Въ Москвѣ сразу очутились три «артистическихъ великана», вызвавшіе общее внима
ніе «большой публики»: трагикъ Левинскій изъ Вѣны, комикъ Кокленъ изъ Парижа и фортепьянистъ Гофманъ изъ Варшавы. Самый старшій и самый «высокій» изъ этихъ «великановъ», конечно, первый. Къ сожалѣнію, онъ въ Москвѣ не игралъ, а только читалъ... Второй моложе, ниже перваго, но за то онъ игралъ и читалъ... Третій «великанъсовсѣмъ молодой, но очень крупнаго роста, удивлявшій музыкальнымъ талантомъ... Каждый изъ этихъ артистовъ доказывалъ, что искусство еще живо и что при такихъ представителяхъ оно даетъ самое высое художественное наслажденіе...
*
Артистъ г. Свѣтловъ праздновалъ свое десятилѣтіе на сценѣ театра Корша постановкою «Донъ-Кихота» Сарду. Это совершенно подходящій выборъ піесы. Артистъ 10 лѣтъ мечтаетъ «о побѣдахъ» въ серьезномъ репертуарѣ, но прославился въ «легкихъ комедіяхъ», которыя недавно господствовали въ этомъ театрѣ. Его серьезный талантъ достаточно теперь «помятъ» бывшими легкими комедіями, и г. Свѣтловъ, невольно, переживаетъ участь Донъ-Кихота... Спасибо артисту за выборъ піесы, она интересна по герою и поучительна по содержанію; но г. Свѣтловъ не нашелъ тона для своего «Донъ-Кихота», который казался скорѣе «тронутымъ», чѣмъ увлеченнымъ идеей, экзальтированнымъ... Г. Сашинъ въ своей роли «Санхо» былъ гораздо вѣрнѣе и выдержаннѣе. Остальные артисты ничего не сдѣлали изъ «аксессуарныхъ» ролей...
*
Нашъ народный театръ—«Скоморохъ» поставилъ «Власть тьмы» совсѣмъ по народному: грязная изба, грязное одѣянье, грязные людишки и «простое» исполненіе. Народъ, повидимому, любитъ піесы изъ «своей среды», такъ какъ на 24 представленіи театръ былъ почти полонъ; къ сожалѣнію, народъ понимаетъ «героевъ» піесы по своему и «сочувственнымъ смѣхомъ» часто раздѣляетъ такіе «взгляды героевъ», которые должны вызывать нравственное угнетеніе... «Скоморохъ» убѣждаетъ, что «Власть тьмы» написана не для народа, который не можетъ «раскусить» идею піесы; а сцена Митрича съ Анюткой проходитъ совсѣмъ незамѣченной... Исполненіе артистовъ— «принаровленное» къ публикѣ, хотя не всѣ одинаково типичны; лучше всѣхъ г-жа Глазунова въ роли «Матрены» и г. Разсказовъ въ роли «Митрича». Антрепренеръ театра, г. Черепановъ, по всѣмъ даннымъ понимаетъ свое дѣло и знаетъ вкусы своей публики.
Въ концертѣ г. Буллеріана, поразившаго публику своей памятью при исполненіи «наизусть» патетической симфоніи Чайковскаго, участвовала въ качествѣ солистки (на скрипкѣ) графиня Франка Верней-делла-Валетта. Когда графиня играла въ прежнее время подъ именемъ Т. Туа, она казалась намъ гораздо интереснѣе и серьезнѣе, какъ артистка. Теперь, какъ графиня, она болѣе «изнѣжилась» и звукъ ея скрипки сталъ слабѣе, а игра менѣе виртуозной...
*
«Новый Эрмитажъ» примѣшалъ къ итальянцамъ «знаменитыхъ» армянъ: баритона
Амирджана и тенора Шахламіана, а для «дессерта» оставилъ Девойода. Интернаціональные артисты привлекаютъ интернаціональную публику, среди которой преобладаютъ армяне. Похвальная черта поддержать своихъ, тѣмъ болѣе, когда эти «свои» громко кричатъ... Для общаго успѣха гг. Шахламіану и Амирджану недостаетъ чувства и игры..
Неприсяжный рецензентъ.
Къ 40-ка ЛѢТНЕМУ ЮБИЛЕЮ «СВАДЬБЫ КРЕ
ЧИНСКАГО.
