Пятьдесятъ въ годъ.
Подписка: годъ —7 р., 12 - года — 4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза - по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: Ледяной домъ . Полугодовые не имѣютъ права на премію,
у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 3 раза—уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Адресъ „Будильника :
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи— понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ я условія автора. Статьи безъ обозначенія условіи считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса—30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюня—80 коп.
1895 г., —23 апрѣля, №. 15.
ГОДЪ XXXI.
Адресъ редакціи: Москва, Тверская, д. Спиридонова.
ГОДЪ XXXI.
Объявленія для журнала „Будильникъ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, Л. и 9. Метцль. и К°, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочный полулистъ. *
Среди суеты хлопотливой
Стремится толпа за наживой,
И свѣтитъ на путь безтолковый
Ей солнце прогресса—цѣлковый!..
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
Японцы подрались съ китайцами. Это ихъ дѣло. Мало-ли какія бываютъ у людей удовольствія; нравится-же нѣкоторымъ ущемить кошкѣ хвостъ?..
Но японцы еще хотятъ основательно общипать Китай.
Это другое дѣло...
Японцы совершенно «упились» побѣдами. Нѣмцы 71-го года въ сравненіи съ ними настоящими «благодѣтелями» выходятъ...
Японцы требуютъ себѣ всѣ несдавшіяся крѣпости, незахваченные корабли и не расхищенные арсеналы.
Такую контрибуцію загнули, что китайцамъ для уплаты придется заложить драконовъ, снять юбки и продать въ парикмахерскія свои косы.
Говорятъ, Бисмаркъ, познакомившись съ японско-китайскимъ договоромъ, облизнулся и воскликнулъ:
— Pyramidal! Это японцы отъ меня научились мягкости и великодушію въ отношеніи побѣжденнаго!..
*
Заканчивается театральный сезонъ, со всѣми заѣзжими и заѣзженными знаменитостями. Играли и переиграли всевозможныя и невозможныя пьесы. Какіе-же выводы житейскіе получаются изъ пройденнаго репертуара?
Если антрепренеру везетъ, его театръ обращается въ «Заколдованный замокъ».
Когда артистка пережила свою славу, у нея съ публикой только «Семейные расчеты».
Безъ хорошихъ артистовъ и ансамбля нельзя обратить театръ въ «Доходное мѣсто».
«Іоаннъ Грозный» или «Король Лиръ», не смотря на старость, могутъ поднять сборы, чего не въ состояній сдѣлать, хотя-бы такія-же старыя, шансонетныя пѣвицы.
Гдѣ дѣлаетъ сборы «фарсистая» Мадамъ Санженъ, не всегда имѣютъ успѣхъ «санжены» оперные.
Драматурги могутъ отуманивать публику, но ихъ ждетъ скорая «Расплата».
Когда интересы искусства заслоняютъ карманные интересы, выступаютъ «Паяцы».
Самое разухабистое «Обозрѣніе» сводится къ обозрѣнію буфета и женскаго естества.
И большому оркестру не скрыть отъ публики маленькихъ голосовъ.
*
Двѣ художественныхъ выставки — передвижниковъ и петербуржцевъ — конкуррируютъ между собой.
Пожалуй, скоро прійдется первымъ уступить свое названіе вторымъ.
Потому что петербургскіе художники, какъ ни какъ, двигаются впередъ.
А передвижники только изъ одного города въ другой передвигаются.
Передвижная выставка, такъ сказать, виситъ на одномъ «гвоздѣ» — картинѣ В. И. Сурикова «Покореніе Сибири».
Петербургская поражаетъ количествомъ: тамъ почти вдвое болѣе полотенъ и экспонентовъ.
Кромѣ того, она беретъ разнообразіемъ сюжетовъ, а у передвижниковъ сюжеты неподвижные изъ года въ годъ.
Въ общемъ публика выноситъ впечатлѣніе о перепроизводствѣ художниковъ.
Очень много художниковъ и очень мало хорошихъ картинъ.
