Въ Ростовъ на Дону, гор. гол. Байкову. Вы почему-жь это разогнали публику съ засѣданія думы, когда обсуждался вопросъ о богатомъ источникѣ?.. „Мѣшала она мнѣ, я и разогналъˮ... Напрасно вы переносите кавказскіе пріемы въ городское хозяйство! Вѣдь это — не аренда минеральныхъ водъ: тутъ Городовое положеніе имѣется...
?
Въ Симферополь, гл. Кацари. Почему это вы такъ усердно оберегаете трактирщика Шнейдера отъ взятія гильдейскаго свидѣтельства?.. „Очень просто: изъ человѣколюбіяˮ... ?
Заправиламъ юго-западныхъ желѣзныхъ дорогъ. Вы, должно быть, соблазнились примѣромъ желѣзныхъ дорогъ III группы, которыя, „экономіи радиˮ, пропускаютъ въ названіяхъ своихъ дорогъ буквы ж. д.?... ˮА что? “... Да какже: вы замѣщаете женатыхъ телеграфистовъ холостыми или смѣщаете ихъ на низшіе оклады... Вѣдь они голодать будутъ... ˮНу, такъ что-жъ: не велики птицы, — могутъ и поголодать!.. А то изъ чего-жь намъ платить жалованье директорамъ-то? сами посудите! ˮ...
Библіографическія новости.
Сію секунду вышли изъ печати и продаются у всѣхъ извѣстныхъ шахеръ-махеровъ слѣдующія весьма полезныя и инте
ресныя изданія:
ВѢРНѢЙШІЙ СПОСОБЪ
съ успѣхомъ обчищать... чужіе карманы!!
Съ приложеніемъ наставленій, какъ держать себя, въ случаѣ «недоразумѣнія», на судѣ, что говоритъ и т. д.
Составилъ Альфонсъ Психопатовъ.
Цѣна 1 р. 50 коп.
БѢДНЫЯ СОБАЧЕНКИ!..
Трогательная новелла, трактующая о жестокосердіи людей и объ эмансипаціи псовъ.
ИЗДАНІЕ
«Общ. экипировки четвероногихъ друзей».
Цѣна 5 руб.
штришки.
Прологъ, дѣйствіе и эпилогъ великосвѣтскаго
романа.
Посвящ. г. А. Орловскому. Она на диванѣ сидѣла, А я у камина стоялъ...
Надѣюсь, въ чемъ будетъ здѣсь дѣло, Читатель вполнѣ разобралъ?
Но — ахъ! онъ зѣваетъ отъ сплина, Заснулъ, и во снѣ ужь храпитъ... А я все стою у камина, Она на диванѣ сидитъ.
За храпъ сочинитель — быть худу! — Мораль собирается пѣть... Соять у камина я буду, Она — на диванѣ сидѣть!
М. и. х.
ЗАСТОЛЬНЫЕ ТРАКТАТЫ И РѢЧИ
Философа Эраста веселаго.
Трактатъ о похмѣльѣ.
Что такое, милостивые и немилостивые государи мои, похмѣлье?
Прежде всего это — существительное отвлеченное, средняго рода, хотя имъ отъ дѣлъ отвлекается большею частью мужской родъ. Оно — въ единственномъ числѣ и состоитъ въ одно и то-же время изъ множества предметовъ и жидкихъ, и газообразныхъ. Будучи «существительнымъ», оно въ то же время «прилагательное» къ каждому неосторожному обращенію съ виномъ; въ головѣ оно «мѣсто имѣніяголовной боли, «глаголъ» вчерашняго пира, «залогъбудущаго, понятно, на всѣхъ нарѣчіяхъ, и предлогъ для союза съ междометіями: ой! ай! Ухъ! Брръ! и т. д.
Оно «опредѣленіе» количества выпитаго, «дополненіе» и «прямое, и косвенное» безсонной ночи, не разбирая «обстоятельства мѣста, времени» и пр.; «подлежащее» — сельтерская вода, квасъ, щи, капуста и пр., «сказуемое»: страшно голова трещитъ. «Главное приложеніе»: опохмѣлиться. «Придаточное»: «кисленькимъ закусить! » Если мы будемъ склонять похмѣлье, — то именительный будетъ: катценъ яммеръ,
родительный: пьянство;
дательный: брусника, крыжовникъ,
грибки;
винительный: Штратеръ, Бауеръ, Ели
сѣевъ;
творительный: горчишники и пр. предложный: рюмку, другую!
