психопатки, поклонницы и просто любительницы.
Сколько разбитыхъ сердецъ, а, главное, пустыхъ существованій!
Что теперь дѣлать театралкамъ, которыя дежурили по ночамъ, чтобы достать билетъ «на кумира», устраивали компаніей оваціи, сообща собирали на вѣнки, общимъ хоромъ кричали ура и коллективно въ воздухъ чепчики бросали?!.
Сколько было трудовъ, заботъ, восторговъ, а теперь осталось только глядѣть на портреты да мять въ рукахъ сувениры...
Какъ будутъ теперь меценаты двигать искусство, кавалеры прислуживаться дамамъ, жены раззорять мужей? Наконецъ, за кѣмъ теперь будутъ пустопорожнія дѣвицы бѣгать?
Все кончилось, кругомъ для нихъ пустота— жизнь безъ смысла и театръ безъ кумира!.. Бѣдныя, несчастныя психопатки!..
? ?
Московскій театралъ... На немъ лежитъ особый отпечатокъ, и театральныя репутаціи въ Москвѣ создаются на особый образецъ.
Артистъ—«добрый малый»; артистка—„милая особа ; онъ—„не дуракъ выпить ; она— «душа общества». —О талантахъ же каждаго артиста и артистки имѣются опредѣленныя понятія.
Бывшая московская артистка, г-жа Яворская, ставшая жрицей петербургской Мельпомены, даже при своемъ несомнѣнномъ талантѣ, является для москвичей большимъ вопросительнымъ знакомъ.
Г-жа Яворская не столько играетъ, сколько выставляетъ себя, и сразу не разберешь, существуетъ-ли она для сцены, или сцена для нея?..
Это артистка, которая не служитъ искусству, а заставляетъ искусство прислуживать себѣ...
И, главное, она любитъ главенствовать, что часто мѣшаетъ артисткѣ стать на пьедесталъ заслуженной славы...
Въ настоящее же время г-жа Яворская вопросительный знакъ; а въ искусствѣ вопросы не у мѣста: все должно быть ясно и просто...
Совѣтъ.
(Въ духѣ времени).
Живи спокойно, не тревожно,
И на мораль и совѣсть плюнь; Дери, съ кого содрать возможно, Кому же дать полезно,—сунь! Конечно, пошлымъ человѣкомъ Тебя прославитъ моралистъ,—
Но что-жъ! Идущихъ вровень съ вѣкомъ Не устрашитъ ,,отсталыхъ свистъ!..
Лохматый господинъ. Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Были на лекціи Демчинскаго, Иванъ Ивановичъ?
— Былъ, Иванъ Никифоровичъ!
— Поняли, что за штука — узлы Демчинскаго, Иванъ Ивановичъ?
— Охъ, это не узлы, Иванъ Никифоровичъ, а какой то Гордіевъ узелъ.
Къ закрытію художественныхъ выставокъ.
На мудрость природы, открою я вамъ, Нельзя до конца надивиться.
Весна въ наши двери стучится:
Чуть только закрылися выставки рамъ,
Какъ рамы въ окошкахъ готовы открыться!
Послѣ переписи.
— Что можетъ доказать оконченная перепись?
— Что переписью ничего доказать нельзя! *
— Многіе газетные сотрудники ходили со счетчиками по вертепамъ Хитрова рынка. — Чего ради?
— Лично представиться и имѣть честь познакомиться съ «героями дня»—съ босяками и босячками...
*
— Ниночка! въ личномъ листкѣ, въ графѣ «главный родъ занятій», ты что написала? — Занимаюсь собой...
А—ндръ.
„Этуaль“.
Все въ ней пластично и красиво И все открыто въ ней на диво, Все такъ открыто, что поэтъ
Увидѣлъ въ мигъ: души въ ней нѣтъ!..
Чертенокъ.
СЦЕНА III.
Семейное болотце. Пескарь и рыба-пила. Пескарь. Я изнемогъ, усталъ
Отъ дьявольской работы... Пила-рыба. Концертъ, спектакль и балъ,—
Тебѣ-жъ и нѣтъ заботы?! Пескарь. Голубка, силы нѣтъ:
Трудомъ я искалѣченъ... Пила-рыба. Весенній туалетъ
Мнѣ будетъ обезпеченъ? Пескарь. Ахъ, душечка, деньжоночекъ нема...
Мнѣ кажется, что я схожу съ ума! Пила-рыба (презрительно).
Пескарь, тебѣ не пара я,
Тебѣ я не жена: Песочница ты старая,
А я... я силъ полна! (Виляетъ хвостомъ и направляется за «усаномъ»).
