Возмутившійся міръ.
Сказка русскаго политическаго эмигранта Прилуккера-Ціона *).
Призвалъ однажды Предвѣчный Создатель всѣ созданія свои и вопросилъ:
— Довольны вы тѣмъ, какъ Я васъ создалъ? Счастливы ли вы?
— Нѣтъ! — первымъ, порывисто отвѣтилъ уставшій молчать булыжникъ, — я совсѣмъ недоволенъ и даже очень несчастливъ. Такой же камень, какъ и я, алмазъ, — сіяетъ въ царскихъ коронахъ и люди восторгаются и любуются имъ, а я лежу въ пыли, меня топчутъ и попираютъ ногами не только люди, но и животныя.
— Какъ могу быть я счастливъ, Создатель мой, — зашепталъ тихій мохъ, — какъ могу я помириться съ тѣмъ, что долженъ лежать униженный и жалко взирать на могучій, широко надо мной раскинувшій свои вѣтви, Тобой же сотворенный дубъ.
— Гдѣ справедливость Твоя, Создатель? — заволновался шиповникъ, — всю красоту, всю нѣжность опьяняющаго аромата отдалъ Ты розѣ. Красу ея воспѣваютъ поэты, какъ символъ любви. А я, несчастный, лишь жалкая пародія на розу, символъ вырожденія, запустѣнія.
— Ну, а я ужъ никакъ довольной быть не могу, — заквакала лягушка, — какъ заслышу пѣніе соловья, готова лопнуть съ досады и зависти. Люди такъ и замираютъ, заслушиваются въ восторгѣ отъ его трелей, а какъ я квакну, уши затыкаютъ и брезгливо вздрагиваютъ при одной мысли прикоснуться къ моему холодному тѣлу.
И сыпались жалобы со всѣхъ сторонъ. Всѣ были недовольны и всѣ желали быть именно не тѣмъ, чѣмъ ихъ создалъ Господь Богъ. Плотва и мелкая рыбешка желала превратиться въ кита, мышь въ слона, улитка въ черепаху. Ползущіе завидовали быстрому бѣгу лани, насѣкомыя желали парить въ небесахъ подобно орлу, стоячая лужа настаивала на томъ, чтобы ее превратили въ бурный потокъ; пригорки и холмы желали немедленно достигнуть высоты альпійскихъ вершинъ, невидимыя звѣзды свѣтить, какъ солнце.
Но вотъ выступили со своими жалобами и люди всѣхъ званій, возраста и пола. И они всѣ были глубоко несчастливы и вовсе недовольны. Деревенскій кузнецъ желалъ быть чѣмъ
нибудь вродѣ Эдиссона. Неизвѣстные неудачники-писатели громко вздыхали по лаврамъ Шекспира и Гете, трубачъ желалъ быть парикмахеромъ, сапожникъ портнымъ, портной часовщикомъ, токаремъ, купцомъ, чѣмъ угодно, только не портнымъ. Нечего и говорить о томъ, что всѣ бѣдные захотѣли стать богачами, всѣ желали упраздненія труда совсѣмъ, и во всякомъ случаѣ настаивали на увеличеніи числа праздничныхъ дней; только пресыщенные праздничной, бездѣльной жизнью и наслажденіями выразили желаніе получить какое нибудь занятіе, которое избавило бы ихъ отъ скуки и дало смыслъ жизни. Даже тѣ люди, которые ничего не требовали для себя, высказывали неудовольствіе на окружающій порядокъ жизни и мучительно страдали оттого, что не могутъ передѣлать міръ по своему вкусу, согласно своимъ понятіямъ и идеаламъ. Особенно пламенно негодовала на кричащую несправедливость Создателя къ ней некрасивая женщина. Со слезами на глазахъ упрекала она Создателя:
— Ты, Источникъ свѣта и справедливости, Ты одинаково любящій всякое созданіе свое, за что такъ жестоко лишилъ Ты меня того, что женщинѣ всего нужнѣе и дороже, красоты и любви мужа. Жалкая нищенка счастливѣе меня, если Ты создалъ ее красивѣе меня. Ее любятъ, ею любуются. Она даритъ счастье любви и ей дарятъ это счастье. А я прохожу незамѣченная, любовь мою отвергаютъ съ жестокой, обидной насмѣшкой. За что, за что, чѣмъ прогнѣвала я Тебя, Создатель мой, за что покаралъ меня такъ жестоко?
Такъ негодовалъ и плакался весь созданный Богомъ міръ, въ своемъ возмущеніи не зная предѣловъ. И громче всѣхъ былъ слышенъ голосъ человѣка. Человѣкъ требовалъ отъ Бога, чтобы открылъ ему тайну бытія, тайну мірозданія, чтобы сказалъ откуда приходимъ, зачѣмъ живемъ и куда уходимъ. Требовалъ, чтобы въ эту минуту, когда призвалъ къ себѣ, когда ощущаютъ его незримо, явился бы имъ и далъ отвѣтъ на всѣ мучительные вопросы, подъ гнетомъ которыхъ живутъ.
