рецкіе армяне, вагона съ реформами. И благо, если догадаются пѣшкомъ пойти. Во всякомъ случаѣ, дойдутъ до мѣста и бока останутся въ порядкѣ.
Коночные порядки не только обывателей, но даже лошадей бѣсятъ. Такъ, на-дняхъ, одна изъ нихъ взбѣсилась и на стѣны полѣзла.
Что-же, послѣ этого, толковать о пассажирахъ? Впрочемъ, сколько ни толкуй, пассажировъ не убавишь. А конка, вѣдь, на нихъто и выѣзжаетъ...
На НИЖЕГОРОДСКОЙ ЯРМАРКѢ. I. Думы чаеторговцевъ.
Заминка неловкая съ чаемъ... Судьба! улыбнись... выручай... Не то, послѣ торга, мы чаемъ,
Едва-ль попадетъ намъ на чай...
II. Пѣснь веселящихся.
(Послѣ пріѣзда дагомейской труппы).
Пусть надъ нами гдѣ то Парки Рѣжутъ нить, чортъ побери, Съ нами смуглыя дикарки, Чѣмъ-же мы не дикари?
Ужинъ... Винъ, да лучшей марки, Редереръ, Клико, Помри! Пейте, кушайте, дикарки, Угощайте, дикари!
Гаснутъ въ люстрахъ свѣчъ огарки, Видны проблески зари...
Ну, пляшите-же, дикарки,
Куралесьте, дикари!!! а. л.
Дѣловые разговоры.
Между антрепренерами.
— Читали: въ Парижѣ приговорили къ штрафу Сарру Бернаръ за то, что въ ея
театрѣ участвовало двое дѣтей, которымъ приходилось не спать до 11 часовъ вечера...
— Что-жъ, сама виновата «божественнаязачѣмъ брезгаетъ русскими антрепренерами: у насъ можно безнаказанно и дѣтей, и взрослыхъ терзать хоть до 2-хъ часовъ ночи!
*
Между молодыми дамами.
— Ахъ, милочка, какъ это хорошо, что медицинскіе курсы для женщинъ открываются. Я непремѣнно запишусь... — Для чего, машерочка?
— Ну, какъ же, пройду курсъ женскихъ болѣзней, и сама себѣ какую угодно болѣзнь для мужа придумаю... не прійдется къ доктору обращаться...
*
Все идетъ впередъ.
Разговариваютъ студентъ и его квартирная хозяйка.
— Да-съ, добрѣйшая Пелагея Васильевна, нынче у насъ все идетъ впередъ... Да, время не ждетъ!...
— Да ужъ что тамъ, батюшка Иванъ Васильевичъ, когда вонъ даже мои частики и тѣ пошли впередъ!...
*
На скачкахъ.
— Вы слышали: Жоржиковъ проигрался въ прахъ и опрометью полетѣлъ домой за револьверомъ?
—- Ну, что же?
— И заложилъ револьверъ, чтобы снова попытать счастья въ тотализаторъ.
Другъ Гораціо.
ДАЧНАЯ КАРТИНКА.
Хляби небесныя плачутъ. . Дачникъ, пощады не жди!
Капли по улицамъ скачутъ— Безъ перерыва дожди...
Точно комаръ въ паутинѣ,
Хмуръ я... Что тутъ предпринять?
Вѣшаться-ли на осинѣ,
Въ городъ-ли спѣшно съѣзжать?
Арабески.
— Вы слышали: въ продажѣ появился фальсифицированый цементъ для кладки кирпичныхъ зданій. Говорятъ, дома не выдерживаютъ болѣе двухъ мѣсяцевъ и разваливаются.
— Вотъ подите-жъ! а сами то производители цемента вѣдь какіе дворцы себѣ воздвигли съ помощью его, и ничего себѣ—похваливаютъ...
* Между булочниками.
— Изволили читать, Иванъ Трифонычъ, цѣну-то на зерновой хлѣбъ опять понизили... — Читалъ, Василій Петровичъ, но вѣдь мы то не сдѣлаемъ промежду себя этой «низости»...
Въ судѣ.
— Какъ? вы защищаете завѣдомого мошенника, который всюду внесъ поддѣлку и фальсификацію?
— Но, вѣдь, денегъ онъ нс поддѣлываетъ, а платитъ настоящими.
*
Моралисты.