СЦЕНА IV.
Среди журнальныхъ водъ показывается акула.
Акула (пуская пузыри, въ видѣ газетныхъ объявленій).—Хе, хе, хе, кажется, какая пустая приманка—пузыри, а караси-подписчики ловятся! Ну, что въ немъ хорошаго, въ пузырѣ-то? Лопнулъ, и нѣтъ пузыря, и поминай, какъ звали, а ловятся, что ты хочешь! Нука, еще пузыриковъ подпустить. (Выпускаетъ рядъ пузырей, на которыхъ всѣми цвѣтами радуги переливаются заманчивыя слова на некрасовскій мотивъ: у дядюшки Якова“):
У дядюшки Якова
Хватитъ про всякаго: Лучше коврижки
Журнальчика книжки.
Тьма „сочиненіевъ Невѣроятная,
Милльоны „преміевъ Даю безплатно я. Четыре драмочки И три картиночки, Ликуйте, дамочки,
Пляши, мужчиночки! Подпишитеся, Не скупитеся!
*
Сулю не много-ли? Зарвуся, эхъ, увы! Спасуютъ Гоголи,
Спасуютъ Чеховы—
Что за прозаики!
Отдѣлъ «Мозаики»... Что за поэты!
Врача совѣты— (Болѣзни тяжки,
Лѣчитесь, свѣтики!) Женамъ—корсетики,
Мужьямъ—подтяжки! Подпишитеся, Не скупитеся!
— Веселись, подписчикъ, недолго тебѣ, бѣдняжкѣ, повеселиться. Собравъ подписку, я и сама лопну, на подобіе пузыря, и меня поминай, какъ звали. Главное, что въ нашемъ рыбьемъ дѣлѣ хорошо: концы въ воду прятать удобно; вонъ воды-то сколько кругомъ! Хе-хе-хе, лопнула и—концы въ воду!
СЦЕНА V. Море пустословія; стайка гибкихъ вьюновъ.
Первый вьюнъ.
— Весна дней нашихъ отцвѣла, И грѣшники теперь вездѣ и всюду мелки.
Такъ измельчали ихъ дѣла, Что стоятъ имени бездѣлки.
Съ нихъ не сорвешь, какъ прежде, кушъ, Растраты съ кражами и дальше та-же чушь, Неинтересная для нашего народа.
Ахъ, добродѣтельною стала рыбъ порода:
Чиста жена, какъ мѣсяцъ, свѣтелъ мужъ!
Второй вьюнъ.
— А если и грѣшатъ, то больше втихомолку; Отъ этого грѣха намъ слишкомъ мало толку!
Вѣдь за него не позовутъ
Преступниковъ къ отвѣту въ рыбій судъ.
Третій вьюнъ.
— Я истомился въ тщетномъ ожиданьи...
Ахъ, въ пору къ стерляди пойти на содер
жанье!
Вьюны (хоромъ).
— Да, положеніе весьма отчаянно,
Какъ игрока, кричащаго „ва-банкъ .
Хотя бы китъ какой-нибудь нечаянно Расхитилъ-бы въ краю подводномъ банкъ!
СЦЕНА VI.
Цирковой акваріумъ; рыбки-бойцы выплываютъ на пустую арену и уныло осматриваются.
Первая рыбка-боецъ.
— Когда другъ друга мы въ былые дни Съ энергіею клали на лопатки, Какъ бѣсновались психопатки! А нынче мы совсѣмъ одни!
Вторая рыбка-боецъ.
— Хоть глазомъ-бы взглянуть на психопатку! Но нѣтъ ея... Ну, начинаемъ схватку... (Лѣ
ниво приступаютъ къ борьбѣ).
СЦЕНА VII.
Юбилейная лужа; въ ней ракъ-юбиляръ, среди почитателей и пріятелей.
Ракъ-юбиляръ.
— Четверть вѣка сидѣлъ я средь тины И справляю теперь юбилей.
Другъ-ораторъ, по волѣ рутины,
Ты свѣтлѣе рисуй намъ картины,
Нѣжныхъ словъ для меня не жалѣй,
Пой и пей!
Пожелай ты мнѣ вѣку лѣтъ въ триста, Отыщи ты во мнѣ прогрессиста И поборника рыбьихъ идей...
Ерши-забіяки (съ недоумѣніемъ).
— Гм... Сказать ему можемъ „спасибо , Но не рыба, вѣдь, ракъ онъ, чудакъ!
Ракъ-юбиляръ (примирительно). На безрыбьи, друзья мои, рыба
И ракъ! (Кричитъ „шампанскаго !)
