ступитъ „героемъ въ своей собственной пьесѣ, явится значительное приращеніе въ кассѣ, а это самое главное.
— Идетъ, проговорилъ директоръ, протянувъ руку счастливо улыбающемуся Тинтерлу.—Черезъ 4 дня я поставлю вашу трагедію, вотъ вамъ роль, мы будемъ имѣть громадный успѣхъ!
— Разумѣется! Непремѣнно! воскликнулъ восхищенный авторъ и такъ сильно обнялъ директора, что тотъ вскрикнулъ отъ боли. Тинтерлъ бросился къ дверямъ, сбилъ съ ногъ г-жу директоршу, которая въ свѣтломъ парикѣ и греческой туникѣ несла завтракъ мужу. Но, не огорчаясь этой непріятностью, онъ шумно спустился съ лѣстницы, окрыляемый предстоящимъ успѣхомъ, который сулилъ ему славу и деньги.
II.
Быстро направился Тинтерлъ къ своему будущему тестю, почтенному портному Беклину. Нашъ драматургъ состоялъ въ переговорахъ относительно старшей дочери, если не богатаго, то состоятельнаго ремесленника. Роза, 24 лѣтъ отъ роду, благосклонно принимала пламенное чувство Тинтерла, которое изливалось въ безчисленныхъ стихотвореніяхъ и письмахъ. Тѣмъ не менѣе эта любовь подвергалась испытанію.
Мастеръ Беклинъ, человѣкъ стараго склада, былъ не особенно высокаго мнѣнія о поэтахъ, и необезпеченное положеніе Тинтерла, осаждаемаго кредиторами, нисколько не располагало старика ввести молодого человѣка въ свою семью. Вторымъ препятствіемъ для Тинтерла служилъ его соперникъ Нисвурцъ, который давно уже назвалъ бы Розу своей женой, если бы портной не ненавидѣлъ докторовъ еще больше, чѣмъ поэтовъ. Гдѣ только было возможно, Нисвурцъ становился поперегъ дороги Тинтерлу, и онъ именно натравилъ ораву кредиторовъ на бѣднаго поэта, который, подобно загнанному звѣрю, то здѣсь, то тамъ скрывался.
Почти задыхаясь, но радостно возбужденный, спѣшилъ онъ подѣлиться необычайнымъ успѣхомъ со своимъ будущимъ тестемъ, который былъ занятъ разглаживаніемъ пиджачной пары. Когда этотъ дружески одобрилъ его, онъ рѣшился въ присутствіи Розы обмолвиться насчетъ своихъ законныхъ намѣреній.
— Гмъ, гмъ, старая исторія, пробормоталъ родитель и подвинулъ свои большія очки на лобъ,—да, это все прекрасно, но вы врядъли въ состояніи содержать себя, тѣмъ болѣе еще съ женой.
— Но, любезный мастеръ, если пьеса пройдетъ, я обезпеченный человѣкъ, возразилъ съ паѳосомъ Тинтерлъ.
— Вы слишкомъ легкомысленно смотрите на дѣло, есть еще оборотная сторона, замѣтилъ Беклинъ.
Но теперь портному трудно было увильнуть, потому что Тинтлеръ насѣлъ на него, требуя рѣшительнаго отвѣта. И старикъ, въ интересахъ своего спокойствія, далъ обѣщаніе выдать свою дочь замужъ за Тинтерла, если пьеса понравится не только публикѣ, но также и ему.
При этомъ хитрый мастеръ подумалъ: пьеса навѣрно не понравится ни публикѣ, ни мнѣ, слѣдовательно, мое обѣщаніе ниче го не значитъ.
Пока Тинтерлъ усердно штудировалъ свою роль, его соперникъ Нисвурцъ строилъ ковы.
Весь городъ только занимался великимъ поэтомъ и трагикомъ Балдріаномъ Тинтерлъ, съ напряженнымъ интересомъ ожидалъ перваго представленія, и потому всѣ билеты были раскуплены.