Терпѣливо слушалъ Создатель, и
когда сказали всѣ и водворилось молчаніе, съ глубокой скорбью заговорилъ Онъ. Онъ сказалъ:
— Минералы, животныя, люди, звѣзды, всѣ созданія Мои. Источникъ жизни вашей — Я. Отъ Меня исходите, какъ искры одного очага, и ко Мнѣ вернетесь, когда придетъ время ваше. Въ мудрости Своей, вашему слабому разуму непонятной, создавая васъ изъ единой матеріи, придалъ Я оболочкѣ вашей безконечно разную форму, окраску и видъ, и вотъ вы, не понимая, волнуетесь, недовольны, возмущены. Каюсь, что создалъ васъ, и призываю силы разрушенія, и да будетъ снова хаосъ.
И по велѣнію Его явился духъ разрушенія. Солнце остановилось въ своемъ движеніи и погасло, звѣзды заметались безпорядочно но небу, въ смущеніи и испугѣ. Съ сѣвера Морозъ послалъ свой леденящій вѣтеръ и умолкли птицы, лѣса и поля потеряли свою окраску и застыли. Волны океана вздымались теперь къ самому небу и горныя вершины, шатаясь, опрокидывались въ моря. Огненное пламя выбивалось изъ-подъ земли, и она дрожала и колебалась. Отвратительныя безпомощныя чудовища носились въ воздухѣ, наполняя его своимъ жуткимъ противнымъ шипѣніемъ; и разверзлись небеса и метали громы и молніи, потоками лилась вода, и подымались клубы удушливаго сѣрнаго дыма, и бездна открыла свою страшную пасть...
И ужасъ охватилъ все живущее, весь міръ, и со всѣхъ сторонъ неслись теперь вопли отчаянія, и взмолился возмутившійся міръ къ Создателю своему: «Творецъ, Создатель, Милосердный Боже, въ гордынѣ своей оскорбили мы мудрое предначертаніе Твое. Не постигли смысла его, по слабости разумѣнія нашего. Теперь узрѣли, какъ прекрасенъ былъ созданный Тобою міръ въ цѣломъ своемъ. Верни намъ его, и да будетъ Воля Твоя на земли, какъ и на небеси».
И внялъ Господь мольбѣ. По велѣнію Его снова отступила тьма, засіяло солнце, стихла буря и успокоилась земля. И сказалъ тогда возликовавшимъ созданіямъ Своимъ: «Въ мірѣ Мной созданномъ нѣтъ начала, нѣтъ
*) Напечатано въ Лондонѣ на англійскомъ языкѣ въ 1911 г.
Сказка русскаго политическаго эмигранта Прилуккера-Ціона *).
Призвалъ однажды Предвѣчный Создатель всѣ созданія свои и вопросилъ:
— Довольны вы тѣмъ, какъ Я васъ создалъ? Счастливы ли вы?
— Нѣтъ! — первымъ, порывисто отвѣтилъ уставшій молчать булыжникъ, — я совсѣмъ недоволенъ и даже очень несчастливъ. Такой же камень, какъ и я, алмазъ, — сіяетъ въ царскихъ коронахъ и люди восторгаются и любуются имъ, а я лежу въ пыли, меня топчутъ и попираютъ ногами не только люди, но и животныя.
— Какъ могу быть я счастливъ, Создатель мой, — зашепталъ тихій мохъ, — какъ могу я помириться съ тѣмъ, что долженъ лежать униженный и жалко взирать на могучій, широко надо мной раскинувшій свои вѣтви, Тобой же сотворенный дубъ.
— Гдѣ справедливость Твоя, Создатель? — заволновался шиповникъ, — всю красоту, всю нѣжность опьяняющаго аромата отдалъ Ты розѣ. Красу ея воспѣваютъ поэты, какъ символъ любви. А я, несчастный, лишь жалкая пародія на розу, символъ вырожденія, запустѣнія.
— Ну, а я ужъ никакъ довольной быть не могу, — заквакала лягушка, — какъ заслышу пѣніе соловья, готова лопнуть съ досады и зависти. Люди такъ и замираютъ, заслушиваются въ восторгѣ отъ его трелей, а какъ я квакну, уши затыкаютъ и брезгливо вздрагиваютъ при одной мысли прикоснуться къ моему холодному тѣлу.
И сыпались жалобы со всѣхъ сторонъ. Всѣ были недовольны и всѣ желали быть именно не тѣмъ, чѣмъ ихъ создалъ Господь Богъ. Плотва и мелкая рыбешка желала превратиться въ кита, мышь въ слона, улитка въ черепаху. Ползущіе завидовали быстрому бѣгу лани, насѣкомыя желали парить въ небесахъ подобно орлу, стоячая лужа настаивала на томъ, чтобы ее превратили въ бурный потокъ; пригорки и холмы желали немедленно достигнуть высоты альпійскихъ вершинъ, невидимыя звѣзды свѣтить, какъ солнце.
