БУДИЛЬНИКЪ
1892 г., — 15 ноября, № 45.
ГОДЪ XXVIII.
ГОДЪ XXVIII.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка: годъ — 7 р., ½ года — 4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза — по особому тарифу Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: „Басни Крылова въ лицахъˮ. Полугодовые не имѣютъ права на премію.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступка по соглашенію.
Адресъ „Будильника“:
Москва, Тверская, д. Гинцбурга.
Пріемные дни редакціи понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса — 30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 80 коп.
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, бывшей Л. Метцля, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочные 3/4 листа.
По первой порошѣ —
И хмѣль, и угаръ, И пѣнье „Матрешиˮ,
И „Стрѣльнаˮ, и „Яръ“. По первой порошѣ —
И жженка, и ромъ; И сотни, и „гроши“
Взлетаютъ ребромъ...
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
Ростовщикъ — совершенно зоологическій типъ, живущій и неувядаемый. Это чудище, какъ извѣстно, утвердилось въ тинѣ общественной жизни,
отличаясь особымъ свойствомъ приспособляться къ средѣ. Онъ точно подтверждаетъ теорію измѣненія видовъ, являясь въ разныхъ обликахъ, соотвѣтственно обстоятельствамъ. Въ качествѣ ли дисконтера, кассоссудника, или просто услужливаго человѣка, имъ руководитъ неизмѣнный принципъ: любовь къ рубашкѣ ближняго. Онъ устраивается на большой дорогѣ, и въ отверзтую пасть сами падаютъ вороны, жареныя на очагѣ изъ срочныхъ уплатъ и сложныхъ процентовъ.
Ростовщикъ стоитъ на твердой почвѣ — на шеѣ нуждающагося. Кому не нужны деньги? И купцу въ затруднительныхъ обстоятельствахъ, и служащему до получки, и жуиру на собственное благоутвореніе, и дамочкѣ для ради эффекта. Человѣкъ безъ наличныхъ — сосудъ пустой: онъ имѣетъ вѣсъ и задаетъ тонъ, когда переполненъ звонкой монетой. Такова квадратура круга нашей обыденной жизни...
И вотъ, этого «звѣря» теперь рѣшили обуздать. Его спеціальное достоинство — скромность. Онъ ютится за заставой, на задворкахъ, въ билліардныхъ; но пользуется не меньшей извѣстностью, чѣмъ опереточная пѣвица. Его логовище гостепріимно открыто, какъ пасть, и онъ обдѣлываетъ дѣла втихомолку, впопыхахъ, подстерегая добычу въ крайнюю минуту.
Но ростовщическія дѣянія представляютъ такіе подвиги, которые прямо жаль оставлять подъ спудомъ. Они давно просятся на свѣтъ Божій, и вотъ ихъ собираются предоставить благосклонному усмотрѣнію уголовнаго закона. Завѣдомо чрезмѣрные проценты, «капитальныя» перетасовки, «обученіе» правописанію несовершеннолѣтнихъ — всѣ эти «операціи» будутъ котированы по статьямъ на тюремные сроки.
Выработанный проектъ для усмиренія «звѣрясталъ костью поперекъ пасти чудовища; остается только пожелать ему подавиться этою костью.
Биржевые люди какіе-то привиллегированные счастливцы: они, «играючи», обдѣлываютъ дѣла.
Игра, въ широкихъ размѣрахъ, ведется на записи, тѣмъ не менѣе ворочаютъ огромными цѣнностями.
Послѣдняя копѣйка ставится ребромъ, и часто съ пустымъ карманомъ, но достаточнымъ запасомъ нахальства наживаются состоянія.
Главная задача игры — обезцѣнивать цѣнности. Когда бумаги падаютъ, ихъ легко подбираютъ спекулянты.
Вмѣстѣ съ бумагами падаютъ и возвышаются партнеры. Понижатели и повышатели играютъ другъ другу въ руку, съ пересадкой, обмѣниваясь мѣстами, то возносясь на вершину денежнаго благополучія, то низвергаясь въ пропасть безденежья.
Главный ходъ — котировка, дутыя цѣнности. Котировка — это назначеніе козыря: козырная двойка туза бьетъ, а котированная бумага есть величина.