А. Гр.
Сколько разбитыхъ сердецъ, а, главное, пустыхъ существованій!
Что теперь дѣлать театралкамъ, которыя дежурили по ночамъ, чтобы достать билетъ «на кумира», устраивали компаніей оваціи, сообща собирали на вѣнки, общимъ хоромъ кричали ура и коллективно въ воздухъ чепчики бросали?!.
Сколько было трудовъ, заботъ, восторговъ, а теперь осталось только глядѣть на портреты да мять въ рукахъ сувениры...
Какъ будутъ теперь меценаты двигать искусство, кавалеры прислуживаться дамамъ, жены раззорять мужей? Наконецъ, за кѣмъ теперь будутъ пустопорожнія дѣвицы бѣгать?
Все кончилось, кругомъ для нихъ пустота— жизнь безъ смысла и театръ безъ кумира!.. Бѣдныя, несчастныя психопатки!..
? ?
Московскій театралъ... На немъ лежитъ особый отпечатокъ, и театральныя репутаціи въ Москвѣ создаются на особый образецъ.
Артистъ—«добрый малый»; артистка—„милая особа ; онъ—„не дуракъ выпить ; она— «душа общества». —О талантахъ же каждаго артиста и артистки имѣются опредѣленныя понятія.
Бывшая московская артистка, г-жа Яворская, ставшая жрицей петербургской Мельпомены, даже при своемъ несомнѣнномъ талантѣ, является для москвичей большимъ вопросительнымъ знакомъ.
Г-жа Яворская не столько играетъ, сколько выставляетъ себя, и сразу не разберешь, существуетъ-ли она для сцены, или сцена для нея?..
Это артистка, которая не служитъ искусству, а заставляетъ искусство прислуживать себѣ...
И, главное, она любитъ главенствовать, что часто мѣшаетъ артисткѣ стать на пьедесталъ заслуженной славы...
Въ настоящее же время г-жа Яворская вопросительный знакъ; а въ искусствѣ вопросы не у мѣста: все должно быть ясно и просто...
Совѣтъ.
(Въ духѣ времени).
Живи спокойно, не тревожно,
И на мораль и совѣсть плюнь; Дери, съ кого содрать возможно, Кому же дать полезно,—сунь! Конечно, пошлымъ человѣкомъ Тебя прославитъ моралистъ,—
Но что-жъ! Идущихъ вровень съ вѣкомъ Не устрашитъ ,,отсталыхъ свистъ!..
Лохматый господинъ. Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Были на лекціи Демчинскаго, Иванъ Ивановичъ?
— Былъ, Иванъ Никифоровичъ!
— Поняли, что за штука — узлы Демчинскаго, Иванъ Ивановичъ?
— Охъ, это не узлы, Иванъ Никифоровичъ, а какой то Гордіевъ узелъ.
Къ закрытію художественныхъ выставокъ.
На мудрость природы, открою я вамъ, Нельзя до конца надивиться.
Весна въ наши двери стучится:
Чуть только закрылися выставки рамъ,
Какъ рамы въ окошкахъ готовы открыться!
Послѣ переписи.
— Что можетъ доказать оконченная перепись?
— Что переписью ничего доказать нельзя! *
— Многіе газетные сотрудники ходили со счетчиками по вертепамъ Хитрова рынка. — Чего ради?
— Лично представиться и имѣть честь познакомиться съ «героями дня»—съ босяками и босячками...
*
— Ниночка! въ личномъ листкѣ, въ графѣ «главный родъ занятій», ты что написала? — Занимаюсь собой...
А—ндръ.
„Этуaль“.
Все въ ней пластично и красиво И все открыто въ ней на диво, Все такъ открыто, что поэтъ
Увидѣлъ въ мигъ: души въ ней нѣтъ!..
Чертенокъ.
СЦЕНА III.
Семейное болотце. Пескарь и рыба-пила. Пескарь. Я изнемогъ, усталъ
Отъ дьявольской работы... Пила-рыба. Концертъ, спектакль и балъ,—
Тебѣ-жъ и нѣтъ заботы?! Пескарь. Голубка, силы нѣтъ:
Трудомъ я искалѣченъ... Пила-рыба. Весенній туалетъ
Мнѣ будетъ обезпеченъ? Пескарь. Ахъ, душечка, деньжоночекъ нема...
Мнѣ кажется, что я схожу съ ума! Пила-рыба (презрительно).
Пескарь, тебѣ не пара я,
Тебѣ я не жена: Песочница ты старая,
А я... я силъ полна! (Виляетъ хвостомъ и направляется за «усаномъ»).
