Злобы ДНЯ.
— Что можно сказать о московской полемикѣ письмами двухъ князей П. Н. Трубецкого и П. Д. Долгорукова?
— Что въ сіятельной полемикѣ есть не мало темныхъ пятенъ...
***
— Конфискована брошюра Л. Н. Толстого „Неужели это такъ надо“.
— Неужели это такъ надо?!
Шалость художника
— Не хотите-ль „газетную утку ?
Правды въ ней не отыщешь на грошъ:
Извергаетъ въ любую минутку
Эта „птица лишь „черную ложь .
***
— Путь рѣшительно отрицаетъ возможность всеобщей забастовки.
— Да, но въ этомъ отрицаніи будетъ ли путь!
***
Два пріятеля на вербѣ.
— Ну, и красотка: настоящій вербный херувимъ !
— Молчи! — Почему
— Развѣ не видишь—сзади „херувима идетъ мамаша... Еще укуситъ!...
Новая „верба .
(Фантазія.)
Мнѣ снится сонъ. Мнѣ снится, что будто бы я шагаю по вербному гулянью и не узнаю гулянья: столько на немъ мелькаетъ новыхъ лицъ, столько слышится новыхъ словъ.
Вотъ ходятъ малые съ надутыми воздушными шарами.
Раньше они кричали:
— Шары воздушные! Шары воздушные!
Теперь, вмѣсто старыхъ, знакомыхъ словъ, они кричатъ совсѣмъ новыя слова:
— Дальневосточная авантюра! — Лѣсная компанія на Ялу!
— Неприступная крѣпость Портъ-Артуръ! — Вторая эскадра!
— Полный разгромъ желтолицыхъ! И дальше въ томъ же родѣ.
Измѣнилися и тещины языки; вы знаете эту старую игрушку? Ее надуваютъ воздухомъ, языкъ достигаетъ большихъ размѣровъ, а затѣмъ воздухъ выходитъ изъ него съ дикимъ или жалобнымъ пискомъ, и передъ глазами ничтожный жалкій комокъ.
Тещины языки отошли въ область преданія. Торговцы кричатъ:
—Горе-дипломаты! Пожалуйте! Кому угодно? Пятачекъ за пару безъ запросу. Дороже не стоятъ.
Дипломатическіе языки! Очень подходятъ къ языку дипломатовъ эти надутые языки] Раньше такія грозныя ноты—упаси, Боже, затѣмъ нелѣпый и жалобный пискъ; въ концѣ концовъ, даже мокраго мѣста не остается: одна слякоть.
А вотъ и старое знакомое стадо барановъ. Но торговецъ даетъ имъ другую рекомендацію. — Ваше благородіе!—кричитъ онъ,—Пожалуйте: забастовщики! Лучшихъ не сыщете—первый сортъ!
Гм... забастовщики... цѣлое послушное стадо! У этого торговца есть юморъ, чортъ его побери.
А вотъ торговецъ съ подносомъ, на которомъ большая миска съ водой и ныряющими утками. Кто не видѣлъ этихъ утокъ? Торговецъ кричитъ:
— Броненосцы! Крейсеры! Россійскаго издѣлія. По пятачку!
Дальше цѣлый рядъ мельницъ съ веревочнымъ заводомъ; стоить только дергать внизу за веревочку, и мельницы будутъ вертѣться, махать крыльями и молоть, молоть безъ конца. Раньше это были мельницы. Теперь „дежурные ораторы .
— „Дежурные ораторы ! — предлагаетъ торгашъ.—Необходимы для митинговъ. Купите, господинъ, по дешевой цѣнѣ. Довольны останетесь.
А другой добавляетъ:
— Мелютъ-съ безъ перерыва. Ручаюсь за неутомимость, господинъ.
Произошла метаморфоза и съ старымъ, испытан нымъ „Ванькой-Встанькой , котораго можно было класть двадцать разъ плашмя только для того, что бы онъ опять вставалъ двадцать разъ. Если Колупаевы и Разуваевы говорили о мужикѣ: „ёнъ все съѣстъ , что было сомнительно, то о бѣдномъ „Ванькѣ-Встанькѣ можно было сказать съ боль
шимъ правомъ: „ёнъ все стерпитъ . И вотъ, вмѣсто „Ваньки-Встаньки , явился другой персонажъ на сцену, и торгаши кричали во весь голосъ о немъ:
— Рассейскій обыватель! И въ огнѣ печенъ, и въ водѣ моченъ, только что въ ступѣ не толченъ! Пожалуйте.
Деревянные грибки подносились подъ новымъ соусомъ:
— Свобода печати!
