I.
Татьяна Даниловна, будучи дѣвицей, обучалась во французскомъ пансіонѣ. Ея родитель желалъ, чтобы она получила свое образованіе на „аристократическій Фасонъ . И Татьяна Даниловна удовлетворила родительскія желанія. Хотя по окончаніи курса въ пансіонѣ она писала и не безъ орѳографическихъ ошибокъ, но за то отлично умѣла владѣть вѣеромъ, выставлять на показъ свои ножки и т. п. Девятнадцати лѣтъ она вышла замужъ за очень богатаго содержателя экипажей Жигарева и черезъ годъ послѣ свадьбы, завела интрижку съ молодымъ докторомъ Капитономъ Кондратьевичемъ Чмыховымъ. Чмыховъ былъ чело вѣкъ, въ своемъ родѣ, не дуракъ и тоже сталъ прикидываться страстно влюбленнымъ..
Однажды .Татьяна Даниловна назначила Чмыхову „рандеву .
Она рѣшила уйти потихоньку отъ мужа, пока тотъ предавался послѣобѣденному сну. Одѣвшись, она вышла въ переднюю; горничная отворила первую дверь и уже открыла замокъ второй двери, какъ раздался звонокъ и на лѣстницѣ послышалось пыхтѣніе.
Татьяна Даниловна вздрогнула, сообразила, что это пожало вала родительница ея мужа, и многозначительно погрозивъ горничной пальцемъ, шепнула:—Скажи, что меня нѣтъ дома!
А сама спряталась за отворенную половинку первой двери.
— Гдѣ-же это Татьяна-то! Все рыскаетъ? пыхтя ворчала старуха.— Охъ, ужъ эти образованныя!.. Нѣтъ того, чтобы дома сидѣть... а ты чего дверь-то не закроешь? обратилась старуха къ горничной.
— Ничего-съ. Запру!
— Чего: „запру! Сейчасъ, говорю, запри! Квартира, вѣдь, выстываетъ! Улицу-то не натопишь!
— Да самъ Савелій Прохорычъ не велятъ закрывать! нашлась горничная. — Жарко имъ, говорятъ!
— Ну, вотъ! разимъ смягчилась старуха. — Такъ зачѣмъ-же было такъ топить, коли ужь не въ моготу! Охо хо хо!..
Когда старуха проковыляла въ комнаты, Татьяна Даниловна быстрѣе серны вырвалась изъ своей западни и вдругъ зацѣпилась кофточкой за дверную ручку, споткнулась и моментально повисла на ручкѣ Къ счастію, это акробатическое упражненіе было мимолетнымъ, и Татьяна Даниловна скоро попала ногами на твердую почву, поспѣшно отцѣпилась и выскочила за двери.
II.
На улицѣ, за уголкомъ, она закрыла лицо припасенной густой газовой вуалью и черезъ нѣсколько минутъ была на одномъ изъ малолюдныхъ бульваровъ, мѣстѣ „рандеву .
Вдали она увидѣла доктора, который въ свою очередь увидѣлъ ее. Онъ въ этотъ моментъ разговаривалъ съ однимъ нечаянно встрѣченнымъ знакомымъ старикомъ. Завидя Татьяну Даниловну, Чмыховъ хотѣлъ было распроститься со старикомъ, но не тутъто было. Тотъ что-то съ жаромъ продолжалъ разсказывать.
Татьяна Даниловна начала раздражаться. А тутъ еще появился уличный ловеласъ и присталъ къ ней.
— Вы ждете его, сударыня? заговорилъ ловеласъ.— Напрасно ждете!. Стоитъ-ли вниманія такой варваръ и невѣжа, который заставляетъ ждать женщину!..
Чмыховъ увидѣлъ, что къ его Дульцинеѣ при
сталъ ловеласъ и не выдержалъ. Онъ вырвался отъ старика и стрѣлою помчался къ мѣсту происшествія.
Ловеласъ продолжалъ говорить Татьянѣ Даниловнѣ:
— Заставлять ждать! Да я изъ шестого этажа въ окно-бы выскочилъ, только бы поспѣть во врем...
Но ему не удалось договорить фразу: ловеласъ почувствовалъ, что кто то ему далъ по шеѣ хорошаго тумака и онъ, по инерціи, полетѣлъ черезъ перила бульвара и мысленно, должно быть, желалъ улетѣть, какъ можно дальше, чтобы не получить тумака вторично.
III.
Докторъ и Татьяна Даниловна торопливо ушли съ злополучнаго бульвара. Татьяна Даниловна разсказала доктору, что съ нею случилось сейчасъ дома.