О, москвичъ, погорюй, пожалѣй: Прозѣвали еще юбилей.
И когда-бъ не „голуба , не Коршъ,
Къ „Свадьбѣ рокъ былъ колючъ-бы, какъ ершъ.
*
Будь, Кречинскій, надеждой согрѣтъ, Что, доживши, ну, до ста что-ль лѣтъ, Не придется тебѣ вновь, авось, Крикнуть такъ, какъ теперь:
— Сорвалось! *
— Если вѣрить газетамъ, Коршу было очень трудно найти осла для піесы «Донъ Кихотъ»... Правда это?
— Пожалуй, правда: вѣдь онъ искалъ въ Москвѣ осла... четвероногаго.
Черезъ сорокъ лѣтъ.
(Юбилейно-драматическій этюдъ, въ 1 дѣйствіи).
ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:
Михаилъ Васильевичъ Кречинскій. Иванъ Антонычъ Расплюевъ. Ѳ. А. Коршъ — антрепренеръ русскаго драматическаго театра въ Москвѣ. Ѳедоръ — камердинеръ
Кречинскаго.
Дѣйствіе — въ меблированныхъ комнатахъ.
Кречинскій, при поднятіи занавѣса, сидитъ въ креслѣ въ глубокой задумчивости. Въ рукѣ — афиша Малаго театра, отъ 26-го ноября, 1855 года: перваго представленія „Свадьбы Кречинскаго”. Ѳедоръ убираетъ
комнату.
Ѳедоръ,—Эхъ-хе-хе-хе, Михаилъ Васильевичъ!.. Сорокъ лѣтъ мы съ вами по Божьему свѣту мыкаемся!.. И нѣтъ такого въ Россіи городишка, гдѣ-бы мы съ вами не побывали... Какъ это у васъ тогда съ этой Лидіей Петровной дѣло разстроилось—такъ и пошли насъ изъ города въ городъ гонять...
Кречинскій.— Да, братъ Ѳедоръ...
(При этихъ словахъ входитъ Расплюевъ. Кречинскій на него вопросительно смотритъ, а Ѳедоръ выходитъ).
Расплюевъ,— Была игра! Ну, ужъ могу сказать,— была игра!... Садовскій, Шумскій, Щепкинъ, Васильевъ, Рыкалова, Воронова... Бывало смотришь — сердце радуется!... Апплодисменты... Вѣнки... Было времечко, было настоящее... А теперь... О-ооой, ойой-ой!.. Боже ты мой, Боже мой!.. Повѣрите-ли, Михаилъ Васильевичъ, смотрѣть нельзя!...
Кречинскій.—Ты мнѣ не финти, пустая голова!.. На счетъ юбилея хлопоталъ?...
Расплюевъ.—Хлопоталъ-съ, Михаилъ Васильевичъ.. Кречинскій.—Ну?...
Расплюевъ,—Лишены, всего лишены!.... Навѣдывался въ Малый театръ: и слушать не хотятъ... „Ѳто, говорятъ, сорокъ лѣтъ тому назадъ вы были интересны... А теперь у насъ „Миражи” да „Старые закалы” въ почетѣ..”
Кречинскій — Чурбанъ! Вижу: и слушать тебя не хотѣли... Эхъ, трахнулъ-бы тебя по старому, да силы нѣтъ...
Расплюевъ.—Михайло Васильичъ, позвольте однако спросить, что это такое юбилей?...
Кречинскій,—Тебѣ-бы знать надо... А это, Иванъ Антонычъ, россійское изобрѣтеніе...
Расплюевъ (качая головой).— Ахъ, Боже мой!.. Скажите, а?... Россіяне, образованный народъ, просвѣщенные люди,—и вдругъ—юбилей изобрѣли!...
Кречинскій.—Нуженъ мнѣ юбилей!... Непремѣнно, во что-бы то ни стало, нуженъ юбилей.
Расплюевъ (равнодушно).—А не знаю, Михайло Васильичъ!... Юбилея нѣтъ, и достать его негдѣ-съ.
