ры... помогите другу... захватите палку на всякій случай.
— Отлично, — говорю, — буду...
Иду дальше и встрѣчаю пріятеля-москвича, здоровеннаго Т., Богъ вѣсть какими судьбами занесеннаго въ Южную Америку.
— Голубчикъ, — говорю ему, — приходите сегодня непремѣнно въ думу...
— А что? — спрашиваетъ.
— Будетъ, кажется, драка...
— Драка? Обязательно буду... только кого бить надо будетъ?.. вѣдь я тутъ никого не знаю...
— Ничего, тамъ ужъ видно будетъ...
Наступилъ часъ выборовъ. Испанцы народъ горячій. Страсти начали разгораться. Полетѣли крылатыя словечки, начались толчки, и... и судьбѣ угодно было, что первая оплеуха, звонкая и полновѣсная, досталась именно здоровенному москвичу Т.
Тотъ, понятно, сперва слегка ошалѣлъ, а потомъ освирѣпѣлъ. Онъ подмялъ подъ себя обидчика и началъ выбивать на его спинѣ какую-то сложную барабанную дробь... Потомъ, бросивъ его, онъ ринулся орломъ въ самую гущу, и пошелъ гулять богатырь по зеленому полю, не спрашивая уже, кого бить...
Русскій богатырь провелъ ночь въ участкѣ (comisarina), а мендозскія газеты потомъ писали о нападеніи казаковъ на городскую думу...
Гдѣ находится теперь Т., неизвѣстно, но его слава до сихъ поръ живетъ среди испанцевъ...
III.
Объявленія въ американскихъ газетахъ.
Беру наудачу нѣсколько послѣднихъ номеровъ газетъ Буэносъ-Айреса.
Просматриваю объявленія и нѣкоторыя изъ нихъ предлагаю вниманію читателя, который убѣдится, что американская и русская „этикиˮ суть двѣ противоположности, подобныя Сѣверному и Южному полюсамъ.
Тому слѣдуютъ доказательства:
„Отставной военный врачъ, украшенный за заслуги въ арміи орденами, предлагаетъ свои услуги больнымъ, съ
ручательствомъ за успѣхъ.
„Докторъ-хирургъ NN. и дочь его, первая дантистка, окончившая зубоврачебный кабинетъ университета Буэносъ- Айреса, лѣчатъ всевозможныя болѣзни
рта и зубовъˮ.
„ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ!
Даю какія угодно суммы подъ дома,
брилліанты и проч. ˮ
(слѣдуетъ имя благодѣтеля и адресъ).
„ЧУДО XX СТОЛѢТІЯ!!
Лепешки д-ра Мохаріэтта. Помогаютъ и излѣчиваютъ радикально отъ несвареренія желудка, диспэпсіи, гемороя, паралича, сухотки и нервной болѣзниˮ.
„Настоящее, прошедшее и будущее угадываетъ благородная дѣвица за умѣренную плату. Совѣты новобрачнымъ
и обманутымъ супругамъ.
Да не подумаетъ читатель, что эти объявленія плодъ фантазіи фельетониста. Это буквальный переводъ изъ мѣстныхъ газетъ.
IV.
Американская реклама.
Она прогрессируетъ. Я не стану вамъ разсказывать о газетныхъ рекламахъ, явныхъ и замаскированныхъ среди текста: этимъ никого не удивишь не только въ Америкѣ, но и въ Европѣ.
Уличная реклама въ Буэносъ-Айресѣ даетъ нѣсколько красивыхъ образцовъ, которые могутъ сослужить службу и въ Москвѣ.
Хорошее перенимать не только не стыдно, но сугубо полезно. Напр., фабрика папиросъ „Parisˮ дѣлаетъ теперь большой „бумъˮ въ буквальномъ смыслѣ сего слова. Барабанъ въ три сажени въ діаметрѣ, на колесахъ, влекомый восьмеркой пони цугомъ, съ жокеями... и при каждомъ оборотѣ дѣлающій „бумъˮ. Сзади слѣдуетъ такой же барабанъ.
Другой табачный фабрикантъ папиросъ „Iolantaˮ пустилъ по городу караванъ верблюдовъ и на верблюдахъ возсѣдаютъ бедуины пронзительно кричащіе „Iolantaˮ!
Третій фабрикантъ папиросъ „Monterreyˮ, за зеркальнымъ стекломъ магазина посадилъ (въ клѣткѣ, конечно) пару львовъ и обѣщаетъ тому, „кто зайдетъ въ клѣтку и выкуритъ тамъ папиросу „Monterreyˮ, 1000 пезоˮ.