Но вотъ выступили со своими жалобами и люди всѣхъ званій, возраста и пола. И они всѣ были глубоко несчастливы и вовсе недовольны. Деревенскій кузнецъ желалъ быть чѣмъ
нибудь вродѣ Эдиссона. Неизвѣстные неудачники-писатели громко вздыхали по лаврамъ Шекспира и Гете, трубачъ желалъ быть парикмахеромъ, сапожникъ портнымъ, портной часовщикомъ, токаремъ, купцомъ, чѣмъ угодно, только не портнымъ. Нечего и говорить о томъ, что всѣ бѣдные захотѣли стать богачами, всѣ желали упраздненія труда совсѣмъ, и во всякомъ случаѣ настаивали на увеличеніи числа праздничныхъ дней; только пресыщенные праздничной, бездѣльной жизнью и наслажденіями выразили желаніе получить какое нибудь занятіе, которое избавило бы ихъ отъ скуки и дало смыслъ жизни. Даже тѣ люди, которые ничего не требовали для себя, высказывали неудовольствіе на окружающій порядокъ жизни и мучительно страдали оттого, что не могутъ передѣлать міръ по своему вкусу, согласно своимъ понятіямъ и идеаламъ. Особенно пламенно негодовала на кричащую несправедливость Создателя къ ней некрасивая женщина. Со слезами на глазахъ упрекала она Создателя:
— Ты, Источникъ свѣта и справедливости, Ты одинаково любящій всякое созданіе свое, за что такъ жестоко лишилъ Ты меня того, что женщинѣ всего нужнѣе и дороже, красоты и любви мужа. Жалкая нищенка счастливѣе меня, если Ты создалъ ее красивѣе меня. Ее любятъ, ею любуются. Она даритъ счастье любви и ей дарятъ это счастье. А я прохожу незамѣченная, любовь мою отвергаютъ съ жестокой, обидной насмѣшкой. За что, за что, чѣмъ прогнѣвала я Тебя, Создатель мой, за что покаралъ меня такъ жестоко?
Такъ негодовалъ и плакался весь созданный Богомъ міръ, въ своемъ возмущеніи не зная предѣловъ. И громче всѣхъ былъ слышенъ голосъ человѣка. Человѣкъ требовалъ отъ Бога, чтобы открылъ ему тайну бытія, тайну мірозданія, чтобы сказалъ откуда приходимъ, зачѣмъ живемъ и куда уходимъ. Требовалъ, чтобы въ эту минуту, когда призвалъ къ себѣ, когда ощущаютъ его незримо, явился бы имъ и далъ отвѣтъ на всѣ мучительные вопросы, подъ гнетомъ которыхъ живутъ.
Терпѣливо слушалъ Создатель, и
когда сказали всѣ и водворилось молчаніе, съ глубокой скорбью заговорилъ Онъ. Онъ сказалъ:
— Минералы, животныя, люди, звѣзды, всѣ созданія Мои. Источникъ жизни вашей — Я. Отъ Меня исходите, какъ искры одного очага, и ко Мнѣ вернетесь, когда придетъ время ваше. Въ мудрости Своей, вашему слабому разуму непонятной, создавая васъ изъ единой матеріи, придалъ Я оболочкѣ вашей безконечно разную форму, окраску и видъ, и вотъ вы, не понимая, волнуетесь, недовольны, возмущены. Каюсь, что создалъ васъ, и призываю силы разрушенія, и да будетъ снова хаосъ.
И по велѣнію Его явился духъ разрушенія. Солнце остановилось въ своемъ движеніи и погасло, звѣзды заметались безпорядочно но небу, въ смущеніи и испугѣ. Съ сѣвера Морозъ послалъ свой леденящій вѣтеръ и умолкли птицы, лѣса и поля потеряли свою окраску и застыли. Волны океана вздымались теперь къ самому небу и горныя вершины, шатаясь, опрокидывались въ моря. Огненное пламя выбивалось изъ-подъ земли, и она дрожала и колебалась. Отвратительныя безпомощныя чудовища носились въ воздухѣ, наполняя его своимъ жуткимъ противнымъ шипѣніемъ; и разверзлись небеса и метали громы и молніи, потоками лилась вода, и подымались клубы удушливаго сѣрнаго дыма, и бездна открыла свою страшную пасть...
И ужасъ охватилъ все живущее, весь міръ, и со всѣхъ сторонъ неслись теперь вопли отчаянія, и взмолился возмутившійся міръ къ Создателю своему: «Творецъ, Создатель, Милосердный Боже, въ гордынѣ своей оскорбили мы мудрое предначертаніе Твое. Не постигли смысла его, по слабости разумѣнія нашего. Теперь узрѣли, какъ прекрасенъ былъ созданный Тобою міръ въ цѣломъ своемъ. Верни намъ его, и да будетъ Воля Твоя на земли, какъ и на небеси».
И внялъ Господь мольбѣ. По велѣнію Его снова отступила тьма, засіяло солнце, стихла буря и успокоилась земля. И сказалъ тогда возликовавшимъ созданіямъ Своимъ: «Въ мірѣ Мной созданномъ нѣтъ начала, нѣтъ
*) Напечатано въ Лондонѣ на англійскомъ языкѣ въ 1911 г.