пользу труженикамъ пера развѣ въ отношенiи репортерскаго матеріала.
Но сами доклады касались ремесленной стороны, и только интересы механическихъ работниковъ выдвинуты.
Что касается умственныхъ тружениковъ, вѣроятно, рѣшили, что они очень счастливы духовной пищей.
И вопросы литературные гг. печатники оставили подъ прессомъ.
Интересно, однако, чтобы дѣлали сихъ дѣлъ мастера, если - бы литературные работники не только зубы, но и перья на полки положили.
Неужели они впрямь думаютъ, что бланки, прейскуранты и свадебные билеты это именно и есть «печать»?
ЯПОНСКОЕ ПРЕКРАСНОДУШІЕ.
Злой японецъ, словно зайца, Пересталъ теперь травить Желтоликаго китайца,
Миръ рѣшившись заключить.
Мирнымъ цѣлямъ потакая, Чтобъ враговъ не обижать, Только, только полъ Китая Онъ себѣ согласенъ взять.
Гам.
ЗИГЗАГИ.
— Софи, что ты это скрываешься куда-то съ Петромъ Петровичемъ? Бесѣдуйте открыто.
— Ахъ, мама, я еще дебютирую въ любви! Ну, а развѣ ты не знаешь, что открытые дебюты теперь не въ модѣ?
*
— Надинъ, поѣдемъ смотрѣть: ледъ идетъ!
Надинъ (разсѣянно).—Что его смотрѣть? Вотъ если-бы онъ въ коляскѣ ѣхалъ!
*
— А наши пресловутые думцы и не думаютъ мостовыя мостить!
— Зачѣмъ имъ думать объ этомъ? Это не ихъ дѣло: они привыкли огородъ городить!..
*
— Замѣтили вы, какъ часто люди отравляются нашатырнымъ спиртомъ? Каждый день газеты о такихъ случаяхъ сообщаютъ....
— И все-же, еще чаще люди отравляются съѣстными припасами. Только это не такъ замѣтно.
*
— Софи, что такое батальныя полотна?
— А это, вѣроятно, тѣ полотна, которыя мы недавно купили на дешевкѣ.... Помнишь, какія баталіи были у насъ изъ-за нихъ съ мужьями.
ОБОЗРѢНІЕ МОСКВЫ.
Купцы ужасно бойки, Дома всѣ нездоровы, Пахучи всѣ помойки И дворники суровы.
Неровны тротуары,
Шумны весьма трактиры, Нерѣдкостны пожары, Молчалины—кумиры.
Незначущи поэты, Дебоши не случайны, Проверчены монеты
И темны такъ окраины!
Отгадай меня. НА ПЕРЕДВИЖНОЙ ВЫСТАВКѢ.
(Фантазія).
Послѣ 6 часовъ вечера. Залы опустѣли. Посѣтители, какъ гоголевскія крысы, пришли, понюхали и ушли. Персонажи и сюжеты повылѣзли изъ рамъ. Открылось настоящее оживленіе.
«Въ отсутствіи господъ» (№ 112) художники принялись баловаться кистью и палитрой. Въ
«Мастерской» Маковскаго (№ 79) натурщица поссорилась съ художникомъ и собралась уходить.
— Нарисовалъ спину, и никто на меня смотрѣть не хочетъ... ну, что такое спина? ворчитъ она.
Художникъ, закуривъ папиросу, пошелъ провѣдать товарища.
— И какъ это тебѣ, право, не надоѣло сидѣть «передъ своей работой» (№ 118). Все равно ничего не высидишь ..
— Нѣтъ, это возмутительно, кричалъ бояринъ М. П. Клодта (№ 55), - на посмѣшище меня выставили съ половиной бороды, что-ли? Да еще остригли... Что я—публика? И это «начало реформъ», что же дальше будетъ?
«Передъ праздникомъ» (№ 113), какъ водится, жена разбушевалась, и со страха мужа пригвоздило къ полу, а горничная повисла на крюкѣ.