— И вотъ результаты, добавила она, — я оторвала себѣ пуговицы у жакетки и ссадила руку!
— Въ такомъ случаѣ, зайдемте ко мнѣ: я вамъ сдѣлаю перевязку, а мой лакей починятъ вамъ жакетку! Онъ у меня изъ отставныхъ солдатъ и въ полку работалъ въ швальнѣ!
— Зайти къ вамъ! Ахъ, что вы! возразила Татьяна Даниловна. — Помилуйте, но какое-же удовольствіе гулять, когда болитъ что нибудь? Я увѣренъ, что вамъ больно вашу руку?
— Да, конечно...
— И, кромѣ того, вы оторвали отъ вашей жакетки нѣсколько пуговиць! Вамъ теперь дуеть и вы можете простудиться!
— Ну, развѣ ужь только на минутку!
Она была вынуждена зайти къ доктору. Впрочемъ, докторъ нашелъ, что пораненія не значительны и перевязка не нужна, но жакетка Татьяны Даниловны была отдана лакею для немедленнаго ремонта.
— Я думаю ты, Никифоръ, сможешь пришить барынѣ пуговицы? сказалъ докторъ.
— Помилуйте, баринь! Да я, можно сказать, въ одинъ монументъ! отвѣчаль ухмылявшійся лакей. — Не только-сь пуговицу... пуговица плевое дѣло... я, можно сказать, платье самое размодное дамское соорудить могу, а не только что пуговицу... Мы въ полковой швальня, бываю, господамъ офицерамъ ежели...
— Ну, ступай, ступай! Пришивай скорѣе!
Лакей пошелъ вонъ изъ комнаты и попалъ не въ отворенную половинку дверей, а въ закрытую и наткнувшись на нее, тотчасъже отскочилъ назадъ.
— Ахъ, негодяй! воскликнулъ докторъ. — Да онъ пьянъ ужъ! — Ни... ни въ одномъ глазѣ! буркнулъ лакей и на этотъ разъ, намѣтившись вѣрнѣе, попалъ въ открытую половинку.
Докторъ и Татьяна Даниловна, оставшись одни, стали разговаривать. Они разговаривали о томъ, что интересно для нихъ и что неинтересно для нашихъ читателей. Поэтому не станемъ и передавать ихъ разговора.
Татьяна Даниловна, будучи дѣвицей, обучалась во французскомъ пансіонѣ. Ея родитель желалъ, чтобы она получила свое образованіе на „аристократическій Фасонъ . И Татьяна Даниловна удовлетворила родительскія желанія. Хотя по окончаніи курса въ пансіонѣ она писала и не безъ орѳографическихъ ошибокъ, но за то отлично умѣла владѣть вѣеромъ, выставлять на показъ свои ножки и т. п. Девятнадцати лѣтъ она вышла замужъ за очень богатаго содержателя экипажей Жигарева и черезъ годъ послѣ свадьбы, завела интрижку съ молодымъ докторомъ Капитономъ Кондратьевичемъ Чмыховымъ. Чмыховъ былъ чело вѣкъ, въ своемъ родѣ, не дуракъ и тоже сталъ прикидываться страстно влюбленнымъ..
Однажды .Татьяна Даниловна назначила Чмыхову „рандеву .
Она рѣшила уйти потихоньку отъ мужа, пока тотъ предавался послѣобѣденному сну. Одѣвшись, она вышла въ переднюю; горничная отворила первую дверь и уже открыла замокъ второй двери, какъ раздался звонокъ и на лѣстницѣ послышалось пыхтѣніе.
Татьяна Даниловна вздрогнула, сообразила, что это пожало вала родительница ея мужа, и многозначительно погрозивъ горничной пальцемъ, шепнула:—Скажи, что меня нѣтъ дома!
А сама спряталась за отворенную половинку первой двери.
— Гдѣ-же это Татьяна-то! Все рыскаетъ? пыхтя ворчала старуха.— Охъ, ужъ эти образованныя!.. Нѣтъ того, чтобы дома сидѣть... а ты чего дверь-то не закроешь? обратилась старуха къ горничной.
— Ничего-съ. Запру!
— Чего: „запру! Сейчасъ, говорю, запри! Квартира, вѣдь, выстываетъ! Улицу-то не натопишь!
— Да самъ Савелій Прохорычъ не велятъ закрывать! нашлась горничная. — Жарко имъ, говорятъ!
— Ну, вотъ! разимъ смягчилась старуха. — Такъ зачѣмъ-же было такъ топить, коли ужь не въ моготу! Охо хо хо!..