Нисвурцъ, который послѣднее время шатался по гостиницамъ и кофейнямъ, гдѣ собирались актеры, также запасся нѣсколькими
билетами. Между прочимъ, онъ таинственно повидался съ своимъ пріятелемъ-типографщикомъ, у котораго печатались афиши. О предстоящемъ спектаклѣ соперникъ ничего не говорилъ, только лицо его искажалось саркастической улыбкой, когда заходила рѣчь о новой пьесѣ.
III.
Но—о, судьба!—Что случилось?
На афишахъ, расклеенныхъ по столбамъ и заборамъ, было напечатано вмѣсто трагедія — комедія „Брутъ и Цезарь въ 4-хъ актахъ, соч. Балдріана Тинтерла.
Авторъ, раздраженный возмутительной опечаткой, побѣжалъ къ директору, этотъ ругательски обрушился на типографщика, который оправдывался спѣшностью работы. Что дѣлать? Новыя афиши отпечатать не хватало времени. Весь городъ и особенно Нисвурцъ вдоволь посмѣялись.
Задолго до начала театръ переполнился снизу до верху. На сценѣ господствовало оживленіе.
Въ первомъ ряду помѣстился мастеръ Беклинъ съ семействомъ. Снабженные чрезъ Тинтерла даровыми билетами подмастерья и ученики наполнили галлерею. Сбоку въ углу сидѣлъ Нисвурцъ.
Тинтерлъ находился въ величайшемъ возбужденіи. Первый актъ кончился благополучно, и Тинтерлъ, подъ громъ апплодисментовъ, удалился за кулисы.
Онъ игралъ довольно порядочно, но кричалъ такъ невыносимо, что кулисы шатались.
Въ заключеніе перваго акта Тинтерлъ убилъ своего противника, котораго изображалъ режиссеръ. Занавѣсъ долженъ былъ опуститься, но застрялъ, и всѣ усилія рабочихъ и директора не могли двинуть его. Режиссеръ, мертвый, вскочилъ, чтобы помочь опустить занавѣсъ, Тинтерлъ бросился на него, публика разразилась гомериче скимъ хохотомъ. Когда занавѣсъ, наконецъ, опустился, Тинтерлъ, крайне огорченный инцидентомъ, побѣжалъ къ директору, но тотъ успокоилъ его.
Во второмъ дѣйствіи, по пьесѣ, на героиню, окруженную группой римлянокъ, опускается, подъ бенгальскимъ огнемъ, съ облаковъ, лавровый вѣнокъ и вдругъ—Тинтерлъ едва удержался за кулису, чтобы не упасть въ обморокъ — вмѣсто вѣнка показалась огромныхъ размѣровъ колбаса!
— Браво, Тинтерлъ! Браво!! раздалось въ театрѣ вмѣстѣ съ шиканьемъ и смѣхомъ
Директору эта шутка показалась довольно дикой.
— Любезный Тинтерлъ, утѣшалъ онъ героя.—огнедышащая гора въ 3-мъ актѣ насъ спасетъ, за Фейерверкъ заплачено 5 гульденовъ.
Открылась сцена 3 го акта, гдѣ Тинтерлъ произноситъ громовую рѣчь и, отправляясь въ сраженіе, указываетъ на вулканъ со словами: „При изверженіи Везувія .. Онъ повторилъ второй и третій разъ, но „Везувій“ и не думалъ объ изверженіи. Директоръ бросился въ люкъ, схватилъ за воротъ задремавшаго рабочаго, который высунулъ голову изъ отверстія и крикнулъ на весь театръ: „извините, хозяинъ, порохъ отсырѣлъ“. Снова хохотъ и свистки въ залѣ.
Актеры бросились къ онѣмѣвшему Тинтерлу, а директоръ принялся ему натирать виски виномъ, но тотъ вскочилъ, выхватилъ бутылку и залпомъ осушилъ ее.