СЦЕНА IV.
Среди журнальныхъ водъ показывается акула.
Акула (пуская пузыри, въ видѣ газетныхъ объявленій).—Хе, хе, хе, кажется, какая пустая приманка—пузыри, а караси-подписчики ловятся! Ну, что въ немъ хорошаго, въ пузырѣ-то? Лопнулъ, и нѣтъ пузыря, и поминай, какъ звали, а ловятся, что ты хочешь! Нука, еще пузыриковъ подпустить. (Выпускаетъ рядъ пузырей, на которыхъ всѣми цвѣтами радуги переливаются заманчивыя слова на некрасовскій мотивъ: у дядюшки Якова“):
У дядюшки Якова
Хватитъ про всякаго: Лучше коврижки
Журнальчика книжки.
Тьма „сочиненіевъ Невѣроятная,
Милльоны „преміевъ Даю безплатно я. Четыре драмочки И три картиночки, Ликуйте, дамочки,
Пляши, мужчиночки! Подпишитеся, Не скупитеся!
*
Сулю не много-ли? Зарвуся, эхъ, увы! Спасуютъ Гоголи,
Спасуютъ Чеховы—
Что за прозаики!
Отдѣлъ «Мозаики»... Что за поэты!
Врача совѣты— (Болѣзни тяжки,
Лѣчитесь, свѣтики!) Женамъ—корсетики,
Мужьямъ—подтяжки! Подпишитеся, Не скупитеся!
— Веселись, подписчикъ, недолго тебѣ, бѣдняжкѣ, повеселиться. Собравъ подписку, я и сама лопну, на подобіе пузыря, и меня поминай, какъ звали. Главное, что въ нашемъ рыбьемъ дѣлѣ хорошо: концы въ воду прятать удобно; вонъ воды-то сколько кругомъ! Хе-хе-хе, лопнула и—концы въ воду!
СЦЕНА V. Море пустословія; стайка гибкихъ вьюновъ.
Первый вьюнъ.
— Весна дней нашихъ отцвѣла, И грѣшники теперь вездѣ и всюду мелки.
Такъ измельчали ихъ дѣла, Что стоятъ имени бездѣлки.
Съ нихъ не сорвешь, какъ прежде, кушъ, Растраты съ кражами и дальше та-же чушь, Неинтересная для нашего народа.
Ахъ, добродѣтельною стала рыбъ порода:
Чиста жена, какъ мѣсяцъ, свѣтелъ мужъ!
Второй вьюнъ.
— А если и грѣшатъ, то больше втихомолку; Отъ этого грѣха намъ слишкомъ мало толку!
Вѣдь за него не позовутъ
Преступниковъ къ отвѣту въ рыбій судъ.
Третій вьюнъ.
— Я истомился въ тщетномъ ожиданьи...
Ахъ, въ пору къ стерляди пойти на содер
жанье!
Вьюны (хоромъ).
— Да, положеніе весьма отчаянно,
Какъ игрока, кричащаго „ва-банкъ .
Хотя бы китъ какой-нибудь нечаянно Расхитилъ-бы въ краю подводномъ банкъ!
СЦЕНА VI.
Цирковой акваріумъ; рыбки-бойцы выплываютъ на пустую арену и уныло осматриваются.
Первая рыбка-боецъ.
— Когда другъ друга мы въ былые дни Съ энергіею клали на лопатки, Какъ бѣсновались психопатки! А нынче мы совсѣмъ одни!
Вторая рыбка-боецъ.
— Хоть глазомъ-бы взглянуть на психопатку! Но нѣтъ ея... Ну, начинаемъ схватку... (Лѣ
ниво приступаютъ къ борьбѣ).
СЦЕНА VII.
Юбилейная лужа; въ ней ракъ-юбиляръ, среди почитателей и пріятелей.
Ракъ-юбиляръ.
— Четверть вѣка сидѣлъ я средь тины И справляю теперь юбилей.
Другъ-ораторъ, по волѣ рутины,
Ты свѣтлѣе рисуй намъ картины,
Нѣжныхъ словъ для меня не жалѣй,
Пой и пей!
Пожелай ты мнѣ вѣку лѣтъ въ триста, Отыщи ты во мнѣ прогрессиста И поборника рыбьихъ идей...
Ерши-забіяки (съ недоумѣніемъ).
— Гм... Сказать ему можемъ „спасибо , Но не рыба, вѣдь, ракъ онъ, чудакъ!
Ракъ-юбиляръ (примирительно). На безрыбьи, друзья мои, рыба
И ракъ! (Кричитъ „шампанскаго !)
А. Гр.