БУДИЛЬНИКЪ
1903 г. — 11 мая № 17.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 Р. ½ года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію „ОРЛЕАНСКАЯ ДѢВА“.
Перемѣна адреса — 50 к.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ XXXIX
ГОДЪ XXXIX
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются въ конторѣ редакціи — Москва, Тверская, д. Спиридонова — Телефонъ редакціи 11. 72. И ВО ВСѢХЪ МОСКОВСКИХЪ КОНТОРАХЪ ПО ПРІЕМУ ОБЪЯВЛЕНІЙ. Телеф. типо-литограф. 11. 72.
Добавочныхъ къ этому № ½ листа.
Соль мудрости.
Чтобъ скрасить жизнь, одну идею Въ своихъ дѣлишкахъ воплоти: — „Орудійˮ лучшихъ не имѣя, „Рожь на обухѣ молотиˮ.
О томъ и о семъ.
На Волгѣ.
Открылась навигація на Волгѣ, и открылись гидротехническія чудеса.
Каждый разъ на этомъ мѣстѣ попадаютъ пальцемъ въ небо гидротехники и попадаютъ на мель судовладѣльцы...
Спеціалисты воздвигли такія сооруженія, отъ которыхъ судовладѣльцы волкомъ взвыли.
Дамбы и плотины, построенныя въ разныхъ мѣстахъ, принесли не мало горя судоходству.
Пришлось даже нанимать спеціальные буксирные пароходы для помощи судоходству.
Теченіе Волги загородили камнями, и плаваніе сдѣлалось опаснымъ не только ночью, но и днемъ.
Вмѣсто хлѣба, такъ сказать, нуждающимся поднесли камни, которые придавили волжское судоходство.
Теперь судовладѣльцы стали молить только о томъ, чтобы избавить ихъ отъ спеціалистовъ.
Но это не легкое дѣло. Спеціалисты усердно потрудились, и не мало труда стоитъ избавиться отъ ихъ усердія...
А пока судовладѣльцы сидятъ на волжскихъ берегахъ и плачутъ... Кто утретъ имъ слезы?..
Городскiя деньги и нужды.
У городской хозяюшки имѣется домоправительница — управа, особа съ аппетитами, почему дума вынуждена пробавляться только „думамиˮ...
Управа поглощаетъ большія средства, и на настоятельныя нужды средствъ не хватаетъ.
А когда управскій механизмъ отъ щедраго накачиванія начинаетъ скрипѣть, опять приходится исправлять его ассигновками...
Устраиваются новые отдѣлы по бухгалтеріи и отчетности, которые опять требуютъ новыхъ денегъ и денегъ, хотя и старый штатъ великъ.
А такъ какъ, при всей растяжимости понятія объ обложеніяхъ, рессурсы ограничены, то оказываются городскія „прорѣхиˮ...
Увы, и въ эти „прорѣхиˮ проваливаются всѣ благія начинанія думскихъ дѣятелей...
„Хитровкаˮ.
Эта грозная достопримѣчательность Москвы выдвинута на сцену въ послѣднее время.
Хитровка и въ театральныхъ пьесахъ фигурируетъ, и участковыя попечительства занимаетъ, и въ думскихъ разговорахъ упоминается.
Это фабрика „столичныхъ отбросовъˮ, пріютъ бродячихъ дѣтей, гнѣздо бациллъ, распространяющихъ заразу по городу...
И такъ какъ городскіе дѣятели закрываютъ глаза на то, что мозолитъ глаза, то выступаетъ частная благотворительность.
Гр. В. Н. Бобринская, благотворительница новаго типа, особенно обращаетъ вниманіе на безпризорныхъ дѣтей.
Если „бывшіе людиˮ неисправимы и годятся только въ герои популярныхъ пьесъ, то „маленькихъ хитровцевъˮ еще можно спасти...
Но Хитровка вообще слишкомъ громадное зло, чтобы частная благотворительность могла успѣшно бороться съ нимъ.
Это большое дѣло требуетъ большой предпріимчивости, и тутъ долженъ выступить городъ:
„Отцы городаˮ должны позаботиться не только о дѣтяхъ, но и о взрослыхъ этого обиталища; а главное, объ остальномъ населеніи столицы, которое должно жить бокъо-бокъ съ „растлѣвающей язвойˮ...