— Ахъ, mon Dieu, замѣтила «баронесса(№ 17),—и за что меня разлучили съ барономъ? Я бы ему тоже устроила сцену...
«Саккскій докторъ Минаттъ» (№ 59) принялся утѣшать почтенную даму, надѣясь залучить ее на лѣто въ грязелѣчебное заведеніе.
«Врачъ-психіатръ» г. Мясоѣдова (№ 86) пошелъ обходить выставочныя залы, которыя принялъ за палаты.
Между тѣмъ, «Улица уѣзднаго города» (№ 95) оживились Нѣсколько бабъ «Сцѣпились» (№ 119) и подняли шумъ и ругань. «Молодежь» Маковскаго (№ 78), пользуясь суматохой, отправилась въ «Сосновый боръ» Шишкина (№ 105) и наткнулась на заблудившагося «Мальчика» Лемоха (№ 76), котораго отправила въ Воспитательный. «Старички» Костанди (№ 130), захвативъ «Дѣдушку» Корина (№ 127) и автора «Элегіи» (№ 27), оказавшагося акцизнымъ чиновникомъ, засѣли играть въ винтъ. Крестьяне, бросивъ «Воскресное чтеніе въ сельской школѣ» (№ 114), отправились на «Деревенскую свадьбу» Пимоненко (№ 140).
— Экій холодище! ворчали мужички.—А кабачка по близости нѣтъ...
Вдругъ поднялась суматоха. Оказалось, что «Дѣвочка» Ярошенка (№ 110) бросилась въ «рѣчку Безымянку» Киселева (№ 53). Когда ее выта
— Хорошо. Заѣзжайте за мной къ одиннадцати. Покупокъ такъ много, что Перепетуѣ Егоровнѣ не удобно сидѣть на извозчикѣ, и она раскаивается, зачѣмъ бросаетъ на такіе пустяки мужнины деньги. Ну, кофточка—та хоть вещь. Безъ кофточки нельзя. А это? Это что?! Дрянь, которую завтраже нужно выбросить! Это все зачѣмъ? И Перепетуя Егоровна раскаявается, зачѣмъ она создана женщиной. Лучше бы она создана была мужчиной, сидѣла бы и дѣлала вычисленія, а другая, — пустая, жалкая, ничтожная, — пусть-бы бросала ея деньги на Мюровъ и Мерилизовъ.
Перепетуѣ Егоровнѣ такъ становится жаль самое себя,—трудящуюся, дѣлающую вычисленія,— что она чуть не плачетъ и пріѣзжаетъ домой глубоко растроганная, грустная и убитая.
Павелъ Николаевичъ все еще сидитъ въ своемъ кабинетѣ и, словно въ какомъ-то экстазѣ, бормочетъ.
— Расходы по надзору плюсъ расходы по контролю плюсъ расходы по суду плюсъ непредвидѣнные расходы...
Перепетуя Егоровна отъ этихъ вычисленій идетъ въ спальню и передъ обѣдомъ немножко плачетъ. Какъ ей не стыдно? Мужъ вычисляетъ, а она...
Вотъ и обѣдъ за два съ половиною часа перестоялъ, перегорѣлъ и перепарился. По ея милости Павелъ Николаевичъ долженъ ѣсть чортъ знаетъ какую дрянь. И она, чтобъ какъ нибудь загладить свою вину предъ Павломъ Николаевичемъ, заботливо и нѣжно подкладываетъ ему на тарелку какъ можно больше чортъ знаетъ какой дряпи. Какая она жена? Какая она хозяйка? Пe репетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что она родилась на свѣтъ. Была-бы теперь вмѣсто нея другая и ѣлъ бы Павелъ Николаевичъ хорошій, вкусный обѣдъ. Она едва досиживаетъ до конца обѣда и немедленно уходитъ къ себѣ въ будуаръ, чтобъ не слышать вычисленій Павла Николаевича,
которыя звучатъ для нея, какъ смертный приговоръ. Въ будуарѣ Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что своими тратами заставила Павла Николаевича набрать столько работы. Раскаявается въ томъ, что Павелъ Николаевичъ вообще служитъ по вычисленіямъ.