— Свобода личности!
— Свобода союзовъ и собраній! Кому требуется? Пожалуйте къ намъ.
На одномъ изъ прилавковъ лежала большая резиновая кукла.
Я подошелъ и спросилъ:
— Скажите, для этой куклы тоже есть какоенибудь особенное названіе? — Есть.
— Какое же? -— Автономія.
— Это по какому случаю?
— Помилуйте-съ, растяжимая штука. И такъ, и этакъ повернуть можно...
Наконецъ, вдали, среди другихъ вербныхъ игрушекъ, я увидалъ чортика въ банкѣ.
Я обрадовался ему, какъ отцу родному.
Я обрадовался ему, какъ радуется влюбленный, увидѣвшій любимую женщину, идущую къ нему на свиданье,—какъ кредиторъ, встрѣтившій запропавшаго должника.
Я бросился къ нему со всѣхъ ногъ.
— Что это у тебя: „чортикъ въ банкѣ ?—окликнулъ я торговца.
— Никакъ нѣтъ.
Я попятился,
— Кто же это?—спросилъ я упавшимъ голосомъ. — „Революціонеръ въ банкѣ ! Помилуйте-съ: чортикъ давно изъ моды вышелъ. Мы уже послѣ американскимъ жителемъ и адмираломъ Скрыдловым, который во Влаливо токѣ сиднемъ сидѣлъ,
торговали. Мы слѣдимъ за современностью-съ. Теперь „революціонеръ въ банкѣ самая модная вещь!
Малый отвернулся и крикнулъ:
— Кому „революціонера въ банкѣ продамъ?
Увы, даже чортика въ банкѣ на вербѣ уже не было!
Я заплакалъ ..
Л.
Актерскій прилетъ.
Оканчивается большой традиціонный прилетъ актеровъ и актрисъ—единственный съѣздъ, который, при всѣхъ режимахъ и правилахъ невозбранно (Обирается въ Москвѣ...
Ежегодно, съ открытіемъ грибного рынка, открывается рынокъ талантовъ, которые, какъ извѣстно, растутъ на Руси, какъ грибы.
Перелетныя птицы, не вьющія нигдѣ постоянныхъ гнѣздъ, облюбовали Москву, куда летятъ на заключеніе ангажемен: овъ. И тутъ доставляютъ собѣ удовольствіе развернуться во всю.
Постомъ всѣ актеры обращаются въ разсказчиковъ: идутъ безконечные разсказы объ успѣхахъ въ Вологдѣ и Керчи, о томъ, какъ купцы спаивали водкой, а купчихи задаривали презентами...
„Аристократы искусства , столичные артисты, блаженствуютъ въ роскошныхъ дворцахъ, а у „служителей искусства единственной монетой служитъ марка. „Начали недурно, а черезъ недѣлю перешлинамарки —таковъприпѣвъ обычной актерской пѣсни...
Теперь, впрочемъ, къ обыкновеннымъ злоключеніямъ, обывательскому ровнодушію и спячкѣ, прибавились „освободительныя несчастія: то городъ оцѣпили солдаты, то шла пальба по ушицамъ, а то разгромили храмъ Мельпомены...
И, въ заключеніе, голодные и холодные дни, съ вечерними сборами въ семь съ полтиной и невозможностью выбраться изъ засасывающаго театральнаго болота...
Но проглянули первые весенніе луши, и опять разлетаются по захолустнымъ угламъ перелетныя птицы, и снова слышатся за тирадами Офелій и Лариссъ затаенные вздохи:
— „О, моя несчастная жизнь! Зачѣмъ я оставила мирный пріютъ, тамъ, дома, на Дворянской или на Садовой, для мишурной, но голодной славы, среди тупыхъ и сытыхъ буржуа, ничего не видящихъ кругомъ !...
Жоржъ.
Изъ разговоровъ оптимиста и пессимиста.
ОПТИМИСТЪ.—Слышали: управленіе штата Нью-Іоркъ занято вопросомъ объ охранѣ Ніагарскаго водопада отъ промышленниковъ, которые такъ „обрабатываютъ его, что скоро отъ водопада, пожалуй, ничего не останется.
Пессимистъ.—Да, съ промышленниками нужно держать ухо остро. Что Ніагарскій водопадъ?! Наши „промышленники . на Дальнемъ Востокѣ такъ Тихій океанъ „обработали , что отъ него у Россіи почти ничего не осталось. А океанъ не водопаду чета!..
Гименей намъ „портить видъ: Цѣпи брачныя надѣвъ,
Часто даже прежній левъ Мокрой курицей глядитъ.