Съ цѣнными бумагами обращаются, какъ съ старыми, засаленными картами, которыя бросаютъ подъ столъ. Правда, бумага все терпитъ, но, вѣдь, кредитныя бумаги есть «достояніе», которое вовсе не терпитъ потѣхи и разнузданности. Тѣмъ болѣе, что въ основѣ бумажнаго достоянія лежитъ рубль, трудовой, не легко достающійся...
Биржевая игра ведется на азартъ. Это единственно разрѣшенная азартная игра. И биржевыя собранія обращаются въ храмы Мамона, или торжище идолопоклонниковъ, гдѣ «зайцы», вопреки натурѣ, преисполнены дерзости и часто валятъ съ ногъ «медвѣдей»...
Теперь собираются биржевыя торжища подвергнуть надзору, или контролю. Сюда требуется недреманное око. Только стороннему глазу видны подвохи, передержки и другія махинаціи игры, и онъ можетъ остановить разыгравшихся дѣльцовъ.
ПО ПУТИ.
Я отворилъ дверь купе; она лежала на спинѣ, заложивъ обѣ руки подъ голову, и я увидѣлъ ея маленькія ножки въ остроносыхъ туфелькахъ съ бантиками.
Она не сдѣлала ровно никакого движенія, чтобы закрыть свои ножки, или принять другую позу при моемъ появленіи: кондукторъ не мужчина.
— Вашъ билетъ, сударыня...
— Я ѣду до Севастополя, отвѣтила она. — Вы уже смотрѣли его...
Она вытащила изъ ридикюля сначала какую-то коробочку, потомъ флаконъ съ духами и потомъ ужъ билетъ. Я по обыкновенію щелкнулъ, а она тѣмъ-же порядкомъ уложила все обратно, хлопнула ридикюлемъ и опять легла на спину.
— Какъ вы часто спрашиваете... сказала она. Я дѣйствительно часто спрашивалъ и только у нея одной...
Нужно сказать, что съ курьерскимъ поѣздомъ шелъ я первый разъ въ жизни, до этого-же времени я сопровождалъ одни только товарные поѣзда. Я чувствовалъ себя на седьмомъ небѣ; въ самомъ дѣлѣ, послѣ двухъ лѣтъ грязной обстановки я очутился вдругъ при совсѣмъ новыхъ условіяхъ: я былъ одѣтъ чисто и щегольски, насколько это возможно для оберъ кондуктора, и въ такомъ обществѣ, къ которому я, признаться, чуть-ли не съ самаго рожденія чувствовалъ слабость. Мнѣ хотѣлось и быть галантнымъ, и взглянуть лишній разъ на нее. Кто она, что она —
я не зналъ. Я зналъ только одно, что такую интересную барышню а видѣлъ первый разъ въ жизни.
На контрольной станціи мы прицѣпляли паровозъ, а на слѣдующемъ контролѣ должна была уже мѣняться наша бригада. Пока я выправлялъ у помощника въ конторѣ «путь», я видѣлъ, какъ она шла обѣдать... На ней была просторная красная кофточка, которая широко обнажала ея шею и свѣшивалась вродѣ мѣшка у таліи, и черная, гладкая юбка, шуршавшая на ходу. На головѣ ничего не было. Я проводилъ ее глазами и сталъ поджидать, ходя взадъ и впередъ передъ ея вагономъ, но, къ несчастію, подошелъ жандармъ и затянулъ какую-то скучную исторію. Что это за пошлость вести разговоръ на ты! Выручилъ проходившій мимо офицеръ, которому жандармъ долженъ былъ отдать честь.
Раздался третій звонокъ, я ловко протянулъ въ костяной свистокъ, молодчина машинистъ сразу подхватилъ меня, — и мы пошли. Заглянувъ въ «путь», я увидалъ, что на 241 верстѣ надо было держать скорость 10 верстъ, по случаю ремонта насыпи, черезъ весь поѣздъ прошелъ къ локомотиву и, перевѣсившись черезъ барьеръ, крикнулъ объ этомъ машинисту. Машинистъ кивнулъ головой, и тѣмъ-же порядкомъ я пошелъ обратно. Проходя мимо знакомой двери, я не утерпѣлъ и просунулъ голову въ купе.