— О, люди, люди! Исчадье крокодиловъ! Я больше не выйду! продекламировалъ онъ громовымъ голосомъ.—Кто эти замогильныя тѣни? грозно указалъ онъ на тѣснившіяся между кулисами Фигуры.
— Это благородные римляне, статисты, которые должны лечь костьми на полѣ битвы. Но, дорогой, еще послѣдній актъ, прыжокъ черезъ пропасть спасетъ насъ! упрашивалъ директоръ.
Тинтерлъ съ тяжелымъ сердцемъ покорился. Но, когда въ послѣдней сценѣ, послѣ торжественнаго монолога, онъ ринулся въ пропасть, вдругъ—о, небо! что такое?— Имѣетъ пропасти на него изъ-за кулисъ обрушилась толпа кредиторовъ съ криками и требованіями денегъ. Театръ опять дрогнулъ отъ хохота и свиста. Тутъ Тинтерлъ сдѣлалъ сверхъестественное усиліе, ринулся на толпу кредиторовъ, которые подхватили его на руки, но поднялся мастеръ Беклинъ и провозгласилъ: „Я плачу всѣ долги его“. Занавѣсъ, подъ оглушительнымъ ревомъ публики, опустился. Тинтерлъ съ проклятіями сорвалъ съ себя театральные доспѣхи и бросился къ выходу, гдѣ его ожидалъ Беклинъ съ семействомъ. Придя домой, старый мастеръ обратился къ поэту:
— Любезный другъ, я не измѣню слову и выдамъ за васъ мою дочь, потому что ваша пьеса мена дѣйствительно потѣшила, но съ условіемъ: бросьте сочинительство и сдѣлайтесь порядочнымъ портнымъ. Тинтерлъ былъ тронутъ и прослезился.
Впослѣдствіи онъ узналъ, что „успѣхомъ своей пьесы обязанъ былъ сопернику Нисвурцу, который вошелъ въ стачку съ разными участниками представленія.
Но молодой человѣкъ уже обмѣнила, перо и бумагу на иголку и ножницы и сталъ хорошимъ ремесленникомъ.
- Конецъ.
Комедія въ четырехъ дѣйствіяхъ. Соч. В. Сарду и Э. Моро. Переводъ ф. А. Корша.
(Продолженіе четвертаго дѣйствія).
Наполеонъ. Вы оставите эту дверь отворенной, чтобы я могъ слѣдить за вами, и вы скажете императрицѣ буквально слѣдующее: „графъ Нейперъ не уѣхалъ; онъ здѣсь и ждетъ приказаній вашего величества! Идите! (Грозно). И больше ни одного слова, ни одного жеста могущаго возбудить подозрѣніе! Помните, я васъ не спущу съ глазъ! (Баронесса идетъ къ средней двери. Наполеонъ Рустану). Убавь свѣтъ! (Рустанъ убавляетъ свѣтъ; на сценѣ темно. Баронесса ключомъ, вынутымъ изъ кармана, отпираетъ дверь въ спальню императрицы, оставляетъ правую половину открытой и становится на возвышеніи, на которомъ стоитъ
кровать. Спальня освѣщена голубоватымъ свѣтомъ, источникъ котораго публикѣ не виденъ. Виденъ уголъ кровати, на которой предполагается лежащей Марія Луиза. Баронесса подходитъ къ изголовью. Наполеонъ слѣдитъ за ней на порогѣ кабинета, облокотившись о притолку. Рустанъ стоитъ неподвижно у стола, скрестивъ руки. Катринъ налѣво въ оцѣпенѣніи).
Голосъ Маріи Луизы. Кто тамъ? это вы, баронесса.
Бар. БЮЛОВЪ. Я, ваше величество.... графъ Нейперъ не уѣхалъ, онъ здѣсь и ждетъ приказаній вашего величества...