Злобы дня. На аукціонѣ скота.
Въ саду Земледѣльческой школы Зашелъ я на аукціонъ:
Безпріютный.
(Изъ приключеній г. Здраваго Смысла).
Это былъ молодой человѣкъ, комильфотный во всѣхъ отношеніяхъ. Не кутила, не мотъ и не пьяница, а потому и самый желанный „жилецъˮ
для всякаго квартирохозяина.
Тѣмъ не менѣе Здравому Смыслу пришлось послѣ праздниковъ подыскивать себѣ новую „комнатуˮ.
Случилось это такъ. Годъ тому назадъ, онъ случайно поселился у надворнаго совѣт
ника Прыгунова. Въ головѣ этого почтеннаго чиновника, очень недурно омеблированной мозгами, нашлась преуютная „каморка , чистая и свѣтлая и притомъ по недорогой цѣнѣ. Молодой человѣкъ переѣхалъ туда и зажилъ, можно сказать, отлично. Вскорѣ послѣ этого Прыгуновъ изъ надворныхъ махнулъ въ коллежскіе и сталъ получать чуть не двойной окладъ. Поговаривали, что онъ не остановится на этомъ и пойдетъ — Богъ знаетъ, какъ далеко. Но тутъ случилось событіе, съ виду совсѣмъ незначущее, а между тѣмъ разбившее всю карьеру Прыгунова. Здравый Смыслъ понадобился своей взбалмошной теткѣ, Городской Думѣ, и она вызвала его письмомъ. Какъ человѣкъ новѣйшей формаціи, умный и просвѣщенный, онъ ни въ чемъ не сходился со своей отставшей на цѣлое столѣтіе родственницей и сначала даже не хотѣлъ итти.
Но письмо было такъ ласково написано: „Милый, ненаглядный племянничекъ, пожалѣй горемычную старуху, навѣсти! Не помню, сколько я тебя на глазахъ не видѣла! ˮ
Онъ не могъ отказать и пошелъ. Впослѣдствіи оказалось, не стоило.
Городская Дума приняла его сначала привѣтливо, даже облобызала разокъ, но послѣ первой же чашки чая заспорила, заегозила и въ концѣ концовъ прогнала въ три шеи.
А во время его отсутствія Прыгуновъ, вѣроятно, скуки ради, женился, и когда Здра
вый Смыслъ, разстроенный „визитомъˮ, вернулся, коллежскій совѣтникъ деликатнымъ образомъ попросилъ его съѣхать. Его „каморкаˮ теперь нужна была для заботъ о молодой женѣ, которая навезла съ собой цѣлую груду сундуковъ съ туалетами и даже камеристку къ нимъ, смазливую Пустоту. Бѣдный чиновникъ не предчувствовалъ, что, оставшись безъ своего „жильцаˮ, онъ вскорѣ произведетъ растрату и попадетъ подъ судъ.
Дѣлать было нечего, и Здравый Смыслъ, вздохнувъ, пошелъ скитаться по городу въ поискахъ за „каморкойˮ.
Прежде всего онъ зашелъ къ одному писателю. Это былъ писатель „изъ молодыхъˮ и настолько модный, что его разсказы раскупались въ типографіи еще сырыми.
Здравый Смыслъ нашелъ его въ рабочемъ кабинетѣ. На столѣ лежалъ человѣческій черепъ съ страшными дырами вмѣсто глазъ. Черепъ служилъ писателю за пепельницу. Вмѣсто же чернильницы онъ макалъ прямо въ кровь вырѣзаннаго сердца, а прессъ-папье замѣняла ему кладбищенская земля.
— Что вамъ угодно? — спросилъ гостя хозяинъ.
— Я пришелъ, — сказалъ Здравый Смыслъ, — справиться, нѣтъ ли у васъ въ головѣ „каморкиˮ для жильца? Я одинокъ, не пью, въ карты не играю... меня зовутъ Здравымъ Смысломъ... можетъ, слышали?
Писатель въ недоумѣніи пожалъ плечами.