А было-бы гораздо лучше наоборотъ.
*
Съѣздъ дѣятелей печати закончился довольно меркантильно.
На всѣхъ съѣздахъ лежитъ особый отпечатокъ. А тутъ прямо странное явленіе получилось: главными дѣятелями оказались печатники, типографщики, издатели. А о пишущихъ совсѣмъ забыли.
Съѣздъ своими обильными докладами доставилъ
МОСКВИЧКА.
_
Перепетуя Егоровна видитъ во снѣ, что
она вмѣстѣ съ Иваномъ Петровичемъ
прямо изъ «Стрѣльны» попала въ Москвурѣку, взвизгиваетъ и просыпается.
Отъ одиннадцати до двѣнадцати она пьетъ чай и раскаивается. Что она дѣлаетъ? Куда она идетъ? Что изъ этого выйдетъ?
Затѣмъ Перепетуя Егоровна умывается. Вчера она не мыла шеи и потому раскаивается: приходится мыть сегодня. Но тутъ Перепетуя Егоровна вспоминаетъ, что сегодня придется ѣхать на балъ и все равно вечеромъ мыться для большого декольте.
Перепетуя Егоровна откладываетъ мытье шеи до вечера,—хоть чувствуетъ за это легкія угрызенія совѣсти,—надѣваетъ капотъ и выходитъ въ гостиную.
Павелъ Николаевичъ съ восьми часовъ ужъ сидитъ за своими вычисленіями и изъ кабинета слышится его обычное бормотаніе:
— Расходы по построенію плюсъ расходы по управленію да плюсъ непредвидѣнные расходы...
Эти вычисленія дѣйствуютъ Перепетуѣ Егоровнѣ на нервы. Перепетуѣ Егоровнѣ кажется, что это ворчитъ не мужъ, а ея совѣсть, вычисляя ея грѣхи. Мужъ съ утра до ночи работаетъ, а она...
Перепетую Егоровну гложетъ раскаяніе. Перепетуя Егоровна готова броситься передъ мужемъ на колѣни и разсказать ему все, пока еще не поздно. Перепетуя Егоровна не въ состояніи выносить этого ужаснаго, вѣчнаго, неумолчнаго бормотанія. Перепетуя Егоровна не въ состояніи оставаться больше дома. Перепетуѣ Егоровнѣ надо бѣжать куда - нибудь отъ своей совѣсти. И она ѣдетъ къ портнихѣ.
— Милочка, это невозможно ярко! совсѣмъ бѣлая кофта на яркожелтой подкладкѣ.
— Madame, но я увѣряю васъ, что сама видѣла двѣ недѣли тому назадъ въ Парижѣ...
— Не спорю, можетъ быть такія кофточки и носятъ какія-нибудь... кокотки...
— Это носятъ въ Парижѣ дамы, слѣдящія за модой, madame. А объ ихъ средствахъ къ жизни я не освѣдомлялась.
— Гмм... Н-ну... пожалуй...
Перепетуя Егоровна раскаивается въ томъ, что она собирается одѣться, какъ «кокотка», но ужъ поздно. Согласіе дано, и остается только узнать о цѣнѣ.
— Это будетъ стоить?
— О, не безпокойтесь, madame! Эта бездѣлушка стоитъ совсѣмъ недорого. Она обойдется вамъ сто восемьдесятъ пять—двѣсти рублей. Не дороже.
Перепетуѣ Егоровнѣ вспоминается съ утра до ночи бормочущій свои вычисленія Павелъ Николаевичъ; ее гложетъ совѣсть за то, что она такъ швыряетъ его деньги.
Перепетуя Егоровна чуть не давится слезами, когда говоритъ:
— Хорошо. Дѣлайте.
И ѣдетъ къ Мюру и Мерилизу, потому что тамъ настоящіе англійскіе духи на полторы копѣйки дешевле. Необходимо соблюдать экономію.
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что опа ѣдетъ къ Мюру и Мерилизу.
Тамъ ее ждетъ Иванъ Петровичъ.