Другіе посредствомъ сильныхъ электрическихъ рефлекторовъ помѣщаютъ объявленія на... облакахъ, выгадывая такимъ образомъ расходы на помѣщеніе объявленій въ газетахъ и на столбахъ, ибо никто еще не откупилъ небесную атмосферу.
Поэзія, несомнѣнно, страдаетъ при этомъ, ибо развѣ поэтично прочитать на небесахъ въ тихую чудную ночь, когда струна мандолины звенитъ въ туманѣ:
„Лучшія подтяжки, улица Кангалльо 145?! “
Якобинецъ.
одинъ основательный принципъ: чего моя нога хочетъ...
Но въ отношеніи сокровищъ искусства этотъ купеческій принципъ очень мало подходитъ.
И „хранительницаˮ дѣлаетъ все, что идетъ во вредъ галлереи, начиная съ помѣщенія и кончая совѣтомъ.
Зданіе ремонтируется кое-какъ, словно собственный домъ, предназначенный для жильцовъ, а совѣтъ такъ ремонтируется, что изъ него исчезаетъ послѣдній живой элементъ.
И вмѣсто живого, любовнаго отношенія къ „гордости Москвыˮ, является формалистика.
Зато хранители выказываютъ самостоятельность, идя наперекоръ общественному мнѣнію съ газетами во главѣ.
Они призваны вершатъ художественныя дѣла да вѣдать художественные интересы и дѣлаютъ это художественно просто.
Газеты говорятъ стрижено, они увѣряютъ брито; общественное мнѣніе твердитъ одно, они говорятъ другое... Бѣдная галлерея!...
Послѣ „Дерби“.
(Монологъ тотошника). Разбило „Дербиˮ
Мой хитрый планъ, И я въ ущербѣ,
Мой пycть карманъ!.. Bъ мгновенье ока,
При блескѣ дня
„Шамиль“ жестоко
Надулъ меня. Затѣмъ, имѣя
Хорошій шансъ, За „Дагомея“
Я внесъ авансъ. Вновь неудача,
Опять провалъ!..
Со скачекъ, плача,
Въ Москву шагалъ... Лишенъ покоя,
Терплю я адъ... Ахъ, отчего я
Не „Айришъ-Ладъˮ?..
XIII.
Брызги пера.
— Около года назадъ былъ поднятъ вопросъ въ Москвѣ объ уличномъ мороженомъ. Въ какомъ положеніи этотъ вопросъ?
— Вопросъ о мороженомъ? Дума заморозила его...
— Ну, какъ прошелъ съѣздъ мукомоловъ. „Мололи муку? ˮ
— Нѣтъ, „заварили кашуˮ, ходатайствуя о внутреннихъ мучныхъ тарифахъ.
— Слышали, какого-то кандидата правъ обобрала на 3000 рублей московская гадалка?
— Ну, въ данномъ случаѣ это кандидатъ не правъ, а скорѣе кандидатъ... въ лѣчебницу.
Среди тотошниковъ.
— Однако на „Глоріюˮ была феноменальная выдача!
— Да, „Глорія, такъ сказать, покрыла себя славой...
Два кафешантанныхъ завсегдатая.
— Въ Москву опять пріѣхала Жиніори.
— Да, но не знаю, можно ли сказать о ней: „старый другъ лучше новыхъ двухъˮ.
— Нравится тебѣ заглавіе сборника декадентскихъ стиховъ: „Будемъ какъ солнцеˮ?
— Нѣтъ, авторъ забылъ прибавить: „въ лужѣˮ...
Въ мечтахъ.
Люблю Москву!... Въ ней съ упоеньемъ Живу мечтой, воображеньемъ:
Внимая пѣснямъ воробья, Воображаю соловья.
Любуясь прелестью бурьяна, Воображаю блескъ тюльпана.
Въ дыму асфальта тутъ и тамъ Твержу. „ Мнѣ курятъ фиміамъ! “ Подъ вечеръ средь „садовыхъ“ фурій Воображаю райскихъ гурій.
И ночью, нюхая „обозъ“, Воображаю запахъ розъ.
Нильбо.
Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Ну, что скажете о выигрышѣ московскаго скакового Дерби Лазаревымъ, Иванъ Ивановичъ?
— То, что у него съ выигрышемъ 33, 000 р дѣло пошло не только на ладъ, но и на „Ай ришъ-Ладъˮ, Иванъ Никифоровичъ!