1903 г. — 11 мая № 17.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 Р. ½ года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію „ОРЛЕАНСКАЯ ДѢВА“.
Перемѣна адреса — 50 к.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ XXXIX
ГОДЪ XXXIX
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются въ конторѣ редакціи — Москва, Тверская, д. Спиридонова — Телефонъ редакціи 11. 72. И ВО ВСѢХЪ МОСКОВСКИХЪ КОНТОРАХЪ ПО ПРІЕМУ ОБЪЯВЛЕНІЙ. Телеф. типо-литограф. 11. 72.
Добавочныхъ къ этому № ½ листа.
Соль мудрости.
Чтобъ скрасить жизнь, одну идею Въ своихъ дѣлишкахъ воплоти: — „Орудійˮ лучшихъ не имѣя, „Рожь на обухѣ молотиˮ.
О томъ и о семъ.
На Волгѣ.
Открылась навигація на Волгѣ, и открылись гидротехническія чудеса.
Каждый разъ на этомъ мѣстѣ попадаютъ пальцемъ въ небо гидротехники и попадаютъ на мель судовладѣльцы...
Спеціалисты воздвигли такія сооруженія, отъ которыхъ судовладѣльцы волкомъ взвыли.
Дамбы и плотины, построенныя въ разныхъ мѣстахъ, принесли не мало горя судоходству.
Пришлось даже нанимать спеціальные буксирные пароходы для помощи судоходству.
Теченіе Волги загородили камнями, и плаваніе сдѣлалось опаснымъ не только ночью, но и днемъ.
Вмѣсто хлѣба, такъ сказать, нуждающимся поднесли камни, которые придавили волжское судоходство.
Теперь судовладѣльцы стали молить только о томъ, чтобы избавить ихъ отъ спеціалистовъ.
Но это не легкое дѣло. Спеціалисты усердно потрудились, и не мало труда стоитъ избавиться отъ ихъ усердія...
А пока судовладѣльцы сидятъ на волжскихъ берегахъ и плачутъ... Кто утретъ имъ слезы?..
Городскiя деньги и нужды.
У городской хозяюшки имѣется домоправительница — управа, особа съ аппетитами, почему дума вынуждена пробавляться только „думамиˮ...
Управа поглощаетъ большія средства, и на настоятельныя нужды средствъ не хватаетъ.
А когда управскій механизмъ отъ щедраго накачиванія начинаетъ скрипѣть, опять приходится исправлять его ассигновками...
Устраиваются новые отдѣлы по бухгалтеріи и отчетности, которые опять требуютъ новыхъ денегъ и денегъ, хотя и старый штатъ великъ.
А такъ какъ, при всей растяжимости понятія объ обложеніяхъ, рессурсы ограничены, то оказываются городскія „прорѣхиˮ...
Увы, и въ эти „прорѣхиˮ проваливаются всѣ благія начинанія думскихъ дѣятелей...
„Хитровкаˮ.
Эта грозная достопримѣчательность Москвы выдвинута на сцену въ послѣднее время.
Хитровка и въ театральныхъ пьесахъ фигурируетъ, и участковыя попечительства занимаетъ, и въ думскихъ разговорахъ упоминается.
Это фабрика „столичныхъ отбросовъˮ, пріютъ бродячихъ дѣтей, гнѣздо бациллъ, распространяющихъ заразу по городу...
И такъ какъ городскіе дѣятели закрываютъ глаза на то, что мозолитъ глаза, то выступаетъ частная благотворительность.
Гр. В. Н. Бобринская, благотворительница новаго типа, особенно обращаетъ вниманіе на безпризорныхъ дѣтей.
Если „бывшіе людиˮ неисправимы и годятся только въ герои популярныхъ пьесъ, то „маленькихъ хитровцевъˮ еще можно спасти...
Но Хитровка вообще слишкомъ громадное зло, чтобы частная благотворительность могла успѣшно бороться съ нимъ.
Это большое дѣло требуетъ большой предпріимчивости, и тутъ долженъ выступить городъ:
„Отцы городаˮ должны позаботиться не только о дѣтяхъ, но и о взрослыхъ этого обиталища; а главное, объ остальномъ населеніи столицы, которое должно жить бокъо-бокъ съ „растлѣвающей язвойˮ...