звательный: подайте-ка водки! Скорѣе!
Въ «многократномъ видѣ» похмѣлье появляется по понедѣльникамъ и послѣ праздниковъ, вообще послѣ того, какъ человѣкъ не въ своемъ видѣ. Имѣя однако въ виду сорвать завѣсу съ похмѣлья не по одной грамматикѣ, иду далѣе.
Я опредѣляю трактуемый мною предметъ такъ: Похмѣлье, — это трезвое опьяненіе, или опьяненная трезвость. Это нѣчто неописуемое (даже судебнымъ приставомъ), необъятное и невыразимое. Это нечувствительность чувствъ и чувство нечувствительности. Память о безпамятствѣ прошлой ночи. Это внутреннее раскаянье желудка и главная вина вина!! Протестъ головы противъ желудка, съ девизомъ: Repetitio est mater studiorum, что въ вольномъ переводѣ на россійскій діалектъ обозначаетъ: опохмѣлись же наконецъ! Или еще вѣрнѣе: «клинъ клиномъ вышибаютъ». Похмѣлье, — это цѣлый судъ и судъ уголовный. Голова — прокуроръ, человѣкъ — обвиняемый, желудокъ — свидѣтель, горло, и свое, и бутылочное — орудія преступленія, глаза — присяжные, языкъ — экспертъ, а защитникомъ чаще всего самъ обвиняемый. Преступленіе совершается и «съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ и безъ заранѣе обдуманнаго», а приговоръ выносится обыкновенно, что «виновенъ, но по нѣкоторымъ обстоятельствамъ заслуживаетъ снисхожденія». Кассаціи на эти рѣшенія подаются рѣдко и обвиняемый приговаривается «къ лишенію состоянія» похмѣлья и къ покаянію. «Послѣднее слова» подсудимаго всегда кончается фразой: «надо хорошенько выспаться! »
Похмѣлье, наконецъ, родня морской болѣзни уже потому, что пьяному и море по колѣно и частенько морякъ, заливъ за галс... тухъ, идетъ не по тому галсу въ заливъ, начинается качка и въ концѣ концовъ, если онъ не ляжетъ въ дрейфъ, его буксируютъ, чтобы онъ не повернулся килемъ кверху. Ему тогда не хмѣль бѣда, — похмѣлье. Интендантъ, отдавая подрядъ, пьетъ цѣлые дни съ подрядчикомъ подъ рядъ. „Важная, говоритъ, поставка. Еще бутылочку поставь-каˮ. Вдругъ судъ и прочее. Молодцу опять: не хмѣль бѣда, — похмѣлье. И запѣваетъ онъ послѣ пѣсенку: „было ремесло, да хмѣлемъ зарослоˮ. Словомъ, похмѣлье — вещь важности первостепенной и я удивляюсь, почему до сихъ поръ ничего объ немъ не писано... Говорятъ: „съ похмѣлья да съ голоду разломило буйную головуˮ; говорятъ, что „Савелья потчуютъ съ похмѣльяˮ, — наконецъ есть „здравія желаю, съ похмѣлья умираюˮ и этимъ я хочу закончить мой трактатъ, убоясь, чтобы сей послѣдній не былъ „въ чужомъ пиру похмѣльеˮ. Dixi! Эрастъ веселый.
Метеоръ.
(Изъ записокъ разочарованнаго. )
Господа, никогда не ѣздите въ „конкахъˮ! Въ десять разъ лучше, если вы наймете карету, въ двадцать разъ — если поѣдете на скромномъ ˮванькѣ“ и во сто разъ — если пойдете пѣшкомъ. Конки — это гнилой продуктъ западной цивилизаціи, это — ковчегъ безнравственности; это, если можно такъ выразиться, мышеловка, гдѣ подлавливаются неопытныя сердца неопытныхъ юношей. Когда я вижу вагонъ конки, въ груди моей начинаетъ клокотать злоба, глаза мечутъ искры, кулаки сжимаются... Дайте мнѣ на милліонъ акцій Скопинскаго банка — я и то не сяду въ конку. Вотъ по какой причинѣ.