— Нда... ужъ и люди нынче стали: представьте: недавно читаю въ газетахъ—двадцатилѣтній мальчишка обворовываетъ своего родного дядю! Какое вы тутъ выведете заключеніе?
— А какое-жъ! Единственно тюремное заключеніе.
НАДПИСИ и ПОСВЯЩЕНІЯ
Одному стихотворцу
Поэтъ, ты явно съ музами не ладишь, И неудачъ твоихъ причину я постигъ:
Чужую мысль своимъ стихомъ ты гадишь, Своею мыслію чужой ты гадишь стихъ.
Оратору съ поговоркой.
Наивность дѣтская въ немъ истинно, завидна.. Всегда въ невѣдомой онъ области паритъ И вкругъ него смѣются всѣ ехидно:
Имъ ровно ничего изъ словъ его не видно, А онъ— изволите-ли видѣть“ - говоритъ.
А. С—ъ.
руками, ломалъ ихъ, билъ себя въ грудь и кричалъ:
— Несчастный я человѣкъ!
— Что такое? окликнулъ ямщикъ Гуськова. — Ось пополамъ перелетѣла, мрачно отвѣтилъ другой ямщикъ.—Должно быть, на косогоръ наѣхали...
— А гдѣ-же у тебя, аспида, глаза были!? взвизгнулъ по-бабьи господинъ въ парусиновомъ балахонѣ. — Души моей погубитель! Вѣдь я черезъ тебя несчастнѣйшій въ мірѣ человѣкъ!....
Помѣщику Гуськову вдругъ стало по-дѣтски радостно. Онъ никакъ не ожидалъ найти человѣка, еще болѣе несчастнаго, чѣмъ онъ.
— Что у него стряслось? подумалъ Федоръ Степановичъ.—Къ акушеркѣ, что-ли, торопится? Или дѣти умираютъ? Вѣроятно, чтонибудь въ такомъ духѣ... Что-жъ, пожалуй, онъ и впрямь несчастнѣе меня! Я, по крайней мѣрѣ, одинъ, а одна голова не бѣдна, какъ говоритъ пословица! Право, онъ очень страдаетъ... Позеленѣлъ весь.... Фу, даже заплакалъ! Но, увы! Я-то ужъ, во всякомъ случаѣ, помочь ему ничѣмъ не могу....
А господинъ въ парусиновомъ балахонѣ, дѣйствительно, дошелъ до того, что заплакалъ и только тутъ разглядѣлъ новаго путешественника.
— Вы по какому тракту ѣдете!? быстро спросилъ онъ, подскакивая къ бричкѣ Гуськова.
— По дорогѣ въ Торопово, отвѣчалъ Федоръ Степановичъ.
— Голубчикъ! Ангелъ! Отецъ родной!! запищалъ господинъ въ балахонѣ. — Не дайте погибнуть несчастному человѣку, подвезите
меня до почтовой станціи «Ахтырское», это вамъ какъ разъ по дорогѣ! Ради Господа Бога!
— «Ага! подумалъ Гуськовъ.—Даже я могу сдѣлать его счастливымъ!» затѣмъ прибавилъ вслухъ.—Съ удовольствіемъ, милостивый государь! Велите положить въ ноги къ моему ямщику ваши вещи....
— Вещей у меня немного... Одинъ портфельчикъ... захлебываясь, проговорилъ неизвѣстный.—Охъ, спасибо вамъ, сударь! Дай вамъ Боже всякаго добра и исполненія всѣхъ вашихъ желаній.... Воскрешаете вы меня! Я такъ тороплюсь, что и сказать не могу!
— Ну, и прекрасно, очень радъ, что могу быть полезенъ. Пошелъ, ямщикъ!
— Трогай! крикнулъ и господинъ въ балахонѣ.—Да смотри, родной, лупи во всю прыть! А я тебѣ!... я тебѣ гривенничекъ на водку дамъ!!
— «Бѣднякъ, должно быть!» подумалъ Гуськовъ, слыша сумму, обѣщанную путникомъ ямщику. — Н-да... Значитъ, еще нельзя мнѣ назваться самымъ несчастнымъ человѣкомъ! Есть горемычные хуже меня»....
Изъ деликатности, онъ не сталъ спрашивать господина въ балахонѣ, куда онъ такъ сильно стремится. А господинъ въ балахонѣ, держась за рогульку брички, глядѣлъ на дорогу и, казалось, ѣлъ версты глазами.