Кречинскій,—Слушай, я весь тутъ, весь по горло!.. Юбилея, простого юбилея... Ступай и достань во чтобы то ни стало. Все будущее, вся жизнь зависитъ отъ какого-нибудь юбилея въ Маломъ театрѣ... Вѣдь, это мое первое, старое гнѣздо!... Ступай и устрой!.. Слышишь, душу себѣ вымотай, а устрой... Ступай къ Черневскому, къ Кондратьеву... Къ кому хочешь, ступай!... Да смотри, не являйся съ отказомъ: я тебя, какъ курицу, задушу!... Пошелъ ты?... Понимаешьли ты, до какой степени мнѣ нуженъ юбилей?..
Расплюевъ,—Михайло Васильичъ, батюшка, иду!... Кречинсній (одинъ).—Ну, я думаю, что схлопочетъ.. Обрыщетъ весь городъ, а схлопочетъ!... А если не дадутъ юбилея въ Маломъ театрѣ?... Вѣдь, сердце ноетъ... Скверно то, что меня тамъ забыли... вѣдь, раньше я тамъ своимъ человѣкомъ былъ... А теперь меня туда не пускаютъ... Тамъ теперь что?... Такъ мишура, дребедень!... (Входитъ Ѳедоръ).
Ѳедоръ,— Тамъ, Михаилъ Васильевичъ, любители пришли... Съиграть васъ хотятъ...
Кречинскій.—Въ шею!...
Ѳедоръ. — Михайло Васильевичъ! Вотъ интервьюеръ тоже два часа стоитъ.
Кречинскій.—Что ты ко мнѣ съ пустяками ходишь? Сказано—въ шею!
Ѳедоръ,—Воля ваша, а только никакого сладу съ интервьюверомъ нѣтъ... Я уже всячески...
Кречинскій (приподнимаясь со стула). — Ну!
(Ѳедоръ изчезаетъ. Медленно входитъ Расплюевъ, кладетъ въ уголъ шляпу и снимаетъ перчатки).
Кречинскій.—А?... Такъ и зналъ...
Расплюевъ (рѣзко).—Не соглашаются, Михайло Васильевичъ!... Не требуется, говорятъ...
Кречинскiй.—Да, вѣдь я тебѣ, разбойнику, душу велѣлъ заложить, а устроить?... (Душитъ его). Достань мнѣ юбилей! Нѣтъ, говоришь? Врешь!... Въ каждомъ театрѣ есть юбилей, стоитъ только какъ слѣдуетъ похлопотать! Гм .. Гдѣ юбилей? ..
Расплюевъ (оправляясь).— Вона!... Этакъ, вѣдь, и жить нельзя!... Ну, положимъ, юбилей—вещь хорошая, но... драться-то зачѣмъ?...
Кречинскій.—Что тутъ дѣлать? Что тутъ дѣлать?... Расплюевъ.—А юбилея-то, братъ, нѣтъ... Да таки нѣтъ!... А дерешься?.. Ну, что роется, что роется?!. Юбилея ищетъ... Голубчикъ! Статьи, афиши, за сорокъ лѣтъ, а больше ничего!...
Кречинскій (вскакиваетъ).—Эврика !
Расплюевъ,—Родители, да онъ ума лишился!...
Кречинскій.—Эврика, по гречески значитъ—нашелъ.. Бѣги къ Рыкаловой... Мы съ ней сорокъ лѣтъ знакомы... Попроси ее... Она устроитъ, съѣздитъ, куда надо... Она вѣдь, тоже юбилярша!.. Понялъ?..
расплюевъ,—Понялъ, Михайло Васильичъ! Лечу!... (Уходитъ и въ дверяхъ сталкивается съ Ѳ. А. Коршемъ).
Коршъ (Кречинскому). — А я, голуоа, къ вамъ... Слышалъ, что юбилейчикъ въ Маломъ театрѣ справить хотѣли, а тамъ отказъ получили... И надѣяться вамъ, голуба, значитъ нечего... А я вамъ, голуба, юбилейчикъ устрою... И Рыкалова у меня, голуба, играть будетъ...
Кречинскій (падая безсильно въ кресло). —Сорвалось! (Занавѣсъ падаетъ и подымается... Разговариваютъ объ юбилейномъ спектаклѣ „Свадьбы Кречинскаго“ на сценѣ театра Корша). P. М—вичъ.
Драма, «Хозяинъ и работникъ» происходитъ въ морозъ.
Передѣлалъ ее Морозовъ.
При представленіи ея у публики, вѣроятно, морозъ пробѣжитъ по кожѣ за «святое искусство», которое, конечно, Морозовъ заморозитъ.