(Продолженіе см. на слѣд. стр.).
— Идетъ, проговорилъ директоръ, протянувъ руку счастливо улыбающемуся Тинтерлу.—Черезъ 4 дня я поставлю вашу трагедію, вотъ вамъ роль, мы будемъ имѣть громадный успѣхъ!
— Разумѣется! Непремѣнно! воскликнулъ восхищенный авторъ и такъ сильно обнялъ директора, что тотъ вскрикнулъ отъ боли. Тинтерлъ бросился къ дверямъ, сбилъ съ ногъ г-жу директоршу, которая въ свѣтломъ парикѣ и греческой туникѣ несла завтракъ мужу. Но, не огорчаясь этой непріятностью, онъ шумно спустился съ лѣстницы, окрыляемый предстоящимъ успѣхомъ, который сулилъ ему славу и деньги.
II.
Быстро направился Тинтерлъ къ своему будущему тестю, почтенному портному Беклину. Нашъ драматургъ состоялъ въ переговорахъ относительно старшей дочери, если не богатаго, то состоятельнаго ремесленника. Роза, 24 лѣтъ отъ роду, благосклонно принимала пламенное чувство Тинтерла, которое изливалось въ безчисленныхъ стихотвореніяхъ и письмахъ. Тѣмъ не менѣе эта любовь подвергалась испытанію.
Мастеръ Беклинъ, человѣкъ стараго склада, былъ не особенно высокаго мнѣнія о поэтахъ, и необезпеченное положеніе Тинтерла, осаждаемаго кредиторами, нисколько не располагало старика ввести молодого человѣка въ свою семью. Вторымъ препятствіемъ для Тинтерла служилъ его соперникъ Нисвурцъ, который давно уже назвалъ бы Розу своей женой, если бы портной не ненавидѣлъ докторовъ еще больше, чѣмъ поэтовъ. Гдѣ только было возможно, Нисвурцъ становился поперегъ дороги Тинтерлу, и онъ именно натравилъ ораву кредиторовъ на бѣднаго поэта, который, подобно загнанному звѣрю, то здѣсь, то тамъ скрывался.
Почти задыхаясь, но радостно возбужденный, спѣшилъ онъ подѣлиться необычайнымъ успѣхомъ со своимъ будущимъ тестемъ, который былъ занятъ разглаживаніемъ пиджачной пары. Когда этотъ дружески одобрилъ его, онъ рѣшился въ присутствіи Розы обмолвиться насчетъ своихъ законныхъ намѣреній.
— Гмъ, гмъ, старая исторія, пробормоталъ родитель и подвинулъ свои большія очки на лобъ,—да, это все прекрасно, но вы врядъли въ состояніи содержать себя, тѣмъ болѣе еще съ женой.
— Но, любезный мастеръ, если пьеса пройдетъ, я обезпеченный человѣкъ, возразилъ съ паѳосомъ Тинтерлъ.
— Вы слишкомъ легкомысленно смотрите на дѣло, есть еще оборотная сторона, замѣтилъ Беклинъ.
Но теперь портному трудно было увильнуть, потому что Тинтлеръ насѣлъ на него, требуя рѣшительнаго отвѣта. И старикъ, въ интересахъ своего спокойствія, далъ обѣщаніе выдать свою дочь замужъ за Тинтерла, если пьеса понравится не только публикѣ, но также и ему.
При этомъ хитрый мастеръ подумалъ: пьеса навѣрно не понравится ни публикѣ, ни мнѣ, слѣдовательно, мое обѣщаніе ниче го не значитъ.
Пока Тинтерлъ усердно штудировалъ свою роль, его соперникъ Нисвурцъ строилъ ковы.
Весь городъ только занимался великимъ поэтомъ и трагикомъ Балдріаномъ Тинтерлъ, съ напряженнымъ интересомъ ожидалъ перваго представленія, и потому всѣ билеты были раскуплены.