Маленькіе часики бьютъ девять, и Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что она сидитъ и мечтаетъ, когда надо одѣваться.
Къ одиннадцати заѣзжаетъ Иванъ Петровичъ, и Іерепетуя Егоровна ѣдетъ на балъ, не забѣжавъ къ Павлу Николаевичу, чтобъ не мѣшать его вычисленіямъ. Въ передней до нея доносится изъ кабинета:
— Расходы по эксплоатаціи плюсъ расходы по организаціи плюсъ непредвидѣнные расходы...
Перепетуя Егоровна раскаявается, зачѣмъ она ѣдетъ на балъ и на балу получаетъ за это наказаніе. На балу нестерпимая скука, и Иванъ
етровичъ предлагаетъ ей поѣхать къ Омону. Жгучій стыдъ раскаянія охватываетъ Перепетую Егоровну. До чего она дошла? Ей предлагаютъ ѣхать къ Омону!
— Но вѣдь въ закрытую ложу. Никто не увидитъ. Цѣлая масса дамъ ѣздитъ къ Омону взглянуть, что тамъ дѣлается и никто ихъ не видитъ.
это вовсе не считается предосудительнымъ. Ѣздятъ даже съ мужьями.
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что вышла замужъ за человѣка, которому некогда даже повезти ее къ Омону, и она по его милости принуждена ѣхать къ Омону съ чужимъ человѣкомъ.
Перепетуя Егоровна ѣдетъ въ закрытую ложу къ Омону. Но Перепетуя Егоровна не можетъ долго здѣсь высидѣть. И когда самая знаменитая изъ приглашенныхъ француженокъ кончаетъ канканировать, Перепетуя Егоровна раскаявается, зачѣмъ она сюда попала. Перепетуя Егоровна встаетъ и рѣшительно объявляетъ:
— Больше я не могу. Ѣдемъ.
Но куда? Домой? Что она скажетъ мужу? Откуда она? Съ бала? Лгать? Сказать неправду? «Я-отъ Омона?!» Невозможно.
И Перепетуя Егоровна, чтобъ не пріѣхать домой прямо отъ Омона, соглашается ѣхать въ «Стрѣльну», тѣмъ болѣе, что это въ отдѣльный кабинетъ.
Ея сердце переполнено раскаяніемъ. И если она позволяетъ позвать цыганъ, то это только для того, чтобъ хоть чѣмъ-нибудь заглушить неумолчный голосъ совѣсти. Ей стыдно, что она прибѣгаетъ къ такимъ средствамъ, и она выпиваетъ первый стаканъ вина отъ раскаянія, второй, — потому что раскаявается, зачѣмъ выпила первый, и третій,—потому что раскаявается, зачѣмъ выпила первые два. Тутъ ея раскаяніе доходитъ до апогея. Она не можетъ оставаться здѣсь, въ этой атмосферѣ, но не можетъ и показаться на глаза мужу. Она боится, что ее охватитъ раскаяніе и она сознается во всемъ. Она должна куда-нибудь исчезнуть на два часа!
— Ко мнѣ... шепчетъ Иванъ Петровичъ.
Но Перепетуя Егоровна съ негодованіемъ отвергаетъ эту мысль. Она раскаявается даже въ томъ, что было до сихъ поръ между ними. Она дольше не въ силахъ выносить мукъ раскаянія и предлагаетъ :
— Поѣдемъ,—утопимся въ проруби!
Разумѣется, Иванъ Петровичъ не можетъ оставить ее въ такомъ положеніи безъ медицинской помощи, и везетъ къ себѣ, чтобъ дать понюхать нашатырнаго спирта.
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что высказала эту мысль о самоубійствѣ.
Вся жизнь этой бѣдной женщины—одно сплошное раскаяніе!..