ніе «большой публики»: трагикъ Левинскій изъ Вѣны, комикъ Кокленъ изъ Парижа и фортепьянистъ Гофманъ изъ Варшавы. Самый старшій и самый «высокій» изъ этихъ «великановъ», конечно, первый. Къ сожалѣнію, онъ въ Москвѣ не игралъ, а только читалъ... Второй моложе, ниже перваго, но за то онъ игралъ и читалъ... Третій «великанъсовсѣмъ молодой, но очень крупнаго роста, удивлявшій музыкальнымъ талантомъ... Каждый изъ этихъ артистовъ доказывалъ, что искусство еще живо и что при такихъ представителяхъ оно даетъ самое высое художественное наслажденіе...
*
Артистъ г. Свѣтловъ праздновалъ свое десятилѣтіе на сценѣ театра Корша постановкою «Донъ-Кихота» Сарду. Это совершенно подходящій выборъ піесы. Артистъ 10 лѣтъ мечтаетъ «о побѣдахъ» въ серьезномъ репертуарѣ, но прославился въ «легкихъ комедіяхъ», которыя недавно господствовали въ этомъ театрѣ. Его серьезный талантъ достаточно теперь «помятъ» бывшими легкими комедіями, и г. Свѣтловъ, невольно, переживаетъ участь Донъ-Кихота... Спасибо артисту за выборъ піесы, она интересна по герою и поучительна по содержанію; но г. Свѣтловъ не нашелъ тона для своего «Донъ-Кихота», который казался скорѣе «тронутымъ», чѣмъ увлеченнымъ идеей, экзальтированнымъ... Г. Сашинъ въ своей роли «Санхо» былъ гораздо вѣрнѣе и выдержаннѣе. Остальные артисты ничего не сдѣлали изъ «аксессуарныхъ» ролей...
*
Нашъ народный театръ—«Скоморохъ» поставилъ «Власть тьмы» совсѣмъ по народному: грязная изба, грязное одѣянье, грязные людишки и «простое» исполненіе. Народъ, повидимому, любитъ піесы изъ «своей среды», такъ какъ на 24 представленіи театръ былъ почти полонъ; къ сожалѣнію, народъ понимаетъ «героевъ» піесы по своему и «сочувственнымъ смѣхомъ» часто раздѣляетъ такіе «взгляды героевъ», которые должны вызывать нравственное угнетеніе... «Скоморохъ» убѣждаетъ, что «Власть тьмы» написана не для народа, который не можетъ «раскусить» идею піесы; а сцена Митрича съ Анюткой проходитъ совсѣмъ незамѣченной... Исполненіе артистовъ— «принаровленное» къ публикѣ, хотя не всѣ одинаково типичны; лучше всѣхъ г-жа Глазунова въ роли «Матрены» и г. Разсказовъ въ роли «Митрича». Антрепренеръ театра, г. Черепановъ, по всѣмъ даннымъ понимаетъ свое дѣло и знаетъ вкусы своей публики.
Въ концертѣ г. Буллеріана, поразившаго публику своей памятью при исполненіи «наизусть» патетической симфоніи Чайковскаго, участвовала въ качествѣ солистки (на скрипкѣ) графиня Франка Верней-делла-Валетта. Когда графиня играла въ прежнее время подъ именемъ Т. Туа, она казалась намъ гораздо интереснѣе и серьезнѣе, какъ артистка. Теперь, какъ графиня, она болѣе «изнѣжилась» и звукъ ея скрипки сталъ слабѣе, а игра менѣе виртуозной...
*
«Новый Эрмитажъ» примѣшалъ къ итальянцамъ «знаменитыхъ» армянъ: баритона
Амирджана и тенора Шахламіана, а для «дессерта» оставилъ Девойода. Интернаціональные артисты привлекаютъ интернаціональную публику, среди которой преобладаютъ армяне. Похвальная черта поддержать своихъ, тѣмъ болѣе, когда эти «свои» громко кричатъ... Для общаго успѣха гг. Шахламіану и Амирджану недостаетъ чувства и игры..
Неприсяжный рецензентъ.
Къ 40-ка ЛѢТНЕМУ ЮБИЛЕЮ «СВАДЬБЫ КРЕ
ЧИНСКАГО.