Нисвурцъ, который послѣднее время шатался по гостиницамъ и кофейнямъ, гдѣ собирались актеры, также запасся нѣсколькими
билетами. Между прочимъ, онъ таинственно повидался съ своимъ пріятелемъ-типографщикомъ, у котораго печатались афиши. О предстоящемъ спектаклѣ соперникъ ничего не говорилъ, только лицо его искажалось саркастической улыбкой, когда заходила рѣчь о новой пьесѣ.
III.
Но—о, судьба!—Что случилось?
На афишахъ, расклеенныхъ по столбамъ и заборамъ, было напечатано вмѣсто трагедія — комедія „Брутъ и Цезарь въ 4-хъ актахъ, соч. Балдріана Тинтерла.
Авторъ, раздраженный возмутительной опечаткой, побѣжалъ къ директору, этотъ ругательски обрушился на типографщика, который оправдывался спѣшностью работы. Что дѣлать? Новыя афиши отпечатать не хватало времени. Весь городъ и особенно Нисвурцъ вдоволь посмѣялись.
Задолго до начала театръ переполнился снизу до верху. На сценѣ господствовало оживленіе.
Въ первомъ ряду помѣстился мастеръ Беклинъ съ семействомъ. Снабженные чрезъ Тинтерла даровыми билетами подмастерья и ученики наполнили галлерею. Сбоку въ углу сидѣлъ Нисвурцъ.
Тинтерлъ находился въ величайшемъ возбужденіи. Первый актъ кончился благополучно, и Тинтерлъ, подъ громъ апплодисментовъ, удалился за кулисы.
Онъ игралъ довольно порядочно, но кричалъ такъ невыносимо, что кулисы шатались.
Въ заключеніе перваго акта Тинтерлъ убилъ своего противника, котораго изображалъ режиссеръ. Занавѣсъ долженъ былъ опуститься, но застрялъ, и всѣ усилія рабочихъ и директора не могли двинуть его. Режиссеръ, мертвый, вскочилъ, чтобы помочь опустить занавѣсъ, Тинтерлъ бросился на него, публика разразилась гомериче скимъ хохотомъ. Когда занавѣсъ, наконецъ, опустился, Тинтерлъ, крайне огорченный инцидентомъ, побѣжалъ къ директору, но тотъ успокоилъ его.
Во второмъ дѣйствіи, по пьесѣ, на героиню, окруженную группой римлянокъ, опускается, подъ бенгальскимъ огнемъ, съ облаковъ, лавровый вѣнокъ и вдругъ—Тинтерлъ едва удержался за кулису, чтобы не упасть въ обморокъ — вмѣсто вѣнка показалась огромныхъ размѣровъ колбаса!
— Браво, Тинтерлъ! Браво!! раздалось въ театрѣ вмѣстѣ съ шиканьемъ и смѣхомъ
Директору эта шутка показалась довольно дикой.
— Любезный Тинтерлъ, утѣшалъ онъ героя.—огнедышащая гора въ 3-мъ актѣ насъ спасетъ, за Фейерверкъ заплачено 5 гульденовъ.
Открылась сцена 3 го акта, гдѣ Тинтерлъ произноситъ громовую рѣчь и, отправляясь въ сраженіе, указываетъ на вулканъ со словами: „При изверженіи Везувія .. Онъ повторилъ второй и третій разъ, но „Везувій“ и не думалъ объ изверженіи. Директоръ бросился въ люкъ, схватилъ за воротъ задремавшаго рабочаго, который высунулъ голову изъ отверстія и крикнулъ на весь театръ: „извините, хозяинъ, порохъ отсырѣлъ“. Снова хохотъ и свистки въ залѣ.
Актеры бросились къ онѣмѣвшему Тинтерлу, а директоръ принялся ему натирать виски виномъ, но тотъ вскочилъ, выхватилъ бутылку и залпомъ осушилъ ее.