в. Д-чъ.
Но сами доклады касались ремесленной стороны, и только интересы механическихъ работниковъ выдвинуты.
Что касается умственныхъ тружениковъ, вѣроятно, рѣшили, что они очень счастливы духовной пищей.
И вопросы литературные гг. печатники оставили подъ прессомъ.
Интересно, однако, чтобы дѣлали сихъ дѣлъ мастера, если - бы литературные работники не только зубы, но и перья на полки положили.
Неужели они впрямь думаютъ, что бланки, прейскуранты и свадебные билеты это именно и есть «печать»?
ЯПОНСКОЕ ПРЕКРАСНОДУШІЕ.
Злой японецъ, словно зайца, Пересталъ теперь травить Желтоликаго китайца,
Миръ рѣшившись заключить.
Мирнымъ цѣлямъ потакая, Чтобъ враговъ не обижать, Только, только полъ Китая Онъ себѣ согласенъ взять.
Гам.
ЗИГЗАГИ.
— Софи, что ты это скрываешься куда-то съ Петромъ Петровичемъ? Бесѣдуйте открыто.
— Ахъ, мама, я еще дебютирую въ любви! Ну, а развѣ ты не знаешь, что открытые дебюты теперь не въ модѣ?
*
— Надинъ, поѣдемъ смотрѣть: ледъ идетъ!
Надинъ (разсѣянно).—Что его смотрѣть? Вотъ если-бы онъ въ коляскѣ ѣхалъ!
*
— А наши пресловутые думцы и не думаютъ мостовыя мостить!
— Зачѣмъ имъ думать объ этомъ? Это не ихъ дѣло: они привыкли огородъ городить!..
*
— Замѣтили вы, какъ часто люди отравляются нашатырнымъ спиртомъ? Каждый день газеты о такихъ случаяхъ сообщаютъ....
— И все-же, еще чаще люди отравляются съѣстными припасами. Только это не такъ замѣтно.
*
— Софи, что такое батальныя полотна?
— А это, вѣроятно, тѣ полотна, которыя мы недавно купили на дешевкѣ.... Помнишь, какія баталіи были у насъ изъ-за нихъ съ мужьями.
ОБОЗРѢНІЕ МОСКВЫ.
Купцы ужасно бойки, Дома всѣ нездоровы, Пахучи всѣ помойки И дворники суровы.
Неровны тротуары,
Шумны весьма трактиры, Нерѣдкостны пожары, Молчалины—кумиры.
Незначущи поэты, Дебоши не случайны, Проверчены монеты
И темны такъ окраины!
Отгадай меня. НА ПЕРЕДВИЖНОЙ ВЫСТАВКѢ.
(Фантазія).
Послѣ 6 часовъ вечера. Залы опустѣли. Посѣтители, какъ гоголевскія крысы, пришли, понюхали и ушли. Персонажи и сюжеты повылѣзли изъ рамъ. Открылось настоящее оживленіе.
«Въ отсутствіи господъ» (№ 112) художники принялись баловаться кистью и палитрой. Въ
«Мастерской» Маковскаго (№ 79) натурщица поссорилась съ художникомъ и собралась уходить.
— Нарисовалъ спину, и никто на меня смотрѣть не хочетъ... ну, что такое спина? ворчитъ она.
Художникъ, закуривъ папиросу, пошелъ провѣдать товарища.
— И какъ это тебѣ, право, не надоѣло сидѣть «передъ своей работой» (№ 118). Все равно ничего не высидишь ..
— Нѣтъ, это возмутительно, кричалъ бояринъ М. П. Клодта (№ 55), - на посмѣшище меня выставили съ половиной бороды, что-ли? Да еще остригли... Что я—публика? И это «начало реформъ», что же дальше будетъ?
«Передъ праздникомъ» (№ 113), какъ водится, жена разбушевалась, и со страха мужа пригвоздило къ полу, а горничная повисла на крюкѣ.
