дятъ одинокія лица, вѣроятно, отыскивая прочный крюкъ...
Нѣсколько таинственныхъ незнакомокъ изъ ближайшей мастерской, случайно залетѣвшія птички-невелички и мрачные кавалеры, ожидающіе адмиральскаго часа...
Только за графиномъ клубные кавалеры встряхиваются, и если они въ расположеніи, завѣтная мечта „масокъ исполняется.
Имъ предлагаютъ ужинъ, и начинается, какъ картинно выражаются на клубномъ жаргонѣ, «кормленіе звѣрей»...
А затѣмъ опять безпробудная тоска...
Хотя-бы старшины клубовъ мѣры придумали!.. Ну, наняли-бы «поденныхъ» масокъ, разговорчивыхъ и забавныхъ, способныхъ оживить убійственные вечера—или ужъ совсѣмъбы похоронили эти «мертвые маскарады»!..
Опять!..
Снова бойко мчится тройка: Водка, пиво да ликеръ!
Жизнъ-телѣгу мчите по снѣгу Эта тройка на просторъ... Изъ телѣги, полны нѣги,
Крики, пѣсни рвутся ввысь.
Гамъ большущій!.. Эй, непьющій, Прочь съ дороги!.. Берегись!..
Нильбо.
Брызги пера.
На улицѣ.
— Что вамъ напоминаетъ наша зима? — Что шуба заложена. *
Послѣ переписи.
— За Даниловской слободой счетчики нашли 121 квартиру въ... стогахъ сѣна.
— Скверная исторія!
— ?!?!
— Теперь домовладѣльцы примутъ это къ свѣдѣнію и разставятъ стоги сѣна для сдачи квартиръ!
— На Кузнецкомъ мосту домовладѣлецъ Хомяковъ обнесъ свой «извѣстный» палисадникъ высокимъ досчатымъ заборомъ. Зачѣмъ?
— Вѣроятно, чтобы заставить о себѣ говорить.
— Въ „Акваріумѣ —Ложный слѣдъ...
— Это съ самаго начала сезона, батенька!..
*
— Почему съѣздъ винодѣловъ закрывается на масляницѣ?..
— Чтобы «кашинскіе» винодѣлы могли помянуть съ блинами свое производство...
*
— Были на бѣгахъ?
— На бѣгахъ не былъ, но въ бѣгахъ... отъ жены былъ...
Въ одномъ засѣданіи.
— Смотрите, онъ пьянъ, а съ какими трезвыми мыслями!..
Городской управѣ.
(Къ исторія полей орошенія).
Похвальныхъ не дождешься odъ... Тебя бранятъ всѣ за напасти: Или, глядишь, перерасходъ, Иль превышенье власти...
Old Clown.
Изъ разговоровъ оптимиста и пессимиста.
Оптимистъ. —Ну, вотъ и масляницы дождались. Не житье, такъ сказать, а — масляница... Пессимистъ.—Дда... докторамъ!
Злобы дня.
Въ думѣ.
Четыре милльона поля орошенья
Изъ кассы хотятъ получить...
Ахъ, этотъ нежданный сюрпризъ, безъ
сомнѣнья, Намъ въ пору слезой оросить!
Хомяковскій заборъ.
О, удѣлъ Хомякова, ну, право-жъ, не
сладокъ:
Переноситъ теперь онъ не мало нападокъ... Не отъ тѣхъ-ли, кто шлетъ ему шпильки
съ укоромъ,
Хочетъ онъ оградиться высокимъ забо
ромъ?
Блинные разговоры.
— Какъ вы насчетъ блиновъ?
— Ничего, знаете, они меня даже навели на мысль о новомъ журналѣ. Я-бы его назвалъ „Блинъ“, журналъ единственный, общедоступный и ходкій. Подписная цѣна не высокая и, кромѣ того, 96 премій изъ масла, яицъ, снѣтковъ и пр. стоимостью въ 100 рублей. Особое приложеніе—Альбомъ сальностей. Кто хочетъ получить, пожалуйте, подпишитесь. И, могу ручаться, подписка пошла-бы горячая: сказано, „Блинъ ...
— Но, вѣдь, такой журналъ проживетъ недѣлю, а потомъ кому «Блинъ» нуженъ?
— Вотъ въ томъ-то штука, милый другъ, что больше недѣли не требуется, чтобы собрать деньги. Всѣ набросятся на «блинъ», аппетиты громадны: кто хочетъ получить и т. д., пожалуйте! А затѣмъ объѣвшіеся потребители даже не пожалѣютъ, что «Блинъ» вышелъ комомъ или весь вышелъ...