— О, люди, люди! Исчадье крокодиловъ! Я больше не выйду! продекламировалъ онъ громовымъ голосомъ.—Кто эти замогильныя тѣни? грозно указалъ онъ на тѣснившіяся между кулисами Фигуры.
— Это благородные римляне, статисты, которые должны лечь костьми на полѣ битвы. Но, дорогой, еще послѣдній актъ, прыжокъ черезъ пропасть спасетъ насъ! упрашивалъ директоръ.
Тинтерлъ съ тяжелымъ сердцемъ покорился. Но, когда въ послѣдней сценѣ, послѣ торжественнаго монолога, онъ ринулся въ пропасть, вдругъ—о, небо! что такое?— Имѣетъ пропасти на него изъ-за кулисъ обрушилась толпа кредиторовъ съ криками и требованіями денегъ. Театръ опять дрогнулъ отъ хохота и свиста. Тутъ Тинтерлъ сдѣлалъ сверхъестественное усиліе, ринулся на толпу кредиторовъ, которые подхватили его на руки, но поднялся мастеръ Беклинъ и провозгласилъ: „Я плачу всѣ долги его“. Занавѣсъ, подъ оглушительнымъ ревомъ публики, опустился. Тинтерлъ съ проклятіями сорвалъ съ себя театральные доспѣхи и бросился къ выходу, гдѣ его ожидалъ Беклинъ съ семействомъ. Придя домой, старый мастеръ обратился къ поэту:
— Любезный другъ, я не измѣню слову и выдамъ за васъ мою дочь, потому что ваша пьеса мена дѣйствительно потѣшила, но съ условіемъ: бросьте сочинительство и сдѣлайтесь порядочнымъ портнымъ. Тинтерлъ былъ тронутъ и прослезился.
Впослѣдствіи онъ узналъ, что „успѣхомъ своей пьесы обязанъ былъ сопернику Нисвурцу, который вошелъ въ стачку съ разными участниками представленія.
Но молодой человѣкъ уже обмѣнила, перо и бумагу на иголку и ножницы и сталъ хорошимъ ремесленникомъ.
- Конецъ.
Комедія въ четырехъ дѣйствіяхъ. Соч. В. Сарду и Э. Моро. Переводъ ф. А. Корша.
(Продолженіе четвертаго дѣйствія).
Наполеонъ. Вы оставите эту дверь отворенной, чтобы я могъ слѣдить за вами, и вы скажете императрицѣ буквально слѣдующее: „графъ Нейперъ не уѣхалъ; онъ здѣсь и ждетъ приказаній вашего величества! Идите! (Грозно). И больше ни одного слова, ни одного жеста могущаго возбудить подозрѣніе! Помните, я васъ не спущу съ глазъ! (Баронесса идетъ къ средней двери. Наполеонъ Рустану). Убавь свѣтъ! (Рустанъ убавляетъ свѣтъ; на сценѣ темно. Баронесса ключомъ, вынутымъ изъ кармана, отпираетъ дверь въ спальню императрицы, оставляетъ правую половину открытой и становится на возвышеніи, на которомъ стоитъ
кровать. Спальня освѣщена голубоватымъ свѣтомъ, источникъ котораго публикѣ не виденъ. Виденъ уголъ кровати, на которой предполагается лежащей Марія Луиза. Баронесса подходитъ къ изголовью. Наполеонъ слѣдитъ за ней на порогѣ кабинета, облокотившись о притолку. Рустанъ стоитъ неподвижно у стола, скрестивъ руки. Катринъ налѣво въ оцѣпенѣніи).
Голосъ Маріи Луизы. Кто тамъ? это вы, баронесса.
Бар. БЮЛОВЪ. Я, ваше величество.... графъ Нейперъ не уѣхалъ, онъ здѣсь и ждетъ приказаній вашего величества...
(Продолженіе см. на слѣд. стр.).