ТИФЛИСЪ.
(Архитектурное открытіе).
Всѣ Карапеты Карапетовичи нашего города въ неистовомъ восторгѣ по поводу національнаго открытія первѣйшей важности: послѣ долгихъ безплодныхъ поисковъ наконецъ возродился чистѣйшій армянскій архитектурный стиль!
Дѣло было такъ: наши Теръ-Акопы и Теръ-Саркисы, понабивъ свою мошну и исполнившись чувства собственнаго превосходства, порѣшили, что пора имъ имѣть свой собственный храмъ Мельпомены, въ которомъ представленія давались бы на „самомъ настоящемъ армянскомъ діалектѣˮ, но съ тѣмъ непремѣннымъ условіемъ, чтобы зданіе, предназначенное для такой великой цѣли, обязательно было воздвигнуто въ „національномъ стилѣ“.
Собрались ученые архитектора, искали, искали — нѣтъ-какъ нѣтъ армянскаго стиля!.. Расходившіеся патріоты и слышать не хотятъ: отправили гонцовъ во всѣ европейскіе музеи и галлереи — и тамъ ничего подходящаго не находится... Наконецъ, благодаренію Создателю, нѣмецъ архитекторъ выручилъ: смѣшалъ на палитрѣ красный, голубой, зеленый, фіолетовый, желтый, пурпуровый... словомъ, всѣ цвѣта радуги съ прибавленіемъ еще нѣкоторыхъ, хлопнулъ палитрой по бумагѣ и поднесъ огорченнымъ Карапетамъ на разсмотрѣніе. „Вотъ, говоритъ, смотрите, какъ хорошо вышло! ˮ Тѣ обрадовались: «пестро, значитъ — наше», выдали изобрѣтательному тевтону премію и заставили его театръ строить. Театръ еще не готовъ, но домъ себѣ нѣмецъ выстроилъ превосходный...
Это великое открытіе до такой степени заняло всѣ умы, что пока никакихъ другихъ важныхъ событій у насъ не предвидится.
Въ Кишиневъ, съѣзду мировыхъ судей. Заведется ли у васъ когда-нибудь порядокъ?.. „Намъ и такъ хорошоˮ... А дѣла вмѣсто назначеннаго времени спустя пять часовъ разбирать хорошо? а свидѣтелей и стороны по пяти лишнихъ часовъ держать — хорошо? а священника для привода къ присягѣ не имѣть — хорошо?.. „Охота вамъ о такихъ пустякахъ безпокоиться».. Эхъ, господа, надо бы васъ (проволока оборвалась).
?
Въ Оргѣвъ. Г. Ивановъ, какая изъ многочисленныхъ, занимаемыхъ вами должностей, вамъ болѣе всего по вкусу?... „Всѣ хороши, — по всѣмъ жалованье платятъˮ... А удобно-ли ученикамъ вашей школы, что ихъ учитель и въ воинскомъ присутствіи дѣлопроизводителемъ служитъ, и въ должности тюремнаго смотрителя состоитъ?.. „Ничего, они у меня мальчики умные, — сами себѣ уроки задаютъˮ... Да и вы, какъ видно не глупы: знаете, гдѣ раки зимуютъ.
ИЗЪ ДНЕВНИКА.
Любить, бороться и страдать, Въ душѣ не вѣдая покоя, Другимъ покоя не давать
И сгибнуть въ образѣ героя, —
Такая жизнь не подвигъ — нѣтъ! Она приноситъ упованья,
Она кладетъ глубокій слѣдъ Въ душѣ твоей самосознанья.
Но жить съ печалію въ груди, Что жизнь твоя вся безполезна, Что позади и впереди
Стоитъ зіяющая бездна,
Что, если смерти часъ придетъ, Никто печалиться не станетъ, Что ни единый даже скотъ
Тебя и бранью не вспомянетъ,
Что ты, какъ парія, какъ тать, Пришелъ и скроешься невидно... Все это ясно сознавать
И горько, и обидно.
Непризнанный геній. СВАДЕБНАЯ ПОѢЗДКА.