— Въ объятія мужчинъ? Въ объятія знойныхъ мужчинъ?!—завопила вдругъ жена журналиста, врываясь въ кабинетъ. — Вонъ изъ моего дома! А онъ-то хорошъ! Принимаетъ «звѣздъ» изъ шантана?! Я этого не потерплю! Вонъ!
— Милочка! Милочка! Успокойся! Это — поэтесса! — убѣждалъ мужъ взбѣшенную супругу.
— Тоже поэзія?—все громче кричала расходившаяся ревнивица. — Все нынче поэзіей стали звать! Приглашаетъ въ свои объятія, оказывается, что и это —поэзія!..
II.
Новая скульптура.
— Анатоль! Я принесла тебѣ сюрпризъ! Вазу!—радостно проговорила Красоткина, вбѣгая въ кабинетъ мужа.
— Помпеянскую?—быстро спросилъ Красоткинъ, давно уже мечтавшій о помпеянской вазѣ.
— Конечно, нѣтъ! Помпеянская—гадость!— проговорила жена, ставя на письменный столъ вазу въ декадентскомъ вкусѣ.
Окинувъ взглядомъ довольно-таки рискованныя позы безобразной зеленой дамы и такого же безобразнаго зеленаго кавалера, возлежавшихъ на вазѣ, Красоткинъ пришелъ въ полное недоумѣніе.
— Но, собственно... куда можно поставить эдакую вещь?—робко спросилъ онъ.
— Разумѣется, на твой столъ!—отвѣчала супруга.
— Но, послушай, Леля... Вѣдь, я принимаю у себя въ кабинетѣ мужчинъ? Какъ бы не сконфузить?.. Это, вѣдь, скандальная вещь!
— Что ты? Вѣдь это—красота! Новая красота! — съ негодованіемъ воскликнула супруга. — Впрочемъ, если тебѣ ваза не нравится, я перемѣню ее, — уже покорно проговорила она.—Можно взять, напримѣръ, лиловую Еву съ лиловымъ Адамомъ. Позы будутъ даже эффектнѣе!
— Эффектнѣе?!! Нѣтъ, я въ восторгѣ и отъ зеленой четы!.. Видишь, я сіяю!—воскликнулъ Красоткинъ, поспѣшно устанавливая на столъ проклятую вазу...
* * *
— Что это у тебя?! — удивленно проговорилъ Красоткинъ, войдя черезъ нѣсколько дней въ кабинетъ одного изъ пріятелей, и замѣчая у него на столѣ фарфоровую голубую чету въ родѣ его собственной зеленой.
— Это подарокъ отъ жены! Новаякрасота!— сконфуженно пробормоталъ пріятель, смотря въ землю.
Красоткинъ усмѣхнулся...
— Свою зеленую вазу я считалъ крупнымъ несчастьемъ,—подумалъ онъ. — Но вижу, какъ бы ни былъ несчастенъ человѣкъ, онъ можетъ быть увѣренъ, что всегда найдется на свѣтѣ человѣкъ, гораздо болѣе несчастный!..
III.
Новая любовь.
Капелькинъ въ самомъ радужномъ настроеніи вернулся домой и вдругъ... картина!
На кушеткѣ полулежитъ его жена, а у ея ногъ, на скамеечкѣ, сидитъ онъ... Нѣтъ, описать его невозможно, его нужно было видѣть!..
Лакированныя зелено-желтыя туфли... Болотнаго цвѣта костюмъ. Галстучекъ цвѣта испуганной лягушки. Булавка въ видѣ блѣдной полузасохшей лиліи. Сѣро-зеленые волоса, сѣро-зеленое лицо!..
— Кретинъ! Идіотъ! Дегенератъ!—охарактеризовалъ его взбѣшенный Капелькинъ.
— Что это ты всякую дрянь приводишь ко мнѣ въ домъ?!—яростно заоралъ супругъ тотчасъ по уходѣ гостя. — Достаточно человѣку имѣть идіотскую рожу, чтобы ты его уже пригласила къ намъ?!
— Ваня! Что ты?! Вѣдь, это же красота! Прямо-таки новая красота!—прошептала супруга, все еще находясь подъ обаяніемъ только-что ушедшаго кретина,
— Красота? Новая красота!! — завопилъ, выходя изъ себя Капелькинъ. Это чортъ знаетъ, что такое! Въ прошломъ году у насъ тоже постоянно торчала въ домѣ какая-то „красота . Такъ ту „красоту я спустилъ съ лѣстницы. И что же? Ты привела на смѣну еще болѣе поганую новую красоту! Это возмутительно! Я потерялъ, наконецъ, терпѣніе! Я не желаю видѣть у себя въ домѣ никакой новой красоты. Понимаешь, не желаю!..
Нѣтъ, намъ, рѣшительно, нужно основать «Общество защиты несчастныхъ мужей отъ «новой» красоты»!..