Въ одинъ изъ темныхъ осеннихъ вечеровъ, я, возвращаясь съ одного товарищескаго обѣда, сѣлъ въ проходившій мимо вагонъ конки. Обильныя возліянія въ честь бога Бахуса сказывались: въ головѣ слегка стучало, по-временамъ легкій туманъ застилалъ глаза. Расплатившись съ кондукторомъ, я облокотился о раму и началъ осматриваться. Въ вагонѣ, кромѣ меня и какойто молодой дѣвушки, никого не было. Тусклый свѣтъ фонаря неясно обрисовывалъ ея тонкій профиль, милоочерченныя губки, капризныя кудри, своевольно выступавшія изъ подъ шляпки... Глухо скрипѣли подъ нами колеса, стекла дрожали, кондукторъ на платформѣ повидимому застылъ, какъ застываютъ наши гласные при чтеніи доклада.
Разумѣется, я принялся осматривать свой vis-á-vis и... мнѣ показалось, что и она украдкой на меня взглядывала. Оба мы молчали.
Господа, вѣдь я не гуннъ, эскимосъ или іомудъ. Вѣдь я человѣкъ все таки культурный. Я читалъ Поль-де-Кока. Марлинскаго, Дюма-Фиса; я всегда увлекался женщинами... Посудите сами: могъ-ли я, находясь tête-á-tête съ молодою, хорошенькою женщиною — молчать какъ чурбанъ?! Очевидно — нѣтъ. Я кашлянулъ и обратился къ ней
— Гм! Какая вы хорошенькая!
Она покраснѣла, какъ маковъ цвѣтъ и низко — низко опустила головку. Тѣмъ не менѣе бесѣда завязалась. Изъ нашего разговора я узналъ, что она дочь какого-то Тяпкина, что зовутъ ее Маней, что она очень любитъ чувствительные романсы и переводные французскіе романы; и, главное, что папаша ея домовладѣлецъ и чутьли не милліонеръ. Я, разумѣется, себя не унизилъ, повѣдалъ ей, что состою директоромъ Обчетнаго банка, что холостъ и что томлюсь своимъ одиночествомъ, что ищу идеала (? ) и... наконецъ, совершенно случайно его нашелъ.
При этомъ я такъ жестикулировалъ руками, что постоянно ея касался и, кромѣ того, ожесточенно стрѣлялъ глазами. Она-же то опускала, то поднимала свои глазки; теребила муфту и по временамъ едва замѣтная улыбка скользила на ея губкахъ. Вагонъ остановился, она встала. Я рыцарски вызвался проводить ея до дому. Она благодарно на меня взглянула и мы отправились.
Шли мы долго — долго. Кажется, она нарочно избрала самую длинную дорогу. Мы говорили... о чемъ? Господа, подобнаго рода разговоры не стенографируются, они существуютъ только для двоихъ. Только изрѣдка попадавшіеся фонари да нескончаемые заборы могли-бы передать наши рѣчи. Но они нѣмы...
Сказать-ли вамъ, что я вернулся домой по уши влюбленнымъ?.. На слѣдующій день была заложена гитара, два жилета и, въ назначенное время, я ожидалъ ее у завѣтнаго крыльца, въ новыхъ брюкахъ и съ коробкою конфектъ въ карманѣ. Свиданія наши стали все чаще и чаще. Я блаженствовалъ... я любилъ и былъ любимъ! Не теряя времени, я сдѣлалъ ей предложеніе, получилъ согласіе и, думаете, вполнѣ счастливъ, finita lа comedia?
— Да, finita, но только не съ того конца. По наведеннымъ мной справкамъ оказалось, о, сто чертей и полтораста вѣдьмъ! — оказалось, что никакого у нея нѣтъ ни отца, — домовладѣльца, ни отца — милліонера, даже просто отца не было! Сама-же она представляла изъ себя что-то въ родѣ экономки или домашней портнихи. Нѣтъ словъ выразить ярость, овладѣвшую мною послѣ этого открытія!