— Скорѣй, ямщикъ, ради Христа, скорѣй! покрикивалъ онъ.
На станціи «Ахтырское» незнакомецъ съ чувствомъ пожалъ руку Гуськова и немедленно поскакалъ дальше. А Федоръ Степановичъ умылся, отдохнулъ съ полчаса и поѣхалъ слѣдомъ. Наконецъ, онъ добрался
до своего имѣнія. На крыльцѣ барина встрѣтилъ поваръ Савельичъ и, слезливо шамкая, доложилъ:
— Пріѣхалъ безъ васъ, сударь, изъ суда крючекъ и описываетъ кажинную спичку!
— А! Ну, что-жъ.... вымолвилъ Гуськовъ дрожащимъ голосомъ.—Я сейчасъ... я...
Онъ вошелъ въ свою квартиру и услыхалъ въ кабинетѣ слѣдующій разговоръ:
— Нетто я могу безъ барина ихъ столъ отворять? сердито басилъ лакей Гуськова, Андрюшка.
— Отворить, братецъ, надо.... Пойми, я все цѣнное желаю видѣть, описать и припечатать! отвѣтствовалъ Андрюшкѣ кто-то другой.
— Да вы лучше дождитесь барина!
— Дождемся и барина! А что я его нс засталъ, такъ это-то мнѣ и надо было! возразилъ описывающій, —Я, братецъ, вотъ какъ торопился, даже Бога молилъ, чтобы попасть къ вамъ скорѣе, покуда твой баринъ ничего не успѣлъ спрятать...
Гуськову показался голосъ судебнаго пристава нѣсколько знакомымъ. Онъ отворилъ дверь и вошелъ: передъ нимъ стоялъ господинъ въ парусиновомъ балахонѣ.
— А вотъ и баринъ! сказалъ Андрюшка. — А, очень пріятно! весело промолвилъ господинъ въ парусиновомъ балахонѣ.—Честь имѣю представиться: судебный приставъ Тычинскій.. Ба-ба-ба! Да это никакъ вы меня подвезли, господинъ Гуськовъ?!
—- Да, это я васъ подвезъ, проговорилъ помѣщикъ.—Продолжайте ваше занятіе, г. несчастный человѣкъ.
Графъ Ежини.
Коночные порядки не только обывателей, но даже лошадей бѣсятъ. Такъ, на-дняхъ, одна изъ нихъ взбѣсилась и на стѣны полѣзла.
Что-же, послѣ этого, толковать о пассажирахъ? Впрочемъ, сколько ни толкуй, пассажировъ не убавишь. А конка, вѣдь, на нихъто и выѣзжаетъ...
На НИЖЕГОРОДСКОЙ ЯРМАРКѢ. I. Думы чаеторговцевъ.
Заминка неловкая съ чаемъ... Судьба! улыбнись... выручай... Не то, послѣ торга, мы чаемъ,
Едва-ль попадетъ намъ на чай...
II. Пѣснь веселящихся.
(Послѣ пріѣзда дагомейской труппы).
Пусть надъ нами гдѣ то Парки Рѣжутъ нить, чортъ побери, Съ нами смуглыя дикарки, Чѣмъ-же мы не дикари?
Ужинъ... Винъ, да лучшей марки, Редереръ, Клико, Помри! Пейте, кушайте, дикарки, Угощайте, дикари!
Гаснутъ въ люстрахъ свѣчъ огарки, Видны проблески зари...
Ну, пляшите-же, дикарки,
Куралесьте, дикари!!! а. л.
Дѣловые разговоры.
Между антрепренерами.
— Читали: въ Парижѣ приговорили къ штрафу Сарру Бернаръ за то, что въ ея
театрѣ участвовало двое дѣтей, которымъ приходилось не спать до 11 часовъ вечера...
— Что-жъ, сама виновата «божественнаязачѣмъ брезгаетъ русскими антрепренерами: у насъ можно безнаказанно и дѣтей, и взрослыхъ терзать хоть до 2-хъ часовъ ночи!
*
Между молодыми дамами.
— Ахъ, милочка, какъ это хорошо, что медицинскіе курсы для женщинъ открываются. Я непремѣнно запишусь... — Для чего, машерочка?
— Ну, какъ же, пройду курсъ женскихъ болѣзней, и сама себѣ какую угодно болѣзнь для мужа придумаю... не прійдется къ доктору обращаться...