Нильбо.
Нѣсколько таинственныхъ незнакомокъ изъ ближайшей мастерской, случайно залетѣвшія птички-невелички и мрачные кавалеры, ожидающіе адмиральскаго часа...
Только за графиномъ клубные кавалеры встряхиваются, и если они въ расположеніи, завѣтная мечта „масокъ исполняется.
Имъ предлагаютъ ужинъ, и начинается, какъ картинно выражаются на клубномъ жаргонѣ, «кормленіе звѣрей»...
А затѣмъ опять безпробудная тоска...
Хотя-бы старшины клубовъ мѣры придумали!.. Ну, наняли-бы «поденныхъ» масокъ, разговорчивыхъ и забавныхъ, способныхъ оживить убійственные вечера—или ужъ совсѣмъбы похоронили эти «мертвые маскарады»!..
Опять!..
Снова бойко мчится тройка: Водка, пиво да ликеръ!
Жизнъ-телѣгу мчите по снѣгу Эта тройка на просторъ... Изъ телѣги, полны нѣги,
Крики, пѣсни рвутся ввысь.
Гамъ большущій!.. Эй, непьющій, Прочь съ дороги!.. Берегись!..
Нильбо.
Брызги пера.
На улицѣ.
— Что вамъ напоминаетъ наша зима? — Что шуба заложена. *
Послѣ переписи.
— За Даниловской слободой счетчики нашли 121 квартиру въ... стогахъ сѣна.
— Скверная исторія!
— ?!?!
— Теперь домовладѣльцы примутъ это къ свѣдѣнію и разставятъ стоги сѣна для сдачи квартиръ!
— На Кузнецкомъ мосту домовладѣлецъ Хомяковъ обнесъ свой «извѣстный» палисадникъ высокимъ досчатымъ заборомъ. Зачѣмъ?
— Вѣроятно, чтобы заставить о себѣ говорить.
— Въ „Акваріумѣ —Ложный слѣдъ...
— Это съ самаго начала сезона, батенька!..
*
— Почему съѣздъ винодѣловъ закрывается на масляницѣ?..
— Чтобы «кашинскіе» винодѣлы могли помянуть съ блинами свое производство...
*
— Были на бѣгахъ?
— На бѣгахъ не былъ, но въ бѣгахъ... отъ жены былъ...
Въ одномъ засѣданіи.
— Смотрите, онъ пьянъ, а съ какими трезвыми мыслями!..
Городской управѣ.
(Къ исторія полей орошенія).
Похвальныхъ не дождешься odъ... Тебя бранятъ всѣ за напасти: Или, глядишь, перерасходъ, Иль превышенье власти...
Old Clown.
Изъ разговоровъ оптимиста и пессимиста.
Оптимистъ. —Ну, вотъ и масляницы дождались. Не житье, такъ сказать, а — масляница... Пессимистъ.—Дда... докторамъ!
Злобы дня.
Въ думѣ.
Четыре милльона поля орошенья
Изъ кассы хотятъ получить...
Ахъ, этотъ нежданный сюрпризъ, безъ
сомнѣнья, Намъ въ пору слезой оросить!
Хомяковскій заборъ.
О, удѣлъ Хомякова, ну, право-жъ, не
сладокъ:
Переноситъ теперь онъ не мало нападокъ... Не отъ тѣхъ-ли, кто шлетъ ему шпильки
съ укоромъ,
Хочетъ онъ оградиться высокимъ забо
ромъ?
Блинные разговоры.
— Какъ вы насчетъ блиновъ?
— Ничего, знаете, они меня даже навели на мысль о новомъ журналѣ. Я-бы его назвалъ „Блинъ“, журналъ единственный, общедоступный и ходкій. Подписная цѣна не высокая и, кромѣ того, 96 премій изъ масла, яицъ, снѣтковъ и пр. стоимостью въ 100 рублей. Особое приложеніе—Альбомъ сальностей. Кто хочетъ получить, пожалуйте, подпишитесь. И, могу ручаться, подписка пошла-бы горячая: сказано, „Блинъ ...
— Но, вѣдь, такой журналъ проживетъ недѣлю, а потомъ кому «Блинъ» нуженъ?
— Вотъ въ томъ-то штука, милый другъ, что больше недѣли не требуется, чтобы собрать деньги. Всѣ набросятся на «блинъ», аппетиты громадны: кто хочетъ получить и т. д., пожалуйте! А затѣмъ объѣвшіеся потребители даже не пожалѣютъ, что «Блинъ» вышелъ комомъ или весь вышелъ...
— Въ объятія мужчинъ? Въ объятія знойныхъ мужчинъ?!—завопила вдругъ жена журналиста, врываясь въ кабинетъ. — Вонъ изъ моего дома! А онъ-то хорошъ! Принимаетъ «звѣздъ» изъ шантана?! Я этого не потерплю! Вонъ!