Съ тѣхъ поръ я не вѣрю женщинамъ и ненавижу конки.
Съ подлиннымъ вѣрно:
Точка.
?
Въ Симферополь, гл. Кацари. Почему это вы такъ усердно оберегаете трактирщика Шнейдера отъ взятія гильдейскаго свидѣтельства?.. „Очень просто: изъ человѣколюбіяˮ... ?
Заправиламъ юго-западныхъ желѣзныхъ дорогъ. Вы, должно быть, соблазнились примѣромъ желѣзныхъ дорогъ III группы, которыя, „экономіи радиˮ, пропускаютъ въ названіяхъ своихъ дорогъ буквы ж. д.?... ˮА что? “... Да какже: вы замѣщаете женатыхъ телеграфистовъ холостыми или смѣщаете ихъ на низшіе оклады... Вѣдь они голодать будутъ... ˮНу, такъ что-жъ: не велики птицы, — могутъ и поголодать!.. А то изъ чего-жь намъ платить жалованье директорамъ-то? сами посудите! ˮ...
Библіографическія новости.
Сію секунду вышли изъ печати и продаются у всѣхъ извѣстныхъ шахеръ-махеровъ слѣдующія весьма полезныя и инте
ресныя изданія:
ВѢРНѢЙШІЙ СПОСОБЪ
съ успѣхомъ обчищать... чужіе карманы!!
Съ приложеніемъ наставленій, какъ держать себя, въ случаѣ «недоразумѣнія», на судѣ, что говоритъ и т. д.
Составилъ Альфонсъ Психопатовъ.
Цѣна 1 р. 50 коп.
БѢДНЫЯ СОБАЧЕНКИ!..
Трогательная новелла, трактующая о жестокосердіи людей и объ эмансипаціи псовъ.
ИЗДАНІЕ
«Общ. экипировки четвероногихъ друзей».
Цѣна 5 руб.
штришки.
Прологъ, дѣйствіе и эпилогъ великосвѣтскаго
романа.
Посвящ. г. А. Орловскому. Она на диванѣ сидѣла, А я у камина стоялъ...
Надѣюсь, въ чемъ будетъ здѣсь дѣло, Читатель вполнѣ разобралъ?
Но — ахъ! онъ зѣваетъ отъ сплина, Заснулъ, и во снѣ ужь храпитъ... А я все стою у камина, Она на диванѣ сидитъ.
За храпъ сочинитель — быть худу! — Мораль собирается пѣть... Соять у камина я буду, Она — на диванѣ сидѣть!
М. и. х.
ЗАСТОЛЬНЫЕ ТРАКТАТЫ И РѢЧИ
Философа Эраста веселаго.
Трактатъ о похмѣльѣ.
Что такое, милостивые и немилостивые государи мои, похмѣлье?
Прежде всего это — существительное отвлеченное, средняго рода, хотя имъ отъ дѣлъ отвлекается большею частью мужской родъ. Оно — въ единственномъ числѣ и состоитъ въ одно и то-же время изъ множества предметовъ и жидкихъ, и газообразныхъ. Будучи «существительнымъ», оно въ то же время «прилагательное» къ каждому неосторожному обращенію съ виномъ; въ головѣ оно «мѣсто имѣніяголовной боли, «глаголъ» вчерашняго пира, «залогъбудущаго, понятно, на всѣхъ нарѣчіяхъ, и предлогъ для союза съ междометіями: ой! ай! Ухъ! Брръ! и т. д.
Оно «опредѣленіе» количества выпитаго, «дополненіе» и «прямое, и косвенное» безсонной ночи, не разбирая «обстоятельства мѣста, времени» и пр.; «подлежащее» — сельтерская вода, квасъ, щи, капуста и пр., «сказуемое»: страшно голова трещитъ. «Главное приложеніе»: опохмѣлиться. «Придаточное»: «кисленькимъ закусить! » Если мы будемъ склонять похмѣлье, — то именительный будетъ: катценъ яммеръ,
родительный: пьянство;
дательный: брусника, крыжовникъ,
грибки;
винительный: Штратеръ, Бауеръ, Ели
сѣевъ;
творительный: горчишники и пр. предложный: рюмку, другую!