(Сюжетъ заимствованъ. )
На ней было прелестное, съ иголочки новое платье изъ новомодной матеріи съ синими узорами по бѣлому нолю, кругомъ отдѣланное тончайшимъ зубчатымъ кружевомъ.
Онъ былъ неотесанный, но добродушный молодой человѣкъ, съ круглымъ, жирнымъ лицемъ, обрамленнымъ черной, какъ смоль, шевелюрой.
Въ одинъ прекрасный день они совершенно случайно встрѣтились въ почтовой конторѣ: подъ вліяніемъ внезапнаго взрыва страсти, онъ бросился къ ней и поцѣловалъ ее такъ горячо, такъ пылко, что на ея личикѣ ясно отпечатлѣлись слѣды чернаго Фиксатуара, который онъ употреблялъ для своихъ волосъ.
— Боже мой, что вы дѣлаете? вскричала она въ испугѣ. — Я васъ люблю! съ жаромъ воскликнулъ онъ.
— Это очень мило съ вашей стороны, отвѣчала она, застѣнчиво потупляя глазки, но вѣдь въ такомъ случаѣ вы должны на мнѣ жениться.
— Я такъ и поступилъ, сказалъ онъ, гордый своей побѣдой... Этотъ поцѣлуй соединилъ насъ на вѣки. А когда мы, послѣ долгой, счастливой жизни, сойдемъ въ могилу, то завѣщаемъ похоронить насъ другъ подлѣ друга.
— О, да! вскричала она, и мы будемъ лежать рядомъ въ роскошномъ альбомѣ для почтовыхъ марокъ.
Она была почтовая марка, онъ — почтовый штемпель. — Что же мы теперь будемъ дѣлать? прошептала она, спустя нѣсколько времени.
— Мы сейчасъ отправимся въ брачное путешествіе, отвѣчалъ онъ, улыбаясь.
— Ахъ, прелесть какая! Куда же мы поѣдемъ?
— Вотъ ужь этого я и самъ не знаю, сказалъ онъ въ недоумѣніи. И въ самомъ дѣлѣ ему трудно было бы дать болѣе точный отвѣтъ, потому что адресъ письма, на которомъ покоилась юная чета, давалъ самое неточное понятіе о мѣстѣ ея назначенія. Онъ гласилъ: „Справочное бюро Иванова. Мѣщанская ул. д. № 49. Подъ Лит. Ф. Н. “
Въ конвертѣ лежала Фотографическая карточка молодой красивой дѣвушки. По просьбѣ юной супруги, новобрачный рѣшился, наконецъ, обратиться къ ней за болѣе подробными указаніями.
— Я отправляюсь на смотръ невѣстъ, сказала красавица, которой конечно незачѣмъ было секретничать передъ штемпелемъ и маркой. Какой то Ф. Н. богатый московскій фабрикантъ, 30 лѣтъ, пріятной наружности, пожелалъ найдти себѣ подругу жизни нѣсколько оригинальнымъ способомъ, — черезъ газетныя объявленія. Она должна имѣть отъ 20—45 лѣтъ и обладать, кромѣ необходимыхъ тѣлесныхъ и душевныхъ качествъ, небольшимъ состояніемъ. Состоянія, правда, у меня нѣтъ ни малѣйшаго, но зато по первымъ условіямъ я могу выдержать самую строгую критику, а потому и надѣюсь, что господинъ Ф. Н. не окажется до такой степени безсердечнымъ и лишеннымъ вкуса, чтобы обратить слиш
комъ уже большое вниманіе на послѣдній пунктъ своихъ условій. ”
— А! сказалъ почтовый штемпель, значительно подмигивая маркѣ, въ такомъ случаѣ это тоже, нѣкоторымъ образомъ, свадебное путешествіе, по крайней мѣрѣ in spe. Отъ души поздравляю.
Новобрачная съ своей стороны также поспѣшила принести поздравленіе и послѣ того нѣжные супруги углубились въ самосозерцаніе и даже не замѣтили, что достигли предпослѣдней станціи, справочнаго бюро.