— Ахъ, mon Dieu, замѣтила «баронесса(№ 17),—и за что меня разлучили съ барономъ? Я бы ему тоже устроила сцену...
«Саккскій докторъ Минаттъ» (№ 59) принялся утѣшать почтенную даму, надѣясь залучить ее на лѣто въ грязелѣчебное заведеніе.
«Врачъ-психіатръ» г. Мясоѣдова (№ 86) пошелъ обходить выставочныя залы, которыя принялъ за палаты.
Между тѣмъ, «Улица уѣзднаго города» (№ 95) оживились Нѣсколько бабъ «Сцѣпились» (№ 119) и подняли шумъ и ругань. «Молодежь» Маковскаго (№ 78), пользуясь суматохой, отправилась въ «Сосновый боръ» Шишкина (№ 105) и наткнулась на заблудившагося «Мальчика» Лемоха (№ 76), котораго отправила въ Воспитательный. «Старички» Костанди (№ 130), захвативъ «Дѣдушку» Корина (№ 127) и автора «Элегіи» (№ 27), оказавшагося акцизнымъ чиновникомъ, засѣли играть въ винтъ. Крестьяне, бросивъ «Воскресное чтеніе въ сельской школѣ» (№ 114), отправились на «Деревенскую свадьбу» Пимоненко (№ 140).
— Экій холодище! ворчали мужички.—А кабачка по близости нѣтъ...
Вдругъ поднялась суматоха. Оказалось, что «Дѣвочка» Ярошенка (№ 110) бросилась въ «рѣчку Безымянку» Киселева (№ 53). Когда ее выта
— Хорошо. Заѣзжайте за мной къ одиннадцати. Покупокъ такъ много, что Перепетуѣ Егоровнѣ не удобно сидѣть на извозчикѣ, и она раскаивается, зачѣмъ бросаетъ на такіе пустяки мужнины деньги. Ну, кофточка—та хоть вещь. Безъ кофточки нельзя. А это? Это что?! Дрянь, которую завтраже нужно выбросить! Это все зачѣмъ? И Перепетуя Егоровна раскаявается, зачѣмъ она создана женщиной. Лучше бы она создана была мужчиной, сидѣла бы и дѣлала вычисленія, а другая, — пустая, жалкая, ничтожная, — пусть-бы бросала ея деньги на Мюровъ и Мерилизовъ.
Перепетуѣ Егоровнѣ такъ становится жаль самое себя,—трудящуюся, дѣлающую вычисленія,— что она чуть не плачетъ и пріѣзжаетъ домой глубоко растроганная, грустная и убитая.
Павелъ Николаевичъ все еще сидитъ въ своемъ кабинетѣ и, словно въ какомъ-то экстазѣ, бормочетъ.
— Расходы по надзору плюсъ расходы по контролю плюсъ расходы по суду плюсъ непредвидѣнные расходы...
Перепетуя Егоровна отъ этихъ вычисленій идетъ въ спальню и передъ обѣдомъ немножко плачетъ. Какъ ей не стыдно? Мужъ вычисляетъ, а она...
Вотъ и обѣдъ за два съ половиною часа перестоялъ, перегорѣлъ и перепарился. По ея милости Павелъ Николаевичъ долженъ ѣсть чортъ знаетъ какую дрянь. И она, чтобъ какъ нибудь загладить свою вину предъ Павломъ Николаевичемъ, заботливо и нѣжно подкладываетъ ему на тарелку какъ можно больше чортъ знаетъ какой дряпи. Какая она жена? Какая она хозяйка? Пe репетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что она родилась на свѣтъ. Была-бы теперь вмѣсто нея другая и ѣлъ бы Павелъ Николаевичъ хорошій, вкусный обѣдъ. Она едва досиживаетъ до конца обѣда и немедленно уходитъ къ себѣ въ будуаръ, чтобъ не слышать вычисленій Павла Николаевича,
которыя звучатъ для нея, какъ смертный приговоръ. Въ будуарѣ Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что своими тратами заставила Павла Николаевича набрать столько работы. Раскаявается въ томъ, что Павелъ Николаевичъ вообще служитъ по вычисленіямъ.