— Милочка! Милочка! Успокойся! Это — поэтесса! — убѣждалъ мужъ взбѣшенную супругу.
— Тоже поэзія?—все громче кричала расходившаяся ревнивица. — Все нынче поэзіей стали звать! Приглашаетъ въ свои объятія, оказывается, что и это —поэзія!..
II.
Новая скульптура.
— Анатоль! Я принесла тебѣ сюрпризъ! Вазу!—радостно проговорила Красоткина, вбѣгая въ кабинетъ мужа.
— Помпеянскую?—быстро спросилъ Красоткинъ, давно уже мечтавшій о помпеянской вазѣ.
— Конечно, нѣтъ! Помпеянская—гадость!— проговорила жена, ставя на письменный столъ вазу въ декадентскомъ вкусѣ.
Окинувъ взглядомъ довольно-таки рискованныя позы безобразной зеленой дамы и такого же безобразнаго зеленаго кавалера, возлежавшихъ на вазѣ, Красоткинъ пришелъ въ полное недоумѣніе.
— Но, собственно... куда можно поставить эдакую вещь?—робко спросилъ онъ.
— Разумѣется, на твой столъ!—отвѣчала супруга.
— Но, послушай, Леля... Вѣдь, я принимаю у себя въ кабинетѣ мужчинъ? Какъ бы не сконфузить?.. Это, вѣдь, скандальная вещь!
— Что ты? Вѣдь это—красота! Новая красота! — съ негодованіемъ воскликнула супруга. — Впрочемъ, если тебѣ ваза не нравится, я перемѣню ее, — уже покорно проговорила она.—Можно взять, напримѣръ, лиловую Еву съ лиловымъ Адамомъ. Позы будутъ даже эффектнѣе!
— Эффектнѣе?!! Нѣтъ, я въ восторгѣ и отъ зеленой четы!.. Видишь, я сіяю!—воскликнулъ Красоткинъ, поспѣшно устанавливая на столъ проклятую вазу...
* * *
— Что это у тебя?! — удивленно проговорилъ Красоткинъ, войдя черезъ нѣсколько дней въ кабинетъ одного изъ пріятелей, и замѣчая у него на столѣ фарфоровую голубую чету въ родѣ его собственной зеленой.
— Это подарокъ отъ жены! Новаякрасота!— сконфуженно пробормоталъ пріятель, смотря въ землю.
Красоткинъ усмѣхнулся...
— Свою зеленую вазу я считалъ крупнымъ несчастьемъ,—подумалъ онъ. — Но вижу, какъ бы ни былъ несчастенъ человѣкъ, онъ можетъ быть увѣренъ, что всегда найдется на свѣтѣ человѣкъ, гораздо болѣе несчастный!..
III.
Новая любовь.
Капелькинъ въ самомъ радужномъ настроеніи вернулся домой и вдругъ... картина!
На кушеткѣ полулежитъ его жена, а у ея ногъ, на скамеечкѣ, сидитъ онъ... Нѣтъ, описать его невозможно, его нужно было видѣть!..
Лакированныя зелено-желтыя туфли... Болотнаго цвѣта костюмъ. Галстучекъ цвѣта испуганной лягушки. Булавка въ видѣ блѣдной полузасохшей лиліи. Сѣро-зеленые волоса, сѣро-зеленое лицо!..
— Кретинъ! Идіотъ! Дегенератъ!—охарактеризовалъ его взбѣшенный Капелькинъ.
— Что это ты всякую дрянь приводишь ко мнѣ въ домъ?!—яростно заоралъ супругъ тотчасъ по уходѣ гостя. — Достаточно человѣку имѣть идіотскую рожу, чтобы ты его уже пригласила къ намъ?!
— Ваня! Что ты?! Вѣдь, это же красота! Прямо-таки новая красота!—прошептала супруга, все еще находясь подъ обаяніемъ только-что ушедшаго кретина,
— Красота? Новая красота!! — завопилъ, выходя изъ себя Капелькинъ. Это чортъ знаетъ, что такое! Въ прошломъ году у насъ тоже постоянно торчала въ домѣ какая-то „красота . Такъ ту „красоту я спустилъ съ лѣстницы. И что же? Ты привела на смѣну еще болѣе поганую новую красоту! Это возмутительно! Я потерялъ, наконецъ, терпѣніе! Я не желаю видѣть у себя въ домѣ никакой новой красоты. Понимаешь, не желаю!..
Нѣтъ, намъ, рѣшительно, нужно основать «Общество защиты несчастныхъ мужей отъ «новой» красоты»!..
Нильбо.