Здѣсь ихъ бросили всѣхъ вмѣстѣ въ ящикъ, на которомъ стояла надпись Ф. Н. Каждая новая почта приносила новый пакетъ хлоросереброродныхъ конкуррентокъ хорошенькой карточки, которая наконецъ начала нѣсколько сомнѣваться въ успѣхѣ, видя, сколько охотницъ до брачной жизни добиваются вниманія одного жениха. Такъ прошло три долгихъ, долгихъ дня. Почтовый штемпель и марка, въ упоеніи медоваго мѣсяца, не замѣчали, какъ летитъ время, но фотографическая карточка сумрачно смотрѣла на ихъ восторги и еще сумрачнѣй — на постоянно прибывающій комплектъ соперницъ. Наконецъ пришелъ рѣшительный день, наступила минута освобожденія.
— Письма подъ литерами Ф. Н.? спросилъ рѣзкій несимпатичный мужской голосъ.
— Надо бы вамъ захватить ломоваго, разсмѣялся экспедиторъ, высыпая передъ нимъ содержимое ящика.
Ф. Н. также разсмѣялся, нагрузилъ всѣ карманы письмами и отправился не спѣша домой. Тамъ онъ занялся просмотромъ. Тяжелый трудъ! Но столь для многихъ желанный женихъ сильно его облегчилъ для себя. Быстрый разрывъ конверта... бѣглый взглядъ на прилагаемое въ письмѣ... „Безприданницы... еще безприданница... и еще безприданница, ” и красавицы дюжинами летѣли въ растопленный каминъ.
Фотографическая карточка поблѣднѣла. Штемпель и марка бросили на нее полунасмѣшливый, полусострада тельный взглядъ. Ихъ счастье было обезпечено и неразрушимо! Ppfe! Быстро былъ разорванъ конвертъ, причемъ разрывъ его пронзилъ насквозь сердца нѣжной четы и прежде, чѣмъ супруги могли сообразить, что происходитъ, — они уже лежали въ серединѣ пламени и обратились въ пепелъ. Минуту, но только минуту, смотрѣлъ этотъ жестокій человѣкъ на карточку: „Гмъ.. недурна! пробормоталъ онъ”, но и эта безъ денегъ. Дурочка! Не для хорошенькой мордочки дѣлаются публикаціи о женитьбѣ, — такъ иди же къ остальнымъ. ” И съ безсердечнымъ смѣхомъ бросилъ онъ бѣдную карточку въ пламя, въ которомъ только что испустили послѣдній вздохъ почтовая марка и почтовый штемпель.
Таковъ былъ печальный конецъ свадебной поѣздки. Въ концѣ концовъ господинъ подъ литерамп Ф. Н. избралъ четырехугольную блондинку 36 лѣтъ, съ крупнымъ капиталомъ.
ЗВОНКИ
АНАТОМИЧЕСКІЕ ЭСКИЗЫ.
Человѣческое тѣло раздѣлено природою на части, имѣющія свои отдѣльныя назначенія и функціи. Строеніе этихъ частей тѣла и объясненіе ихъ отправленій составляетъ предметъ анатоміи. Въ старыхъ учебникахъ принято начинать съ головы, но эта система уже устарѣла и имѣетъ много недостатковъ. Для устраненія ихъ мы начнемъ наше изложеніе съ противоположнаго конца. Органы суть слѣдующіе:
Пятки. Помѣщаются ниже колѣнъ, имѣютъ круглую форму и очень толстую кожу. Созданы для того чтобы помѣщаться въ „головкахъˮ сапога и натирать себѣ тамъ мозоли. Подъ пяткою находится болѣе или менѣе высокій каблукъ, измѣняющій евою форму по модѣ. Въ Европѣ назначеніе пятки не опредѣлено, въ Китаѣ же еще до потопа нашли, что она создана для битья бамбуковыми палками. Профессоръ Пироговъ пятку отрицаетъ и вырѣзываетъ, и эта операція называется Пироговской. Эта часть тѣла была извѣстна уже въ древности. Такъ Виргилій въ своей Энеидѣ говоритъ: — „Встрѣтивъ на Тверскомъ бульварѣ «эту даму» я пошелъ за нею по пятамъˮ.
