Соль мудрости.
Чтобы жизнь была проста,
Ты виляй, мой другъ, хвостомъ, Ну, а если нѣтъ хвоста,
То же дѣлай языкомъ...
О томъ и о семъ.
Г-Жа Протекцiя.
На житейской аренѣ происходитъ безпрерывная борьба.
Борятся не атлеты, а больше пигмеи, съ мелкими интересами и мелкими самолюбіями.
Тутъ дѣло не въ силѣ, а въ ловкости, и „акробаты“ пользуются наибольшимъ успѣхомъ.
Объ акробатахъ благотворительности нечего говорить: они сами достаточно шумятъ о себѣ.
За ними слѣдуютъ „акробаты — службистыˮ, которые ходятъ колесомъ передъ власть имущими.
„Акробаты долгаˮ выворачиваютъ пятки и думаютъ, что совершаютъ великое дѣло.
„Акробаты наживыˮ балансируютъ на тонкой уголовной проволокѣ.
Но главнѣйшими героями житейской цирковой арены являются трудъ и протекція, между которыми идетъ мертвая схватка...
Трудъ по природѣ сильный, но скромный малый; протекція — юркая, пронырливая особа.
Она исконная, старая любимица „бабушкиˮ, которая ворожитъ счастливцамъ; у нея же „тетенькаˮ, хвостикъ которой всюду вытащитъ...
Протекція, преодолѣвая всякія трудности, побиваетъ трудъ, и фавориты ея пробираются на лучшія мѣста и получаютъ лучшіе призы...
А трудъ, придушенный, колеситъ по житейской аренѣ „безъ мѣстаˮ...
Уличное освѣщеніе.
Московскія улицы не особенно щеголяютъ по части освѣщенія.
„Свѣтаˮ городская управа отпускаетъ въ обрѣзъ, чтобы прохожіе не стукались лбами.
Даже на главныхъ улицахъ, гдѣ красуются электрическіе или газовые фонари, тоже нельзя похвалиться свѣтомъ.
Но стоитъ шагнуть въ переулки или попасть на окраину, какъ сейчасъ же попадаешь во тьму кромѣшную, гдѣ обыватели ходятъ съ „фонарямиˮ подъ глазами...
Тутъ керосинъ является роскошью, а керосиновыя коптилки представляются прогрессомъ...
И вдругъ товарищество „Свѣтъˮ входитъ въ управу съ предложеніемъ устроить усовершенствованное керосиновое освѣщеніе.
Управа ухмыляется, и предложеніе попадаетъ подъ сукно, гдѣ будетъ покоиться до радостнаго утра.
Если даже думскія постановленія по десятку лѣтъ покоятся въ укромномъ мѣстѣ, то о частыхъ предложеніяхъ ужъ говорить нечего...
Да и что освѣщать на московскихъ улицахъ, кромѣ ямъ и ухабовъ?! разсуждаетъ управа.
Человѣкъ.
(Небольшія, но чрезвычайно философскія разсужденія).
Какъ утѣшить ребенка, когда онъ плачетъ.
Что такое человѣкъ? Платонъ сказалъ: — Двуногое безъ перьевъ.
Но ему сейчасъ же доказали, что онъ хоть и Философъ, но неправъ.
Ему прислали общипаннаго пѣтуха: — Вотъ тебѣ двуногое и безъ перьевъ, — развѣ это человѣкъ?
Достоевскій сказалъ, что человѣкъ, — это: — Существо, ко всему привыкающее. Но и это врядъ ли вѣрно...
Есть вещи, къ которымъ человѣкъ никакъ не можетъ привыкнуть. Напримѣръ, — каждый день не обѣдать.
Я зналъ людей, которыхъ пріучала къ этому судьба всю жизнь, — но тщетно: они все-таки были неисправимы и каждый день хотѣли ѣсть.
Что же такое человѣкъ?
По-моему — это существо, которое удивляется.
Человѣкъ для того и созданъ, чтобы всю жизнь только то и дѣлать, что удивляться.
Въ дѣтствѣ онъ интересуется только тѣми предметами, которые его удивляютъ: грудью кормилицы, барабанящимъ зайцемъ, описаніемъ висячаго моста черезъ Ніагару, героями Майнъ-Рида и неприличнымии фотографіями.