— Отлично, — говорю, — буду...
Иду дальше и встрѣчаю пріятеля-москвича, здоровеннаго Т., Богъ вѣсть какими судьбами занесеннаго въ Южную Америку.
— Голубчикъ, — говорю ему, — приходите сегодня непремѣнно въ думу...
— А что? — спрашиваетъ.
— Будетъ, кажется, драка...
— Драка? Обязательно буду... только кого бить надо будетъ?.. вѣдь я тутъ никого не знаю...
— Ничего, тамъ ужъ видно будетъ...
Наступилъ часъ выборовъ. Испанцы народъ горячій. Страсти начали разгораться. Полетѣли крылатыя словечки, начались толчки, и... и судьбѣ угодно было, что первая оплеуха, звонкая и полновѣсная, досталась именно здоровенному москвичу Т.
Тотъ, понятно, сперва слегка ошалѣлъ, а потомъ освирѣпѣлъ. Онъ подмялъ подъ себя обидчика и началъ выбивать на его спинѣ какую-то сложную барабанную дробь... Потомъ, бросивъ его, онъ ринулся орломъ въ самую гущу, и пошелъ гулять богатырь по зеленому полю, не спрашивая уже, кого бить...
Русскій богатырь провелъ ночь въ участкѣ (comisarina), а мендозскія газеты потомъ писали о нападеніи казаковъ на городскую думу...
Гдѣ находится теперь Т., неизвѣстно, но его слава до сихъ поръ живетъ среди испанцевъ...
III.
Объявленія въ американскихъ газетахъ.
Беру наудачу нѣсколько послѣднихъ номеровъ газетъ Буэносъ-Айреса.
Просматриваю объявленія и нѣкоторыя изъ нихъ предлагаю вниманію читателя, который убѣдится, что американская и русская „этикиˮ суть двѣ противоположности, подобныя Сѣверному и Южному полюсамъ.
Тому слѣдуютъ доказательства:
„Отставной военный врачъ, украшенный за заслуги въ арміи орденами, предлагаетъ свои услуги больнымъ, съ
ручательствомъ за успѣхъ.
„Докторъ-хирургъ NN. и дочь его, первая дантистка, окончившая зубоврачебный кабинетъ университета Буэносъ- Айреса, лѣчатъ всевозможныя болѣзни
рта и зубовъˮ.
„ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ!
Даю какія угодно суммы подъ дома,
брилліанты и проч. ˮ
(слѣдуетъ имя благодѣтеля и адресъ).
„ЧУДО XX СТОЛѢТІЯ!!
Лепешки д-ра Мохаріэтта. Помогаютъ и излѣчиваютъ радикально отъ несвареренія желудка, диспэпсіи, гемороя, паралича, сухотки и нервной болѣзниˮ.
„Настоящее, прошедшее и будущее угадываетъ благородная дѣвица за умѣренную плату. Совѣты новобрачнымъ
и обманутымъ супругамъ.
Да не подумаетъ читатель, что эти объявленія плодъ фантазіи фельетониста. Это буквальный переводъ изъ мѣстныхъ газетъ.
IV.
Американская реклама.
Она прогрессируетъ. Я не стану вамъ разсказывать о газетныхъ рекламахъ, явныхъ и замаскированныхъ среди текста: этимъ никого не удивишь не только въ Америкѣ, но и въ Европѣ.
Уличная реклама въ Буэносъ-Айресѣ даетъ нѣсколько красивыхъ образцовъ, которые могутъ сослужить службу и въ Москвѣ.
Хорошее перенимать не только не стыдно, но сугубо полезно. Напр., фабрика папиросъ „Parisˮ дѣлаетъ теперь большой „бумъˮ въ буквальномъ смыслѣ сего слова. Барабанъ въ три сажени въ діаметрѣ, на колесахъ, влекомый восьмеркой пони цугомъ, съ жокеями... и при каждомъ оборотѣ дѣлающій „бумъˮ. Сзади слѣдуетъ такой же барабанъ.
Другой табачный фабрикантъ папиросъ „Iolantaˮ пустилъ по городу караванъ верблюдовъ и на верблюдахъ возсѣдаютъ бедуины пронзительно кричащіе „Iolantaˮ!
Третій фабрикантъ папиросъ „Monterreyˮ, за зеркальнымъ стекломъ магазина посадилъ (въ клѣткѣ, конечно) пару львовъ и обѣщаетъ тому, „кто зайдетъ въ клѣтку и выкуритъ тамъ папиросу „Monterreyˮ, 1000 пезоˮ.