Маленькіе часики бьютъ девять, и Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что она сидитъ и мечтаетъ, когда надо одѣваться.
Къ одиннадцати заѣзжаетъ Иванъ Петровичъ, и Іерепетуя Егоровна ѣдетъ на балъ, не забѣжавъ къ Павлу Николаевичу, чтобъ не мѣшать его вычисленіямъ. Въ передней до нея доносится изъ кабинета:
— Расходы по эксплоатаціи плюсъ расходы по организаціи плюсъ непредвидѣнные расходы...
Перепетуя Егоровна раскаявается, зачѣмъ она ѣдетъ на балъ и на балу получаетъ за это наказаніе. На балу нестерпимая скука, и Иванъ
етровичъ предлагаетъ ей поѣхать къ Омону. Жгучій стыдъ раскаянія охватываетъ Перепетую Егоровну. До чего она дошла? Ей предлагаютъ ѣхать къ Омону!
— Но вѣдь въ закрытую ложу. Никто не увидитъ. Цѣлая масса дамъ ѣздитъ къ Омону взглянуть, что тамъ дѣлается и никто ихъ не видитъ.
это вовсе не считается предосудительнымъ. Ѣздятъ даже съ мужьями.
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что вышла замужъ за человѣка, которому некогда даже повезти ее къ Омону, и она по его милости принуждена ѣхать къ Омону съ чужимъ человѣкомъ.
Перепетуя Егоровна ѣдетъ въ закрытую ложу къ Омону. Но Перепетуя Егоровна не можетъ долго здѣсь высидѣть. И когда самая знаменитая изъ приглашенныхъ француженокъ кончаетъ канканировать, Перепетуя Егоровна раскаявается, зачѣмъ она сюда попала. Перепетуя Егоровна встаетъ и рѣшительно объявляетъ:
— Больше я не могу. Ѣдемъ.
Но куда? Домой? Что она скажетъ мужу? Откуда она? Съ бала? Лгать? Сказать неправду? «Я-отъ Омона?!» Невозможно.
И Перепетуя Егоровна, чтобъ не пріѣхать домой прямо отъ Омона, соглашается ѣхать въ «Стрѣльну», тѣмъ болѣе, что это въ отдѣльный кабинетъ.
Ея сердце переполнено раскаяніемъ. И если она позволяетъ позвать цыганъ, то это только для того, чтобъ хоть чѣмъ-нибудь заглушить неумолчный голосъ совѣсти. Ей стыдно, что она прибѣгаетъ къ такимъ средствамъ, и она выпиваетъ первый стаканъ вина отъ раскаянія, второй, — потому что раскаявается, зачѣмъ выпила первый, и третій,—потому что раскаявается, зачѣмъ выпила первые два. Тутъ ея раскаяніе доходитъ до апогея. Она не можетъ оставаться здѣсь, въ этой атмосферѣ, но не можетъ и показаться на глаза мужу. Она боится, что ее охватитъ раскаяніе и она сознается во всемъ. Она должна куда-нибудь исчезнуть на два часа!
— Ко мнѣ... шепчетъ Иванъ Петровичъ.
Но Перепетуя Егоровна съ негодованіемъ отвергаетъ эту мысль. Она раскаявается даже въ томъ, что было до сихъ поръ между ними. Она дольше не въ силахъ выносить мукъ раскаянія и предлагаетъ :
— Поѣдемъ,—утопимся въ проруби!
Разумѣется, Иванъ Петровичъ не можетъ оставить ее въ такомъ положеніи безъ медицинской помощи, и везетъ къ себѣ, чтобъ дать понюхать нашатырнаго спирта.
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что высказала эту мысль о самоубійствѣ.
Вся жизнь этой бѣдной женщины—одно сплошное раскаяніе!..
в. Д-чъ.