(Архитектурное открытіе).
Всѣ Карапеты Карапетовичи нашего города въ неистовомъ восторгѣ по поводу національнаго открытія первѣйшей важности: послѣ долгихъ безплодныхъ поисковъ наконецъ возродился чистѣйшій армянскій архитектурный стиль!
Дѣло было такъ: наши Теръ-Акопы и Теръ-Саркисы, понабивъ свою мошну и исполнившись чувства собственнаго превосходства, порѣшили, что пора имъ имѣть свой собственный храмъ Мельпомены, въ которомъ представленія давались бы на „самомъ настоящемъ армянскомъ діалектѣˮ, но съ тѣмъ непремѣннымъ условіемъ, чтобы зданіе, предназначенное для такой великой цѣли, обязательно было воздвигнуто въ „національномъ стилѣ“.
Собрались ученые архитектора, искали, искали — нѣтъ-какъ нѣтъ армянскаго стиля!.. Расходившіеся патріоты и слышать не хотятъ: отправили гонцовъ во всѣ европейскіе музеи и галлереи — и тамъ ничего подходящаго не находится... Наконецъ, благодаренію Создателю, нѣмецъ архитекторъ выручилъ: смѣшалъ на палитрѣ красный, голубой, зеленый, фіолетовый, желтый, пурпуровый... словомъ, всѣ цвѣта радуги съ прибавленіемъ еще нѣкоторыхъ, хлопнулъ палитрой по бумагѣ и поднесъ огорченнымъ Карапетамъ на разсмотрѣніе. „Вотъ, говоритъ, смотрите, какъ хорошо вышло! ˮ Тѣ обрадовались: «пестро, значитъ — наше», выдали изобрѣтательному тевтону премію и заставили его театръ строить. Театръ еще не готовъ, но домъ себѣ нѣмецъ выстроилъ превосходный...
Это великое открытіе до такой степени заняло всѣ умы, что пока никакихъ другихъ важныхъ событій у насъ не предвидится.
Въ Кишиневъ, съѣзду мировыхъ судей. Заведется ли у васъ когда-нибудь порядокъ?.. „Намъ и такъ хорошоˮ... А дѣла вмѣсто назначеннаго времени спустя пять часовъ разбирать хорошо? а свидѣтелей и стороны по пяти лишнихъ часовъ держать — хорошо? а священника для привода къ присягѣ не имѣть — хорошо?.. „Охота вамъ о такихъ пустякахъ безпокоиться».. Эхъ, господа, надо бы васъ (проволока оборвалась).
?
Въ Оргѣвъ. Г. Ивановъ, какая изъ многочисленныхъ, занимаемыхъ вами должностей, вамъ болѣе всего по вкусу?... „Всѣ хороши, — по всѣмъ жалованье платятъˮ... А удобно-ли ученикамъ вашей школы, что ихъ учитель и въ воинскомъ присутствіи дѣлопроизводителемъ служитъ, и въ должности тюремнаго смотрителя состоитъ?.. „Ничего, они у меня мальчики умные, — сами себѣ уроки задаютъˮ... Да и вы, какъ видно не глупы: знаете, гдѣ раки зимуютъ.
ИЗЪ ДНЕВНИКА.
Любить, бороться и страдать, Въ душѣ не вѣдая покоя, Другимъ покоя не давать
И сгибнуть въ образѣ героя, —
Такая жизнь не подвигъ — нѣтъ! Она приноситъ упованья,
Она кладетъ глубокій слѣдъ Въ душѣ твоей самосознанья.
Но жить съ печалію въ груди, Что жизнь твоя вся безполезна, Что позади и впереди
Стоитъ зіяющая бездна,
Что, если смерти часъ придетъ, Никто печалиться не станетъ, Что ни единый даже скотъ
Тебя и бранью не вспомянетъ,
Что ты, какъ парія, какъ тать, Пришелъ и скроешься невидно... Все это ясно сознавать
И горько, и обидно.
Непризнанный геній. СВАДЕБНАЯ ПОѢЗДКА.