О, москвичъ, погорюй, пожалѣй: Прозѣвали еще юбилей.
И когда-бъ не „голуба , не Коршъ,
Къ „Свадьбѣ рокъ былъ колючъ-бы, какъ ершъ.
*
Будь, Кречинскій, надеждой согрѣтъ, Что, доживши, ну, до ста что-ль лѣтъ, Не придется тебѣ вновь, авось, Крикнуть такъ, какъ теперь:
— Сорвалось! *
— Если вѣрить газетамъ, Коршу было очень трудно найти осла для піесы «Донъ Кихотъ»... Правда это?
— Пожалуй, правда: вѣдь онъ искалъ въ Москвѣ осла... четвероногаго.
Черезъ сорокъ лѣтъ.
(Юбилейно-драматическій этюдъ, въ 1 дѣйствіи).
ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:
Михаилъ Васильевичъ Кречинскій. Иванъ Антонычъ Расплюевъ. Ѳ. А. Коршъ — антрепренеръ русскаго драматическаго театра въ Москвѣ. Ѳедоръ — камердинеръ
Кречинскаго.
Дѣйствіе — въ меблированныхъ комнатахъ.
Кречинскій, при поднятіи занавѣса, сидитъ въ креслѣ въ глубокой задумчивости. Въ рукѣ — афиша Малаго театра, отъ 26-го ноября, 1855 года: перваго представленія „Свадьбы Кречинскаго”. Ѳедоръ убираетъ
комнату.
Ѳедоръ,—Эхъ-хе-хе-хе, Михаилъ Васильевичъ!.. Сорокъ лѣтъ мы съ вами по Божьему свѣту мыкаемся!.. И нѣтъ такого въ Россіи городишка, гдѣ-бы мы съ вами не побывали... Какъ это у васъ тогда съ этой Лидіей Петровной дѣло разстроилось—такъ и пошли насъ изъ города въ городъ гонять...
Кречинскій.— Да, братъ Ѳедоръ...
(При этихъ словахъ входитъ Расплюевъ. Кречинскій на него вопросительно смотритъ, а Ѳедоръ выходитъ).
Расплюевъ,— Была игра! Ну, ужъ могу сказать,— была игра!... Садовскій, Шумскій, Щепкинъ, Васильевъ, Рыкалова, Воронова... Бывало смотришь — сердце радуется!... Апплодисменты... Вѣнки... Было времечко, было настоящее... А теперь... О-ооой, ойой-ой!.. Боже ты мой, Боже мой!.. Повѣрите-ли, Михаилъ Васильевичъ, смотрѣть нельзя!...
Кречинскій.—Ты мнѣ не финти, пустая голова!.. На счетъ юбилея хлопоталъ?...
Расплюевъ.—Хлопоталъ-съ, Михаилъ Васильевичъ.. Кречинскій.—Ну?...
Расплюевъ,—Лишены, всего лишены!.... Навѣдывался въ Малый театръ: и слушать не хотятъ... „Ѳто, говорятъ, сорокъ лѣтъ тому назадъ вы были интересны... А теперь у насъ „Миражи” да „Старые закалы” въ почетѣ..”
Кречинскій — Чурбанъ! Вижу: и слушать тебя не хотѣли... Эхъ, трахнулъ-бы тебя по старому, да силы нѣтъ...
Расплюевъ.—Михайло Васильичъ, позвольте однако спросить, что это такое юбилей?...
Кречинскій,—Тебѣ-бы знать надо... А это, Иванъ Антонычъ, россійское изобрѣтеніе...
Расплюевъ (качая головой).— Ахъ, Боже мой!.. Скажите, а?... Россіяне, образованный народъ, просвѣщенные люди,—и вдругъ—юбилей изобрѣли!...
Кречинскій.—Нуженъ мнѣ юбилей!... Непремѣнно, во что-бы то ни стало, нуженъ юбилей.
Расплюевъ (равнодушно).—А не знаю, Михайло Васильичъ!... Юбилея нѣтъ, и достать его негдѣ-съ.