звательный: подайте-ка водки! Скорѣе!
Въ «многократномъ видѣ» похмѣлье появляется по понедѣльникамъ и послѣ праздниковъ, вообще послѣ того, какъ человѣкъ не въ своемъ видѣ. Имѣя однако въ виду сорвать завѣсу съ похмѣлья не по одной грамматикѣ, иду далѣе.
Я опредѣляю трактуемый мною предметъ такъ: Похмѣлье, — это трезвое опьяненіе, или опьяненная трезвость. Это нѣчто неописуемое (даже судебнымъ приставомъ), необъятное и невыразимое. Это нечувствительность чувствъ и чувство нечувствительности. Память о безпамятствѣ прошлой ночи. Это внутреннее раскаянье желудка и главная вина вина!! Протестъ головы противъ желудка, съ девизомъ: Repetitio est mater studiorum, что въ вольномъ переводѣ на россійскій діалектъ обозначаетъ: опохмѣлись же наконецъ! Или еще вѣрнѣе: «клинъ клиномъ вышибаютъ». Похмѣлье, — это цѣлый судъ и судъ уголовный. Голова — прокуроръ, человѣкъ — обвиняемый, желудокъ — свидѣтель, горло, и свое, и бутылочное — орудія преступленія, глаза — присяжные, языкъ — экспертъ, а защитникомъ чаще всего самъ обвиняемый. Преступленіе совершается и «съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ и безъ заранѣе обдуманнаго», а приговоръ выносится обыкновенно, что «виновенъ, но по нѣкоторымъ обстоятельствамъ заслуживаетъ снисхожденія». Кассаціи на эти рѣшенія подаются рѣдко и обвиняемый приговаривается «къ лишенію состоянія» похмѣлья и къ покаянію. «Послѣднее слова» подсудимаго всегда кончается фразой: «надо хорошенько выспаться! »
Похмѣлье, наконецъ, родня морской болѣзни уже потому, что пьяному и море по колѣно и частенько морякъ, заливъ за галс... тухъ, идетъ не по тому галсу въ заливъ, начинается качка и въ концѣ концовъ, если онъ не ляжетъ въ дрейфъ, его буксируютъ, чтобы онъ не повернулся килемъ кверху. Ему тогда не хмѣль бѣда, — похмѣлье. Интендантъ, отдавая подрядъ, пьетъ цѣлые дни съ подрядчикомъ подъ рядъ. „Важная, говоритъ, поставка. Еще бутылочку поставь-каˮ. Вдругъ судъ и прочее. Молодцу опять: не хмѣль бѣда, — похмѣлье. И запѣваетъ онъ послѣ пѣсенку: „было ремесло, да хмѣлемъ зарослоˮ. Словомъ, похмѣлье — вещь важности первостепенной и я удивляюсь, почему до сихъ поръ ничего объ немъ не писано... Говорятъ: „съ похмѣлья да съ голоду разломило буйную головуˮ; говорятъ, что „Савелья потчуютъ съ похмѣльяˮ, — наконецъ есть „здравія желаю, съ похмѣлья умираюˮ и этимъ я хочу закончить мой трактатъ, убоясь, чтобы сей послѣдній не былъ „въ чужомъ пиру похмѣльеˮ. Dixi! Эрастъ веселый.
Метеоръ.
(Изъ записокъ разочарованнаго. )
Господа, никогда не ѣздите въ „конкахъˮ! Въ десять разъ лучше, если вы наймете карету, въ двадцать разъ — если поѣдете на скромномъ ˮванькѣ“ и во сто разъ — если пойдете пѣшкомъ. Конки — это гнилой продуктъ западной цивилизаціи, это — ковчегъ безнравственности; это, если можно такъ выразиться, мышеловка, гдѣ подлавливаются неопытныя сердца неопытныхъ юношей. Когда я вижу вагонъ конки, въ груди моей начинаетъ клокотать злоба, глаза мечутъ искры, кулаки сжимаются... Дайте мнѣ на милліонъ акцій Скопинскаго банка — я и то не сяду въ конку. Вотъ по какой причинѣ.