*
Все идетъ впередъ.
Разговариваютъ студентъ и его квартирная хозяйка.
— Да-съ, добрѣйшая Пелагея Васильевна, нынче у насъ все идетъ впередъ... Да, время не ждетъ!...
— Да ужъ что тамъ, батюшка Иванъ Васильевичъ, когда вонъ даже мои частики и тѣ пошли впередъ!...
*
На скачкахъ.
— Вы слышали: Жоржиковъ проигрался въ прахъ и опрометью полетѣлъ домой за револьверомъ?
—- Ну, что же?
— И заложилъ револьверъ, чтобы снова попытать счастья въ тотализаторъ.
Другъ Гораціо.
ДАЧНАЯ КАРТИНКА.
Хляби небесныя плачутъ. . Дачникъ, пощады не жди!
Капли по улицамъ скачутъ— Безъ перерыва дожди...
Точно комаръ въ паутинѣ,
Хмуръ я... Что тутъ предпринять?
Вѣшаться-ли на осинѣ,
Въ городъ-ли спѣшно съѣзжать?
Арабески.
— Вы слышали: въ продажѣ появился фальсифицированый цементъ для кладки кирпичныхъ зданій. Говорятъ, дома не выдерживаютъ болѣе двухъ мѣсяцевъ и разваливаются.
— Вотъ подите-жъ! а сами то производители цемента вѣдь какіе дворцы себѣ воздвигли съ помощью его, и ничего себѣ—похваливаютъ...
* Между булочниками.
— Изволили читать, Иванъ Трифонычъ, цѣну-то на зерновой хлѣбъ опять понизили... — Читалъ, Василій Петровичъ, но вѣдь мы то не сдѣлаемъ промежду себя этой «низости»...
Въ судѣ.
— Какъ? вы защищаете завѣдомого мошенника, который всюду внесъ поддѣлку и фальсификацію?
— Но, вѣдь, денегъ онъ нс поддѣлываетъ, а платитъ настоящими.
*
Моралисты.
— Нда... ужъ и люди нынче стали: представьте: недавно читаю въ газетахъ—двадцатилѣтній мальчишка обворовываетъ своего родного дядю! Какое вы тутъ выведете заключеніе?
— А какое-жъ! Единственно тюремное заключеніе.
НАДПИСИ и ПОСВЯЩЕНІЯ
Одному стихотворцу
Поэтъ, ты явно съ музами не ладишь, И неудачъ твоихъ причину я постигъ:
Чужую мысль своимъ стихомъ ты гадишь, Своею мыслію чужой ты гадишь стихъ.
Оратору съ поговоркой.
Наивность дѣтская въ немъ истинно, завидна.. Всегда въ невѣдомой онъ области паритъ И вкругъ него смѣются всѣ ехидно:
Имъ ровно ничего изъ словъ его не видно, А онъ— изволите-ли видѣть“ - говоритъ.
А. С—ъ.
руками, ломалъ ихъ, билъ себя въ грудь и кричалъ:
— Несчастный я человѣкъ!
— Что такое? окликнулъ ямщикъ Гуськова. — Ось пополамъ перелетѣла, мрачно отвѣтилъ другой ямщикъ.—Должно быть, на косогоръ наѣхали...
— А гдѣ-же у тебя, аспида, глаза были!? взвизгнулъ по-бабьи господинъ въ парусиновомъ балахонѣ. — Души моей погубитель! Вѣдь я черезъ тебя несчастнѣйшій въ мірѣ человѣкъ!....
Помѣщику Гуськову вдругъ стало по-дѣтски радостно. Онъ никакъ не ожидалъ найти человѣка, еще болѣе несчастнаго, чѣмъ онъ.
— Что у него стряслось? подумалъ Федоръ Степановичъ.—Къ акушеркѣ, что-ли, торопится? Или дѣти умираютъ? Вѣроятно, чтонибудь въ такомъ духѣ... Что-жъ, пожалуй, онъ и впрямь несчастнѣе меня! Я, по крайней мѣрѣ, одинъ, а одна голова не бѣдна, какъ говоритъ пословица! Право, онъ очень страдаетъ... Позеленѣлъ весь.... Фу, даже заплакалъ! Но, увы! Я-то ужъ, во всякомъ случаѣ, помочь ему ничѣмъ не могу....