Злобы дня. На аукціонѣ скота.
Въ саду Земледѣльческой школы Зашелъ я на аукціонъ:
Безпріютный.
(Изъ приключеній г. Здраваго Смысла).
Это былъ молодой человѣкъ, комильфотный во всѣхъ отношеніяхъ. Не кутила, не мотъ и не пьяница, а потому и самый желанный „жилецъˮ
для всякаго квартирохозяина.
Тѣмъ не менѣе Здравому Смыслу пришлось послѣ праздниковъ подыскивать себѣ новую „комнатуˮ.
Случилось это такъ. Годъ тому назадъ, онъ случайно поселился у надворнаго совѣт
ника Прыгунова. Въ головѣ этого почтеннаго чиновника, очень недурно омеблированной мозгами, нашлась преуютная „каморка , чистая и свѣтлая и притомъ по недорогой цѣнѣ. Молодой человѣкъ переѣхалъ туда и зажилъ, можно сказать, отлично. Вскорѣ послѣ этого Прыгуновъ изъ надворныхъ махнулъ въ коллежскіе и сталъ получать чуть не двойной окладъ. Поговаривали, что онъ не остановится на этомъ и пойдетъ — Богъ знаетъ, какъ далеко. Но тутъ случилось событіе, съ виду совсѣмъ незначущее, а между тѣмъ разбившее всю карьеру Прыгунова. Здравый Смыслъ понадобился своей взбалмошной теткѣ, Городской Думѣ, и она вызвала его письмомъ. Какъ человѣкъ новѣйшей формаціи, умный и просвѣщенный, онъ ни въ чемъ не сходился со своей отставшей на цѣлое столѣтіе родственницей и сначала даже не хотѣлъ итти.
Но письмо было такъ ласково написано: „Милый, ненаглядный племянничекъ, пожалѣй горемычную старуху, навѣсти! Не помню, сколько я тебя на глазахъ не видѣла! ˮ
Онъ не могъ отказать и пошелъ. Впослѣдствіи оказалось, не стоило.
Городская Дума приняла его сначала привѣтливо, даже облобызала разокъ, но послѣ первой же чашки чая заспорила, заегозила и въ концѣ концовъ прогнала въ три шеи.
А во время его отсутствія Прыгуновъ, вѣроятно, скуки ради, женился, и когда Здра
вый Смыслъ, разстроенный „визитомъˮ, вернулся, коллежскій совѣтникъ деликатнымъ образомъ попросилъ его съѣхать. Его „каморкаˮ теперь нужна была для заботъ о молодой женѣ, которая навезла съ собой цѣлую груду сундуковъ съ туалетами и даже камеристку къ нимъ, смазливую Пустоту. Бѣдный чиновникъ не предчувствовалъ, что, оставшись безъ своего „жильцаˮ, онъ вскорѣ произведетъ растрату и попадетъ подъ судъ.
Дѣлать было нечего, и Здравый Смыслъ, вздохнувъ, пошелъ скитаться по городу въ поискахъ за „каморкойˮ.
Прежде всего онъ зашелъ къ одному писателю. Это былъ писатель „изъ молодыхъˮ и настолько модный, что его разсказы раскупались въ типографіи еще сырыми.
Здравый Смыслъ нашелъ его въ рабочемъ кабинетѣ. На столѣ лежалъ человѣческій черепъ съ страшными дырами вмѣсто глазъ. Черепъ служилъ писателю за пепельницу. Вмѣсто же чернильницы онъ макалъ прямо въ кровь вырѣзаннаго сердца, а прессъ-папье замѣняла ему кладбищенская земля.
— Что вамъ угодно? — спросилъ гостя хозяинъ.
— Я пришелъ, — сказалъ Здравый Смыслъ, — справиться, нѣтъ ли у васъ въ головѣ „каморкиˮ для жильца? Я одинокъ, не пью, въ карты не играю... меня зовутъ Здравымъ Смысломъ... можетъ, слышали?
Писатель въ недоумѣніи пожалъ плечами.