(Сюжетъ заимствованъ. )
На ней было прелестное, съ иголочки новое платье изъ новомодной матеріи съ синими узорами по бѣлому нолю, кругомъ отдѣланное тончайшимъ зубчатымъ кружевомъ.
Онъ былъ неотесанный, но добродушный молодой человѣкъ, съ круглымъ, жирнымъ лицемъ, обрамленнымъ черной, какъ смоль, шевелюрой.
Въ одинъ прекрасный день они совершенно случайно встрѣтились въ почтовой конторѣ: подъ вліяніемъ внезапнаго взрыва страсти, онъ бросился къ ней и поцѣловалъ ее такъ горячо, такъ пылко, что на ея личикѣ ясно отпечатлѣлись слѣды чернаго Фиксатуара, который онъ употреблялъ для своихъ волосъ.
— Боже мой, что вы дѣлаете? вскричала она въ испугѣ. — Я васъ люблю! съ жаромъ воскликнулъ онъ.
— Это очень мило съ вашей стороны, отвѣчала она, застѣнчиво потупляя глазки, но вѣдь въ такомъ случаѣ вы должны на мнѣ жениться.
— Я такъ и поступилъ, сказалъ онъ, гордый своей побѣдой... Этотъ поцѣлуй соединилъ насъ на вѣки. А когда мы, послѣ долгой, счастливой жизни, сойдемъ въ могилу, то завѣщаемъ похоронить насъ другъ подлѣ друга.
— О, да! вскричала она, и мы будемъ лежать рядомъ въ роскошномъ альбомѣ для почтовыхъ марокъ.
Она была почтовая марка, онъ — почтовый штемпель. — Что же мы теперь будемъ дѣлать? прошептала она, спустя нѣсколько времени.
— Мы сейчасъ отправимся въ брачное путешествіе, отвѣчалъ онъ, улыбаясь.
— Ахъ, прелесть какая! Куда же мы поѣдемъ?
— Вотъ ужь этого я и самъ не знаю, сказалъ онъ въ недоумѣніи. И въ самомъ дѣлѣ ему трудно было бы дать болѣе точный отвѣтъ, потому что адресъ письма, на которомъ покоилась юная чета, давалъ самое неточное понятіе о мѣстѣ ея назначенія. Онъ гласилъ: „Справочное бюро Иванова. Мѣщанская ул. д. № 49. Подъ Лит. Ф. Н. “
Въ конвертѣ лежала Фотографическая карточка молодой красивой дѣвушки. По просьбѣ юной супруги, новобрачный рѣшился, наконецъ, обратиться къ ней за болѣе подробными указаніями.
— Я отправляюсь на смотръ невѣстъ, сказала красавица, которой конечно незачѣмъ было секретничать передъ штемпелемъ и маркой. Какой то Ф. Н. богатый московскій фабрикантъ, 30 лѣтъ, пріятной наружности, пожелалъ найдти себѣ подругу жизни нѣсколько оригинальнымъ способомъ, — черезъ газетныя объявленія. Она должна имѣть отъ 20—45 лѣтъ и обладать, кромѣ необходимыхъ тѣлесныхъ и душевныхъ качествъ, небольшимъ состояніемъ. Состоянія, правда, у меня нѣтъ ни малѣйшаго, но зато по первымъ условіямъ я могу выдержать самую строгую критику, а потому и надѣюсь, что господинъ Ф. Н. не окажется до такой степени безсердечнымъ и лишеннымъ вкуса, чтобы обратить слиш
комъ уже большое вниманіе на послѣдній пунктъ своихъ условій. ”
— А! сказалъ почтовый штемпель, значительно подмигивая маркѣ, въ такомъ случаѣ это тоже, нѣкоторымъ образомъ, свадебное путешествіе, по крайней мѣрѣ in spe. Отъ души поздравляю.
Новобрачная съ своей стороны также поспѣшила принести поздравленіе и послѣ того нѣжные супруги углубились въ самосозерцаніе и даже не замѣтили, что достигли предпослѣдней станціи, справочнаго бюро.