Другіе посредствомъ сильныхъ электрическихъ рефлекторовъ помѣщаютъ объявленія на... облакахъ, выгадывая такимъ образомъ расходы на помѣщеніе объявленій въ газетахъ и на столбахъ, ибо никто еще не откупилъ небесную атмосферу.
Поэзія, несомнѣнно, страдаетъ при этомъ, ибо развѣ поэтично прочитать на небесахъ въ тихую чудную ночь, когда струна мандолины звенитъ въ туманѣ:
„Лучшія подтяжки, улица Кангалльо 145?! “
Якобинецъ.
одинъ основательный принципъ: чего моя нога хочетъ...
Но въ отношеніи сокровищъ искусства этотъ купеческій принципъ очень мало подходитъ.
И „хранительницаˮ дѣлаетъ все, что идетъ во вредъ галлереи, начиная съ помѣщенія и кончая совѣтомъ.
Зданіе ремонтируется кое-какъ, словно собственный домъ, предназначенный для жильцовъ, а совѣтъ такъ ремонтируется, что изъ него исчезаетъ послѣдній живой элементъ.
И вмѣсто живого, любовнаго отношенія къ „гордости Москвыˮ, является формалистика.
Зато хранители выказываютъ самостоятельность, идя наперекоръ общественному мнѣнію съ газетами во главѣ.
Они призваны вершатъ художественныя дѣла да вѣдать художественные интересы и дѣлаютъ это художественно просто.
Газеты говорятъ стрижено, они увѣряютъ брито; общественное мнѣніе твердитъ одно, они говорятъ другое... Бѣдная галлерея!...
Послѣ „Дерби“.
(Монологъ тотошника). Разбило „Дербиˮ
Мой хитрый планъ, И я въ ущербѣ,
Мой пycть карманъ!.. Bъ мгновенье ока,
При блескѣ дня
„Шамиль“ жестоко
Надулъ меня. Затѣмъ, имѣя
Хорошій шансъ, За „Дагомея“
Я внесъ авансъ. Вновь неудача,
Опять провалъ!..
Со скачекъ, плача,
Въ Москву шагалъ... Лишенъ покоя,
Терплю я адъ... Ахъ, отчего я
Не „Айришъ-Ладъˮ?..
XIII.
Брызги пера.
— Около года назадъ былъ поднятъ вопросъ въ Москвѣ объ уличномъ мороженомъ. Въ какомъ положеніи этотъ вопросъ?
— Вопросъ о мороженомъ? Дума заморозила его...
— Ну, какъ прошелъ съѣздъ мукомоловъ. „Мололи муку? ˮ
— Нѣтъ, „заварили кашуˮ, ходатайствуя о внутреннихъ мучныхъ тарифахъ.
— Слышали, какого-то кандидата правъ обобрала на 3000 рублей московская гадалка?
— Ну, въ данномъ случаѣ это кандидатъ не правъ, а скорѣе кандидатъ... въ лѣчебницу.
Среди тотошниковъ.
— Однако на „Глоріюˮ была феноменальная выдача!
— Да, „Глорія, такъ сказать, покрыла себя славой...
Два кафешантанныхъ завсегдатая.
— Въ Москву опять пріѣхала Жиніори.
— Да, но не знаю, можно ли сказать о ней: „старый другъ лучше новыхъ двухъˮ.
— Нравится тебѣ заглавіе сборника декадентскихъ стиховъ: „Будемъ какъ солнцеˮ?
— Нѣтъ, авторъ забылъ прибавить: „въ лужѣˮ...
Въ мечтахъ.
Люблю Москву!... Въ ней съ упоеньемъ Живу мечтой, воображеньемъ:
Внимая пѣснямъ воробья, Воображаю соловья.
Любуясь прелестью бурьяна, Воображаю блескъ тюльпана.
Въ дыму асфальта тутъ и тамъ Твержу. „ Мнѣ курятъ фиміамъ! “ Подъ вечеръ средь „садовыхъ“ фурій Воображаю райскихъ гурій.
И ночью, нюхая „обозъ“, Воображаю запахъ розъ.
Нильбо.
Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Ну, что скажете о выигрышѣ московскаго скакового Дерби Лазаревымъ, Иванъ Ивановичъ?
— То, что у него съ выигрышемъ 33, 000 р дѣло пошло не только на ладъ, но и на „Ай ришъ-Ладъˮ, Иванъ Никифоровичъ!