— Могу обратить ваше вниманіе, сударыня, на починку насыпи... сказалъ я. — На 241 верстѣ, какъ разъ на вашей сторонѣ...
Барышня перевела свои глазки съ желтенькой книжки на меня и отвѣтила:
— Мерси... Вы очень любезны...
На этомъ наше знакомство и кончилось. Я прождалъ свои шесть часовъ, принялъ потомъ второй номеръ и моя жизнь пошла своимъ чередомъ.
Быть можетъ, я совершенно забылъ-бы объ этой барышнѣ, но случилось слѣдующее.
Помнится, черезъ полгода, или больше, когда всѣ больные и не больные потянулись обратно изъ Крыма на сѣверъ, я снова увидѣлъ ее. Она была все такая-же хорошенькая, немножко загорѣла, и ужъ ѣхала не одна и не въ купе, а съ какою то не то дамой, не то барышней, и въ общемъ вагонѣ. Не понимаю отчего, кровь бросилась мнѣ въ лицо. Я взялъ изъ ея книжки купонъ и вышелъ на тормазъ. Погода была скверная: шелъ дождь вмѣстѣ со снѣгомъ, а я стоялъ на площадкѣ и, странное дѣло, съ необыкновеннымъ вниманіемъ разсматривалъ этотъ листочекъ... Что въ немъ было особеннаго? Такой-же купонъ, какъ и всѣ, и только пахло отъ него духами. Да, такими-же духами пахло отъ нея и въ тотъ разъ!
Я ужъ не надоѣдалъ ей съ билетомъ, какъ тогда. Теперь я даже боялся взглянуть на нее. Когда при послѣднемъ перегонѣ всѣ пассажиры стали укладывать свои вещи, я обошелъ съ бригадой поѣздъ, отобралъ у всѣхъ билеты и, кинувшись къ себѣ въ служебное отдѣленіе, отыскалъ по запаху ея купонную книжку и поцѣловалъ. Потомъ спряталъ...
Путь конченъ. Всѣ пассажиры толпой валятъ въ вокзалъ, а я стою около помощника начальника станціи; онъ разговариваетъ съ какимъ-то бариномъ въ цилиндрѣ, а я стараюсь увидать въ
1892 г., — 15 ноября, № 45.
ГОДЪ XXVIII.
ГОДЪ XXVIII.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка: годъ — 7 р., ½ года — 4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза — по особому тарифу Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: „Басни Крылова въ лицахъˮ. Полугодовые не имѣютъ права на премію.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступка по соглашенію.
Адресъ „Будильника“:
Москва, Тверская, д. Гинцбурга.
Пріемные дни редакціи понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса — 30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 80 коп.
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, бывшей Л. Метцля, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочные 3/4 листа.
По первой порошѣ —
И хмѣль, и угаръ, И пѣнье „Матрешиˮ,
И „Стрѣльнаˮ, и „Яръ“. По первой порошѣ —
И жженка, и ромъ; И сотни, и „гроши“
Взлетаютъ ребромъ...
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
Ростовщикъ — совершенно зоологическій типъ, живущій и неувядаемый. Это чудище, какъ извѣстно, утвердилось въ тинѣ общественной жизни,
отличаясь особымъ свойствомъ приспособляться къ средѣ. Онъ точно подтверждаетъ теорію измѣненія видовъ, являясь въ разныхъ обликахъ, соотвѣтственно обстоятельствамъ. Въ качествѣ ли дисконтера, кассоссудника, или просто услужливаго человѣка, имъ руководитъ неизмѣнный принципъ: любовь къ рубашкѣ ближняго. Онъ устраивается на большой дорогѣ, и въ отверзтую пасть сами падаютъ вороны, жареныя на очагѣ изъ срочныхъ уплатъ и сложныхъ процентовъ.
Ростовщикъ стоитъ на твердой почвѣ — на шеѣ нуждающагося. Кому не нужны деньги? И купцу въ затруднительныхъ обстоятельствахъ, и служащему до получки, и жуиру на собственное благоутвореніе, и дамочкѣ для ради эффекта. Человѣкъ безъ наличныхъ — сосудъ пустой: онъ имѣетъ вѣсъ и задаетъ тонъ, когда переполненъ звонкой монетой. Такова квадратура круга нашей обыденной жизни...