Здѣсь ихъ бросили всѣхъ вмѣстѣ въ ящикъ, на которомъ стояла надпись Ф. Н. Каждая новая почта приносила новый пакетъ хлоросереброродныхъ конкуррентокъ хорошенькой карточки, которая наконецъ начала нѣсколько сомнѣваться въ успѣхѣ, видя, сколько охотницъ до брачной жизни добиваются вниманія одного жениха. Такъ прошло три долгихъ, долгихъ дня. Почтовый штемпель и марка, въ упоеніи медоваго мѣсяца, не замѣчали, какъ летитъ время, но фотографическая карточка сумрачно смотрѣла на ихъ восторги и еще сумрачнѣй — на постоянно прибывающій комплектъ соперницъ. Наконецъ пришелъ рѣшительный день, наступила минута освобожденія.
— Письма подъ литерами Ф. Н.? спросилъ рѣзкій несимпатичный мужской голосъ.
— Надо бы вамъ захватить ломоваго, разсмѣялся экспедиторъ, высыпая передъ нимъ содержимое ящика.
Ф. Н. также разсмѣялся, нагрузилъ всѣ карманы письмами и отправился не спѣша домой. Тамъ онъ занялся просмотромъ. Тяжелый трудъ! Но столь для многихъ желанный женихъ сильно его облегчилъ для себя. Быстрый разрывъ конверта... бѣглый взглядъ на прилагаемое въ письмѣ... „Безприданницы... еще безприданница... и еще безприданница, ” и красавицы дюжинами летѣли въ растопленный каминъ.
Фотографическая карточка поблѣднѣла. Штемпель и марка бросили на нее полунасмѣшливый, полусострада тельный взглядъ. Ихъ счастье было обезпечено и неразрушимо! Ppfe! Быстро былъ разорванъ конвертъ, причемъ разрывъ его пронзилъ насквозь сердца нѣжной четы и прежде, чѣмъ супруги могли сообразить, что происходитъ, — они уже лежали въ серединѣ пламени и обратились въ пепелъ. Минуту, но только минуту, смотрѣлъ этотъ жестокій человѣкъ на карточку: „Гмъ.. недурна! пробормоталъ онъ”, но и эта безъ денегъ. Дурочка! Не для хорошенькой мордочки дѣлаются публикаціи о женитьбѣ, — такъ иди же къ остальнымъ. ” И съ безсердечнымъ смѣхомъ бросилъ онъ бѣдную карточку въ пламя, въ которомъ только что испустили послѣдній вздохъ почтовая марка и почтовый штемпель.
Таковъ былъ печальный конецъ свадебной поѣздки. Въ концѣ концовъ господинъ подъ литерамп Ф. Н. избралъ четырехугольную блондинку 36 лѣтъ, съ крупнымъ капиталомъ.
ЗВОНКИ
АНАТОМИЧЕСКІЕ ЭСКИЗЫ.
Человѣческое тѣло раздѣлено природою на части, имѣющія свои отдѣльныя назначенія и функціи. Строеніе этихъ частей тѣла и объясненіе ихъ отправленій составляетъ предметъ анатоміи. Въ старыхъ учебникахъ принято начинать съ головы, но эта система уже устарѣла и имѣетъ много недостатковъ. Для устраненія ихъ мы начнемъ наше изложеніе съ противоположнаго конца. Органы суть слѣдующіе:
Пятки. Помѣщаются ниже колѣнъ, имѣютъ круглую форму и очень толстую кожу. Созданы для того чтобы помѣщаться въ „головкахъˮ сапога и натирать себѣ тамъ мозоли. Подъ пяткою находится болѣе или менѣе высокій каблукъ, измѣняющій евою форму по модѣ. Въ Европѣ назначеніе пятки не опредѣлено, въ Китаѣ же еще до потопа нашли, что она создана для битья бамбуковыми палками. Профессоръ Пироговъ пятку отрицаетъ и вырѣзываетъ, и эта операція называется Пироговской. Эта часть тѣла была извѣстна уже въ древности. Такъ Виргилій въ своей Энеидѣ говоритъ: — „Встрѣтивъ на Тверскомъ бульварѣ «эту даму» я пошелъ за нею по пятамъˮ.