Сдѣлавшись юношей, онъ влюбляется въ женщинъ, прелести которыхъ ему кажутся удивительными.
Затѣмъ онъ женится отъ удивленія, встрѣтивъ дѣвушку или вдову, „удивительноˮ какъ подходящую къ его идеалу.
Всю жизнь онъ только и дѣлаетъ, что удивляется: геніальнымъ открытіямъ, изобрѣте
ніямъ, идеямъ, коварству друзей, собственной довѣрчивости, испорченности вѣка, дороговизнѣ керосина, собственнымъ добродѣтелямъ.
И, наконецъ, умираетъ, удивляясь, что жизнь прошла такъ скоро.
Это и нужно имѣть въ виду, если вы хотите утѣшить плачущаго грудного ребенка.
Вы должны его удивить! Я разскажу вамъ примѣръ изъ моей практики.
Я пріѣхалъ на дачу къ своимъ знакомымъ новоженамъ, которые только годъ какъ были женаты и вплоть до дачи жили у тещи.
Какъ у всѣхъ молодыхъ хозяевъ, у нихъ кухня была пропитана республиканскимъ духомъ.
Всякій самоуправлялся, какъ хотѣлъ.
Кухарка гдѣ-то самоуправлялась съ кумомъ, а горничная побѣжала самоуправляться съ знакомымъ лавочникомъ.
Но имъ хотѣлось похвастать передо мной своимъ хозяйствомъ и они побѣжали:
Мужъ раздувать самоваръ при помощи снятаго сапога, а жена собирать чашки, чайникъ, сахарницу, сухарницу и прочіе легко бьющіеся предметы, употребляемые обыкновенно при чаепитіи, оставивъ на моемъ попеченіи трехмѣсячнаго Коку.
— Коко смирный! Коко никогда не плачетъ!
Оставшись вдвоемъ съ Кокой, я счелъ долгомъ большого человѣка передъ маленькимъ показать маленькому человѣку что-нибудь интересное.
Съ этой цѣлью я показалъ ему языкъ.
Но Коко, увидавъ, что изо рта у меня лѣзетъ что-то большое и красное, счелъ долгомъ впасть въ неописанное горе.
Его лицо, и безъ того похожее на печеное яблоко, покрылось сѣтью мелкихъ морщинокъ, глаза сдѣлались похожими на узенькія щелочки, а ротъ раскрывался для того, чтобы издать одинъ изъ тѣхъ дьявольскихъ звуковъ, которые называются „голосомъ малюткиˮ.
Я поспѣшилъ спрятать свой страшный языкъ и, чтобы утѣшить ребенка, поспѣшилъ показать ему фигу.
Но это доставило очень мало душевнаго утѣшенія младенцу.
Морщинъ на печеномъ яблокѣ показалось вдвое больше, ротъ раскрылся вдвое шире и изъ него, постепенно разростаясь и разростаясь, вылеталъ тотъ звукъ, который хорошо извѣстенъ всякому, кто производилъ себѣ подобныхъ.
Ребенокъ начиналъ нѣжнѣйшимъ pianissimo, чтобы закончить жесточайшимъ fortissimo.
Тогда, растерявшись, я сталъ припоминать всѣ педогогическіе пріемы, употребляемые въ подобныхъ случаяхъ.
Прежде всего я сдѣлалъ ему „козу рогатуюˮ.
Сдѣлалъ изъ двухъ пальцевъ подобіе рогъ и, шевеля ими, началъ медленно приближать эти рога къ лицу ребенка, говоря какъ можно болѣе страшнымъ голосомъ:
— Идетъ коза рогатая, забодаетъ, забодаетъ!
Но ребенокъ видимо плохо понялъ, что это только аллегорія и завопилъ такъ, словно на него, дѣйствительно, кинулся разсвирѣпѣвшій козелъ.
Положеніе было чортъ знаетъ какое.
Каждую минуту могли войти родители и подумать, что я истязаю ихъ младенца.
Тогда я принялся танцовать передъ ребенкомъ.
Но, вѣроятно, я былъ похожъ на пляшущаго отъ радости людоѣда, потому что младенецъ заоралъ такъ, какъ будто я собирался его слопать.
Тогда я пустился на крайнее средство и состроилъ для утѣшенія ребенка самую уморительную гримассу, на какую только способна моя физіономія.
Но я былъ дурно понятъ.