И вотъ, этого «звѣря» теперь рѣшили обуздать. Его спеціальное достоинство — скромность. Онъ ютится за заставой, на задворкахъ, въ билліардныхъ; но пользуется не меньшей извѣстностью, чѣмъ опереточная пѣвица. Его логовище гостепріимно открыто, какъ пасть, и онъ обдѣлываетъ дѣла втихомолку, впопыхахъ, подстерегая добычу въ крайнюю минуту.
Но ростовщическія дѣянія представляютъ такіе подвиги, которые прямо жаль оставлять подъ спудомъ. Они давно просятся на свѣтъ Божій, и вотъ ихъ собираются предоставить благосклонному усмотрѣнію уголовнаго закона. Завѣдомо чрезмѣрные проценты, «капитальныя» перетасовки, «обученіе» правописанію несовершеннолѣтнихъ — всѣ эти «операціи» будутъ котированы по статьямъ на тюремные сроки.
Выработанный проектъ для усмиренія «звѣрясталъ костью поперекъ пасти чудовища; остается только пожелать ему подавиться этою костью.
Биржевые люди какіе-то привиллегированные счастливцы: они, «играючи», обдѣлываютъ дѣла.
Игра, въ широкихъ размѣрахъ, ведется на записи, тѣмъ не менѣе ворочаютъ огромными цѣнностями.
Послѣдняя копѣйка ставится ребромъ, и часто съ пустымъ карманомъ, но достаточнымъ запасомъ нахальства наживаются состоянія.
Главная задача игры — обезцѣнивать цѣнности. Когда бумаги падаютъ, ихъ легко подбираютъ спекулянты.
Вмѣстѣ съ бумагами падаютъ и возвышаются партнеры. Понижатели и повышатели играютъ другъ другу въ руку, съ пересадкой, обмѣниваясь мѣстами, то возносясь на вершину денежнаго благополучія, то низвергаясь въ пропасть безденежья.
Главный ходъ — котировка, дутыя цѣнности. Котировка — это назначеніе козыря: козырная двойка туза бьетъ, а котированная бумага есть величина.
Съ цѣнными бумагами обращаются, какъ съ старыми, засаленными картами, которыя бросаютъ подъ столъ. Правда, бумага все терпитъ, но, вѣдь, кредитныя бумаги есть «достояніе», которое вовсе не терпитъ потѣхи и разнузданности. Тѣмъ болѣе, что въ основѣ бумажнаго достоянія лежитъ рубль, трудовой, не легко достающійся...
Биржевая игра ведется на азартъ. Это единственно разрѣшенная азартная игра. И биржевыя собранія обращаются въ храмы Мамона, или торжище идолопоклонниковъ, гдѣ «зайцы», вопреки натурѣ, преисполнены дерзости и часто валятъ съ ногъ «медвѣдей»...
Теперь собираются биржевыя торжища подвергнуть надзору, или контролю. Сюда требуется недреманное око. Только стороннему глазу видны подвохи, передержки и другія махинаціи игры, и онъ можетъ остановить разыгравшихся дѣльцовъ.
ПО ПУТИ.
Я отворилъ дверь купе; она лежала на спинѣ, заложивъ обѣ руки подъ голову, и я увидѣлъ ея маленькія ножки въ остроносыхъ туфелькахъ съ бантиками.
Она не сдѣлала ровно никакого движенія, чтобы закрыть свои ножки, или принять другую позу при моемъ появленіи: кондукторъ не мужчина.
— Вашъ билетъ, сударыня...
— Я ѣду до Севастополя, отвѣтила она. — Вы уже смотрѣли его...
Она вытащила изъ ридикюля сначала какую-то коробочку, потомъ флаконъ съ духами и потомъ ужъ билетъ. Я по обыкновенію щелкнулъ, а она тѣмъ-же порядкомъ уложила все обратно, хлопнула ридикюлемъ и опять легла на спину.
— Какъ вы часто спрашиваете... сказала она. Я дѣйствительно часто спрашивалъ и только у нея одной...