А господинъ въ парусиновомъ балахонѣ, дѣйствительно, дошелъ до того, что заплакалъ и только тутъ разглядѣлъ новаго путешественника.
— Вы по какому тракту ѣдете!? быстро спросилъ онъ, подскакивая къ бричкѣ Гуськова.
— По дорогѣ въ Торопово, отвѣчалъ Федоръ Степановичъ.
— Голубчикъ! Ангелъ! Отецъ родной!! запищалъ господинъ въ балахонѣ. — Не дайте погибнуть несчастному человѣку, подвезите
меня до почтовой станціи «Ахтырское», это вамъ какъ разъ по дорогѣ! Ради Господа Бога!
— «Ага! подумалъ Гуськовъ.—Даже я могу сдѣлать его счастливымъ!» затѣмъ прибавилъ вслухъ.—Съ удовольствіемъ, милостивый государь! Велите положить въ ноги къ моему ямщику ваши вещи....
— Вещей у меня немного... Одинъ портфельчикъ... захлебываясь, проговорилъ неизвѣстный.—Охъ, спасибо вамъ, сударь! Дай вамъ Боже всякаго добра и исполненія всѣхъ вашихъ желаній.... Воскрешаете вы меня! Я такъ тороплюсь, что и сказать не могу!
— Ну, и прекрасно, очень радъ, что могу быть полезенъ. Пошелъ, ямщикъ!
— Трогай! крикнулъ и господинъ въ балахонѣ.—Да смотри, родной, лупи во всю прыть! А я тебѣ!... я тебѣ гривенничекъ на водку дамъ!!
— «Бѣднякъ, должно быть!» подумалъ Гуськовъ, слыша сумму, обѣщанную путникомъ ямщику. — Н-да... Значитъ, еще нельзя мнѣ назваться самымъ несчастнымъ человѣкомъ! Есть горемычные хуже меня»....
Изъ деликатности, онъ не сталъ спрашивать господина въ балахонѣ, куда онъ такъ сильно стремится. А господинъ въ балахонѣ, держась за рогульку брички, глядѣлъ на дорогу и, казалось, ѣлъ версты глазами.
— Скорѣй, ямщикъ, ради Христа, скорѣй! покрикивалъ онъ.
На станціи «Ахтырское» незнакомецъ съ чувствомъ пожалъ руку Гуськова и немедленно поскакалъ дальше. А Федоръ Степановичъ умылся, отдохнулъ съ полчаса и поѣхалъ слѣдомъ. Наконецъ, онъ добрался
до своего имѣнія. На крыльцѣ барина встрѣтилъ поваръ Савельичъ и, слезливо шамкая, доложилъ:
— Пріѣхалъ безъ васъ, сударь, изъ суда крючекъ и описываетъ кажинную спичку!
— А! Ну, что-жъ.... вымолвилъ Гуськовъ дрожащимъ голосомъ.—Я сейчасъ... я...
Онъ вошелъ въ свою квартиру и услыхалъ въ кабинетѣ слѣдующій разговоръ:
— Нетто я могу безъ барина ихъ столъ отворять? сердито басилъ лакей Гуськова, Андрюшка.
— Отворить, братецъ, надо.... Пойми, я все цѣнное желаю видѣть, описать и припечатать! отвѣтствовалъ Андрюшкѣ кто-то другой.
— Да вы лучше дождитесь барина!
— Дождемся и барина! А что я его нс засталъ, такъ это-то мнѣ и надо было! возразилъ описывающій, —Я, братецъ, вотъ какъ торопился, даже Бога молилъ, чтобы попасть къ вамъ скорѣе, покуда твой баринъ ничего не успѣлъ спрятать...
Гуськову показался голосъ судебнаго пристава нѣсколько знакомымъ. Онъ отворилъ дверь и вошелъ: передъ нимъ стоялъ господинъ въ парусиновомъ балахонѣ.
— А вотъ и баринъ! сказалъ Андрюшка. — А, очень пріятно! весело промолвилъ господинъ въ парусиновомъ балахонѣ.—Честь имѣю представиться: судебный приставъ Тычинскій.. Ба-ба-ба! Да это никакъ вы меня подвезли, господинъ Гуськовъ?!
—- Да, это я васъ подвезъ, проговорилъ помѣщикъ.—Продолжайте ваше занятіе, г. несчастный человѣкъ.
Графъ Ежини.