— Что можно сказать о московской полемикѣ письмами двухъ князей П. Н. Трубецкого и П. Д. Долгорукова?
— Что въ сіятельной полемикѣ есть не мало темныхъ пятенъ...
***
— Конфискована брошюра Л. Н. Толстого „Неужели это такъ надо“.
— Неужели это такъ надо?!
Шалость художника
— Не хотите-ль „газетную утку ?
Правды въ ней не отыщешь на грошъ:
Извергаетъ въ любую минутку
Эта „птица лишь „черную ложь .
***
— Путь рѣшительно отрицаетъ возможность всеобщей забастовки.
— Да, но въ этомъ отрицаніи будетъ ли путь!
***
Два пріятеля на вербѣ.
— Ну, и красотка: настоящій вербный херувимъ !
— Молчи! — Почему
— Развѣ не видишь—сзади „херувима идетъ мамаша... Еще укуситъ!...
Новая „верба .
(Фантазія.)
Мнѣ снится сонъ. Мнѣ снится, что будто бы я шагаю по вербному гулянью и не узнаю гулянья: столько на немъ мелькаетъ новыхъ лицъ, столько слышится новыхъ словъ.
Вотъ ходятъ малые съ надутыми воздушными шарами.
Раньше они кричали:
— Шары воздушные! Шары воздушные!
Теперь, вмѣсто старыхъ, знакомыхъ словъ, они кричатъ совсѣмъ новыя слова:
— Дальневосточная авантюра! — Лѣсная компанія на Ялу!
— Неприступная крѣпость Портъ-Артуръ! — Вторая эскадра!
— Полный разгромъ желтолицыхъ! И дальше въ томъ же родѣ.
Измѣнилися и тещины языки; вы знаете эту старую игрушку? Ее надуваютъ воздухомъ, языкъ достигаетъ большихъ размѣровъ, а затѣмъ воздухъ выходитъ изъ него съ дикимъ или жалобнымъ пискомъ, и передъ глазами ничтожный жалкій комокъ.
Тещины языки отошли въ область преданія. Торговцы кричатъ:
—Горе-дипломаты! Пожалуйте! Кому угодно? Пятачекъ за пару безъ запросу. Дороже не стоятъ.
Дипломатическіе языки! Очень подходятъ къ языку дипломатовъ эти надутые языки] Раньше такія грозныя ноты—упаси, Боже, затѣмъ нелѣпый и жалобный пискъ; въ концѣ концовъ, даже мокраго мѣста не остается: одна слякоть.
А вотъ и старое знакомое стадо барановъ. Но торговецъ даетъ имъ другую рекомендацію. — Ваше благородіе!—кричитъ онъ,—Пожалуйте: забастовщики! Лучшихъ не сыщете—первый сортъ!
Гм... забастовщики... цѣлое послушное стадо! У этого торговца есть юморъ, чортъ его побери.
А вотъ торговецъ съ подносомъ, на которомъ большая миска съ водой и ныряющими утками. Кто не видѣлъ этихъ утокъ? Торговецъ кричитъ:
— Броненосцы! Крейсеры! Россійскаго издѣлія. По пятачку!
Дальше цѣлый рядъ мельницъ съ веревочнымъ заводомъ; стоить только дергать внизу за веревочку, и мельницы будутъ вертѣться, махать крыльями и молоть, молоть безъ конца. Раньше это были мельницы. Теперь „дежурные ораторы .
— „Дежурные ораторы ! — предлагаетъ торгашъ.—Необходимы для митинговъ. Купите, господинъ, по дешевой цѣнѣ. Довольны останетесь.
А другой добавляетъ:
— Мелютъ-съ безъ перерыва. Ручаюсь за неутомимость, господинъ.
Произошла метаморфоза и съ старымъ, испытан нымъ „Ванькой-Встанькой , котораго можно было класть двадцать разъ плашмя только для того, что бы онъ опять вставалъ двадцать разъ. Если Колупаевы и Разуваевы говорили о мужикѣ: „ёнъ все съѣстъ , что было сомнительно, то о бѣдномъ „Ванькѣ-Встанькѣ можно было сказать съ боль
шимъ правомъ: „ёнъ все стерпитъ . И вотъ, вмѣсто „Ваньки-Встаньки , явился другой персонажъ на сцену, и торгаши кричали во весь голосъ о немъ:
— Рассейскій обыватель! И въ огнѣ печенъ, и въ водѣ моченъ, только что въ ступѣ не толченъ! Пожалуйте.
Деревянные грибки подносились подъ новымъ соусомъ:
— Свобода печати!