Нужно сказать, что съ курьерскимъ поѣздомъ шелъ я первый разъ въ жизни, до этого-же времени я сопровождалъ одни только товарные поѣзда. Я чувствовалъ себя на седьмомъ небѣ; въ самомъ дѣлѣ, послѣ двухъ лѣтъ грязной обстановки я очутился вдругъ при совсѣмъ новыхъ условіяхъ: я былъ одѣтъ чисто и щегольски, насколько это возможно для оберъ кондуктора, и въ такомъ обществѣ, къ которому я, признаться, чуть-ли не съ самаго рожденія чувствовалъ слабость. Мнѣ хотѣлось и быть галантнымъ, и взглянуть лишній разъ на нее. Кто она, что она —
я не зналъ. Я зналъ только одно, что такую интересную барышню а видѣлъ первый разъ въ жизни.
На контрольной станціи мы прицѣпляли паровозъ, а на слѣдующемъ контролѣ должна была уже мѣняться наша бригада. Пока я выправлялъ у помощника въ конторѣ «путь», я видѣлъ, какъ она шла обѣдать... На ней была просторная красная кофточка, которая широко обнажала ея шею и свѣшивалась вродѣ мѣшка у таліи, и черная, гладкая юбка, шуршавшая на ходу. На головѣ ничего не было. Я проводилъ ее глазами и сталъ поджидать, ходя взадъ и впередъ передъ ея вагономъ, но, къ несчастію, подошелъ жандармъ и затянулъ какую-то скучную исторію. Что это за пошлость вести разговоръ на ты! Выручилъ проходившій мимо офицеръ, которому жандармъ долженъ былъ отдать честь.
Раздался третій звонокъ, я ловко протянулъ въ костяной свистокъ, молодчина машинистъ сразу подхватилъ меня, — и мы пошли. Заглянувъ въ «путь», я увидалъ, что на 241 верстѣ надо было держать скорость 10 верстъ, по случаю ремонта насыпи, черезъ весь поѣздъ прошелъ къ локомотиву и, перевѣсившись черезъ барьеръ, крикнулъ объ этомъ машинисту. Машинистъ кивнулъ головой, и тѣмъ-же порядкомъ я пошелъ обратно. Проходя мимо знакомой двери, я не утерпѣлъ и просунулъ голову въ купе.
— Могу обратить ваше вниманіе, сударыня, на починку насыпи... сказалъ я. — На 241 верстѣ, какъ разъ на вашей сторонѣ...
Барышня перевела свои глазки съ желтенькой книжки на меня и отвѣтила:
— Мерси... Вы очень любезны...
На этомъ наше знакомство и кончилось. Я прождалъ свои шесть часовъ, принялъ потомъ второй номеръ и моя жизнь пошла своимъ чередомъ.
Быть можетъ, я совершенно забылъ-бы объ этой барышнѣ, но случилось слѣдующее.
Помнится, черезъ полгода, или больше, когда всѣ больные и не больные потянулись обратно изъ Крыма на сѣверъ, я снова увидѣлъ ее. Она была все такая-же хорошенькая, немножко загорѣла, и ужъ ѣхала не одна и не въ купе, а съ какою то не то дамой, не то барышней, и въ общемъ вагонѣ. Не понимаю отчего, кровь бросилась мнѣ въ лицо. Я взялъ изъ ея книжки купонъ и вышелъ на тормазъ. Погода была скверная: шелъ дождь вмѣстѣ со снѣгомъ, а я стоялъ на площадкѣ и, странное дѣло, съ необыкновеннымъ вниманіемъ разсматривалъ этотъ листочекъ... Что въ немъ было особеннаго? Такой-же купонъ, какъ и всѣ, и только пахло отъ него духами. Да, такими-же духами пахло отъ нея и въ тотъ разъ!
Я ужъ не надоѣдалъ ей съ билетомъ, какъ тогда. Теперь я даже боялся взглянуть на нее. Когда при послѣднемъ перегонѣ всѣ пассажиры стали укладывать свои вещи, я обошелъ съ бригадой поѣздъ, отобралъ у всѣхъ билеты и, кинувшись къ себѣ въ служебное отдѣленіе, отыскалъ по запаху ея купонную книжку и поцѣловалъ. Потомъ спряталъ...
Путь конченъ. Всѣ пассажиры толпой валятъ въ вокзалъ, а я стою около помощника начальника станціи; онъ разговариваетъ съ какимъ-то бариномъ въ цилиндрѣ, а я стараюсь увидать въ