Кречинскій,—Слушай, я весь тутъ, весь по горло!.. Юбилея, простого юбилея... Ступай и достань во чтобы то ни стало. Все будущее, вся жизнь зависитъ отъ какого-нибудь юбилея въ Маломъ театрѣ... Вѣдь, это мое первое, старое гнѣздо!... Ступай и устрой!.. Слышишь, душу себѣ вымотай, а устрой... Ступай къ Черневскому, къ Кондратьеву... Къ кому хочешь, ступай!... Да смотри, не являйся съ отказомъ: я тебя, какъ курицу, задушу!... Пошелъ ты?... Понимаешьли ты, до какой степени мнѣ нуженъ юбилей?..
Расплюевъ,—Михайло Васильичъ, батюшка, иду!... Кречинсній (одинъ).—Ну, я думаю, что схлопочетъ.. Обрыщетъ весь городъ, а схлопочетъ!... А если не дадутъ юбилея въ Маломъ театрѣ?... Вѣдь, сердце ноетъ... Скверно то, что меня тамъ забыли... вѣдь, раньше я тамъ своимъ человѣкомъ былъ... А теперь меня туда не пускаютъ... Тамъ теперь что?... Такъ мишура, дребедень!... (Входитъ Ѳедоръ).
Ѳедоръ,— Тамъ, Михаилъ Васильевичъ, любители пришли... Съиграть васъ хотятъ...
Кречинскій.—Въ шею!...
Ѳедоръ. — Михайло Васильевичъ! Вотъ интервьюеръ тоже два часа стоитъ.
Кречинскій.—Что ты ко мнѣ съ пустяками ходишь? Сказано—въ шею!
Ѳедоръ,—Воля ваша, а только никакого сладу съ интервьюверомъ нѣтъ... Я уже всячески...
Кречинскій (приподнимаясь со стула). — Ну!
(Ѳедоръ изчезаетъ. Медленно входитъ Расплюевъ, кладетъ въ уголъ шляпу и снимаетъ перчатки).
Кречинскій.—А?... Такъ и зналъ...
Расплюевъ (рѣзко).—Не соглашаются, Михайло Васильевичъ!... Не требуется, говорятъ...
Кречинскiй.—Да, вѣдь я тебѣ, разбойнику, душу велѣлъ заложить, а устроить?... (Душитъ его). Достань мнѣ юбилей! Нѣтъ, говоришь? Врешь!... Въ каждомъ театрѣ есть юбилей, стоитъ только какъ слѣдуетъ похлопотать! Гм .. Гдѣ юбилей? ..
Расплюевъ (оправляясь).— Вона!... Этакъ, вѣдь, и жить нельзя!... Ну, положимъ, юбилей—вещь хорошая, но... драться-то зачѣмъ?...
Кречинскій.—Что тутъ дѣлать? Что тутъ дѣлать?... Расплюевъ.—А юбилея-то, братъ, нѣтъ... Да таки нѣтъ!... А дерешься?.. Ну, что роется, что роется?!. Юбилея ищетъ... Голубчикъ! Статьи, афиши, за сорокъ лѣтъ, а больше ничего!...
Кречинскій (вскакиваетъ).—Эврика !
Расплюевъ,—Родители, да онъ ума лишился!...
Кречинскій.—Эврика, по гречески значитъ—нашелъ.. Бѣги къ Рыкаловой... Мы съ ней сорокъ лѣтъ знакомы... Попроси ее... Она устроитъ, съѣздитъ, куда надо... Она вѣдь, тоже юбилярша!.. Понялъ?..
расплюевъ,—Понялъ, Михайло Васильичъ! Лечу!... (Уходитъ и въ дверяхъ сталкивается съ Ѳ. А. Коршемъ).
Коршъ (Кречинскому). — А я, голуоа, къ вамъ... Слышалъ, что юбилейчикъ въ Маломъ театрѣ справить хотѣли, а тамъ отказъ получили... И надѣяться вамъ, голуба, значитъ нечего... А я вамъ, голуба, юбилейчикъ устрою... И Рыкалова у меня, голуба, играть будетъ...
Кречинскій (падая безсильно въ кресло). —Сорвалось! (Занавѣсъ падаетъ и подымается... Разговариваютъ объ юбилейномъ спектаклѣ „Свадьбы Кречинскаго“ на сценѣ театра Корша). P. М—вичъ.
Драма, «Хозяинъ и работникъ» происходитъ въ морозъ.
Передѣлалъ ее Морозовъ.
При представленіи ея у публики, вѣроятно, морозъ пробѣжитъ по кожѣ за «святое искусство», которое, конечно, Морозовъ заморозитъ.