Когда старуха проковыляла въ комнаты, Татьяна Даниловна быстрѣе серны вырвалась изъ своей западни и вдругъ зацѣпилась кофточкой за дверную ручку, споткнулась и моментально повисла на ручкѣ Къ счастію, это акробатическое упражненіе было мимолетнымъ, и Татьяна Даниловна скоро попала ногами на твердую почву, поспѣшно отцѣпилась и выскочила за двери.
II.
На улицѣ, за уголкомъ, она закрыла лицо припасенной густой газовой вуалью и черезъ нѣсколько минутъ была на одномъ изъ малолюдныхъ бульваровъ, мѣстѣ „рандеву .
Вдали она увидѣла доктора, который въ свою очередь увидѣлъ ее. Онъ въ этотъ моментъ разговаривалъ съ однимъ нечаянно встрѣченнымъ знакомымъ старикомъ. Завидя Татьяну Даниловну, Чмыховъ хотѣлъ было распроститься со старикомъ, но не тутъто было. Тотъ что-то съ жаромъ продолжалъ разсказывать.
Татьяна Даниловна начала раздражаться. А тутъ еще появился уличный ловеласъ и присталъ къ ней.
— Вы ждете его, сударыня? заговорилъ ловеласъ.— Напрасно ждете!. Стоитъ-ли вниманія такой варваръ и невѣжа, который заставляетъ ждать женщину!..
Чмыховъ увидѣлъ, что къ его Дульцинеѣ при
сталъ ловеласъ и не выдержалъ. Онъ вырвался отъ старика и стрѣлою помчался къ мѣсту происшествія.
Ловеласъ продолжалъ говорить Татьянѣ Даниловнѣ:
— Заставлять ждать! Да я изъ шестого этажа въ окно-бы выскочилъ, только бы поспѣть во врем...
Но ему не удалось договорить фразу: ловеласъ почувствовалъ, что кто то ему далъ по шеѣ хорошаго тумака и онъ, по инерціи, полетѣлъ черезъ перила бульвара и мысленно, должно быть, желалъ улетѣть, какъ можно дальше, чтобы не получить тумака вторично.
III.
Докторъ и Татьяна Даниловна торопливо ушли съ злополучнаго бульвара. Татьяна Даниловна разсказала доктору, что съ нею случилось сейчасъ дома.
— И вотъ результаты, добавила она, — я оторвала себѣ пуговицы у жакетки и ссадила руку!
— Въ такомъ случаѣ, зайдемте ко мнѣ: я вамъ сдѣлаю перевязку, а мой лакей починятъ вамъ жакетку! Онъ у меня изъ отставныхъ солдатъ и въ полку работалъ въ швальнѣ!
— Зайти къ вамъ! Ахъ, что вы! возразила Татьяна Даниловна. — Помилуйте, но какое-же удовольствіе гулять, когда болитъ что нибудь? Я увѣренъ, что вамъ больно вашу руку?
— Да, конечно...
— И, кромѣ того, вы оторвали отъ вашей жакетки нѣсколько пуговиць! Вамъ теперь дуеть и вы можете простудиться!
— Ну, развѣ ужь только на минутку!
Она была вынуждена зайти къ доктору. Впрочемъ, докторъ нашелъ, что пораненія не значительны и перевязка не нужна, но жакетка Татьяны Даниловны была отдана лакею для немедленнаго ремонта.
— Я думаю ты, Никифоръ, сможешь пришить барынѣ пуговицы? сказалъ докторъ.
— Помилуйте, баринь! Да я, можно сказать, въ одинъ монументъ! отвѣчаль ухмылявшійся лакей. — Не только-сь пуговицу... пуговица плевое дѣло... я, можно сказать, платье самое размодное дамское соорудить могу, а не только что пуговицу... Мы въ полковой швальня, бываю, господамъ офицерамъ ежели...
— Ну, ступай, ступай! Пришивай скорѣе!
Лакей пошелъ вонъ изъ комнаты и попалъ не въ отворенную половинку дверей, а въ закрытую и наткнувшись на нее, тотчасъже отскочилъ назадъ.
— Ахъ, негодяй! воскликнулъ докторъ. — Да онъ пьянъ ужъ! — Ни... ни въ одномъ глазѣ! буркнулъ лакей и на этотъ разъ, намѣтившись вѣрнѣе, попалъ въ открытую половинку.
Докторъ и Татьяна Даниловна, оставшись одни, стали разговаривать. Они разговаривали о томъ, что интересно для нихъ и что неинтересно для нашихъ читателей. Поэтому не станемъ и передавать ихъ разговора.