— Свобода личности!
— Свобода союзовъ и собраній! Кому требуется? Пожалуйте къ намъ.
На одномъ изъ прилавковъ лежала большая резиновая кукла.
Я подошелъ и спросилъ:
— Скажите, для этой куклы тоже есть какоенибудь особенное названіе? — Есть.
— Какое же? -— Автономія.
— Это по какому случаю?
— Помилуйте-съ, растяжимая штука. И такъ, и этакъ повернуть можно...
Наконецъ, вдали, среди другихъ вербныхъ игрушекъ, я увидалъ чортика въ банкѣ.
Я обрадовался ему, какъ отцу родному.
Я обрадовался ему, какъ радуется влюбленный, увидѣвшій любимую женщину, идущую къ нему на свиданье,—какъ кредиторъ, встрѣтившій запропавшаго должника.
Я бросился къ нему со всѣхъ ногъ.
— Что это у тебя: „чортикъ въ банкѣ ?—окликнулъ я торговца.
— Никакъ нѣтъ.
Я попятился,
— Кто же это?—спросилъ я упавшимъ голосомъ. — „Революціонеръ въ банкѣ ! Помилуйте-съ: чортикъ давно изъ моды вышелъ. Мы уже послѣ американскимъ жителемъ и адмираломъ Скрыдловым, который во Влаливо токѣ сиднемъ сидѣлъ,
торговали. Мы слѣдимъ за современностью-съ. Теперь „революціонеръ въ банкѣ самая модная вещь!
Малый отвернулся и крикнулъ:
— Кому „революціонера въ банкѣ продамъ?
Увы, даже чортика въ банкѣ на вербѣ уже не было!
Я заплакалъ ..
Л.
Актерскій прилетъ.
Оканчивается большой традиціонный прилетъ актеровъ и актрисъ—единственный съѣздъ, который, при всѣхъ режимахъ и правилахъ невозбранно (Обирается въ Москвѣ...
Ежегодно, съ открытіемъ грибного рынка, открывается рынокъ талантовъ, которые, какъ извѣстно, растутъ на Руси, какъ грибы.
Перелетныя птицы, не вьющія нигдѣ постоянныхъ гнѣздъ, облюбовали Москву, куда летятъ на заключеніе ангажемен: овъ. И тутъ доставляютъ собѣ удовольствіе развернуться во всю.
Постомъ всѣ актеры обращаются въ разсказчиковъ: идутъ безконечные разсказы объ успѣхахъ въ Вологдѣ и Керчи, о томъ, какъ купцы спаивали водкой, а купчихи задаривали презентами...
„Аристократы искусства , столичные артисты, блаженствуютъ въ роскошныхъ дворцахъ, а у „служителей искусства единственной монетой служитъ марка. „Начали недурно, а черезъ недѣлю перешлинамарки —таковъприпѣвъ обычной актерской пѣсни...
Теперь, впрочемъ, къ обыкновеннымъ злоключеніямъ, обывательскому ровнодушію и спячкѣ, прибавились „освободительныя несчастія: то городъ оцѣпили солдаты, то шла пальба по ушицамъ, а то разгромили храмъ Мельпомены...
И, въ заключеніе, голодные и холодные дни, съ вечерними сборами въ семь съ полтиной и невозможностью выбраться изъ засасывающаго театральнаго болота...
Но проглянули первые весенніе луши, и опять разлетаются по захолустнымъ угламъ перелетныя птицы, и снова слышатся за тирадами Офелій и Лариссъ затаенные вздохи:
— „О, моя несчастная жизнь! Зачѣмъ я оставила мирный пріютъ, тамъ, дома, на Дворянской или на Садовой, для мишурной, но голодной славы, среди тупыхъ и сытыхъ буржуа, ничего не видящихъ кругомъ !...
Жоржъ.
Изъ разговоровъ оптимиста и пессимиста.
ОПТИМИСТЪ.—Слышали: управленіе штата Нью-Іоркъ занято вопросомъ объ охранѣ Ніагарскаго водопада отъ промышленниковъ, которые такъ „обрабатываютъ его, что скоро отъ водопада, пожалуй, ничего не останется.
Пессимистъ.—Да, съ промышленниками нужно держать ухо остро. Что Ніагарскій водопадъ?! Наши „промышленники . на Дальнемъ Востокѣ такъ Тихій океанъ „обработали , что отъ него у Россіи почти ничего не осталось. А океанъ не водопаду чета!..
Гименей намъ „портить видъ: Цѣпи брачныя надѣвъ,
Часто даже прежній левъ Мокрой курицей глядитъ.