Въ одинъ изъ темныхъ осеннихъ вечеровъ, я, возвращаясь съ одного товарищескаго обѣда, сѣлъ въ проходившій мимо вагонъ конки. Обильныя возліянія въ честь бога Бахуса сказывались: въ головѣ слегка стучало, по-временамъ легкій туманъ застилалъ глаза. Расплатившись съ кондукторомъ, я облокотился о раму и началъ осматриваться. Въ вагонѣ, кромѣ меня и какойто молодой дѣвушки, никого не было. Тусклый свѣтъ фонаря неясно обрисовывалъ ея тонкій профиль, милоочерченныя губки, капризныя кудри, своевольно выступавшія изъ подъ шляпки... Глухо скрипѣли подъ нами колеса, стекла дрожали, кондукторъ на платформѣ повидимому застылъ, какъ застываютъ наши гласные при чтеніи доклада.
Разумѣется, я принялся осматривать свой vis-á-vis и... мнѣ показалось, что и она украдкой на меня взглядывала. Оба мы молчали.
Господа, вѣдь я не гуннъ, эскимосъ или іомудъ. Вѣдь я человѣкъ все таки культурный. Я читалъ Поль-де-Кока. Марлинскаго, Дюма-Фиса; я всегда увлекался женщинами... Посудите сами: могъ-ли я, находясь tête-á-tête съ молодою, хорошенькою женщиною — молчать какъ чурбанъ?! Очевидно — нѣтъ. Я кашлянулъ и обратился къ ней
— Гм! Какая вы хорошенькая!
Она покраснѣла, какъ маковъ цвѣтъ и низко — низко опустила головку. Тѣмъ не менѣе бесѣда завязалась. Изъ нашего разговора я узналъ, что она дочь какого-то Тяпкина, что зовутъ ее Маней, что она очень любитъ чувствительные романсы и переводные французскіе романы; и, главное, что папаша ея домовладѣлецъ и чутьли не милліонеръ. Я, разумѣется, себя не унизилъ, повѣдалъ ей, что состою директоромъ Обчетнаго банка, что холостъ и что томлюсь своимъ одиночествомъ, что ищу идеала (? ) и... наконецъ, совершенно случайно его нашелъ.
При этомъ я такъ жестикулировалъ руками, что постоянно ея касался и, кромѣ того, ожесточенно стрѣлялъ глазами. Она-же то опускала, то поднимала свои глазки; теребила муфту и по временамъ едва замѣтная улыбка скользила на ея губкахъ. Вагонъ остановился, она встала. Я рыцарски вызвался проводить ея до дому. Она благодарно на меня взглянула и мы отправились.
Шли мы долго — долго. Кажется, она нарочно избрала самую длинную дорогу. Мы говорили... о чемъ? Господа, подобнаго рода разговоры не стенографируются, они существуютъ только для двоихъ. Только изрѣдка попадавшіеся фонари да нескончаемые заборы могли-бы передать наши рѣчи. Но они нѣмы...
Сказать-ли вамъ, что я вернулся домой по уши влюбленнымъ?.. На слѣдующій день была заложена гитара, два жилета и, въ назначенное время, я ожидалъ ее у завѣтнаго крыльца, въ новыхъ брюкахъ и съ коробкою конфектъ въ карманѣ. Свиданія наши стали все чаще и чаще. Я блаженствовалъ... я любилъ и былъ любимъ! Не теряя времени, я сдѣлалъ ей предложеніе, получилъ согласіе и, думаете, вполнѣ счастливъ, finita lа comedia?
— Да, finita, но только не съ того конца. По наведеннымъ мной справкамъ оказалось, о, сто чертей и полтораста вѣдьмъ! — оказалось, что никакого у нея нѣтъ ни отца, — домовладѣльца, ни отца — милліонера, даже просто отца не было! Сама-же она представляла изъ себя что-то въ родѣ экономки или домашней портнихи. Нѣтъ словъ выразить ярость, овладѣвшую мною послѣ этого открытія!
Съ тѣхъ поръ я не вѣрю женщинамъ и ненавижу конки.
Съ подлиннымъ вѣрно:
Точка.