И Перепетуя Егоровна съ раскаяніемъ ѣдетъ въ этотъ магазинъ, потому что надо-же, наконецъ, пожалѣть мужа и начать соблюдать экономію. Иначе она-бъ ни за что не поѣхала
Перепетуя Егоровна жестоко наказана небомъ. Она не успѣваетъ войти въ магазинъ, какъ къ ней подходитъ Иванъ Петровичъ съ довольнымъ
и сіяющимъ лицомъ. Это сіяющее лицо — живой укоръ для совѣсти Перепетуи Егоровны:
— А тотъ другой... сидитъ и вычисляетъ! Что мы дѣлаемъ?! Куда мы идемъ?!
Перепетуя Егоровна не замѣчаетъ, какъ летитъ время, говоря, говоря, говоря на эту тему и выбирая кружева, ленты, искусственные цвѣты, перчатки, шпильки, шляпки, носовые платки, духи, почтовую бумагу, мыло, щетки, полотно, рамки и фотографіи какихъ-то актеровъ. Развѣ не все равно Перепетуѣ Егоровнѣ, что она покупаетъ? Развѣ эти пустяки могутъ интересовать въ эти минуты Перепетую Егоровну? Она покупаетъ просто потому, что нельзя-же ходить по магазинамъ, ничего не покупая. Она говоритъ, покупаетъ, покупаетъ и говоритъ, стараясь вызвать въ Иванѣ Петровичъ то же угрызеніе совѣсти. Но напрасно. Иванъ Петровичъ изнемогаетъ подъ бременемъ покупокъ и нравоученій и все-таки продолжаетъ спрашивать:
— Когда-же?!. Когда?!.
— Никогда!!—твердо говоритъ Перепетуя Егоровна, и ее охватываетъ стыдъ и раскаяніе: половина седьмого, тотъ бѣдный вотъ ужъ два съ половиною часа сидитъ и вычисляетъ, голодный, дожидаясь обѣда. Но теперь все кончено. Онъ больше никогда не будетъ сидѣть голодный, потому что Перепетуя Егоровна не въ силахъ больше выносить угрызеній совѣсти.
— Ни-ког-да!!! — твердо и категорически повторяетъ она Ивану Петровичу.
— А съ кѣмъ-же вы поѣдете на сегодняшній балъ?
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что она задумала ѣхать на этотъ балъ. Но на балъ не ѣхать—нельзя: къ балу сшито новое платья. Перепетуя Егоровна смотритъ на эту поѣздку на балъ, какъ на наказаніе, и говоритъ;
Подписка: годъ —7 р., 12 - года — 4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза - по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію: Ледяной домъ . Полугодовые не имѣютъ права на премію,
у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 3 раза—уступка по соглашенію.
БУДИЛЬНИКЪ
Адресъ „Будильника :
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи— понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ я условія автора. Статьи безъ обозначенія условіи считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса—30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюня—80 коп.
1895 г., —23 апрѣля, №. 15.
ГОДЪ XXXI.
Адресъ редакціи: Москва, Тверская, д. Спиридонова.
ГОДЪ XXXI.
Объявленія для журнала „Будильникъ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, Л. и 9. Метцль. и К°, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочный полулистъ. *
Среди суеты хлопотливой
Стремится толпа за наживой,
И свѣтитъ на путь безтолковый
Ей солнце прогресса—цѣлковый!..
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
Японцы подрались съ китайцами. Это ихъ дѣло. Мало-ли какія бываютъ у людей удовольствія; нравится-же нѣкоторымъ ущемить кошкѣ хвостъ?..
Но японцы еще хотятъ основательно общипать Китай.
Это другое дѣло...
Японцы совершенно «упились» побѣдами. Нѣмцы 71-го года въ сравненіи съ ними настоящими «благодѣтелями» выходятъ...
Японцы требуютъ себѣ всѣ несдавшіяся крѣпости, незахваченные корабли и не расхищенные арсеналы.
Такую контрибуцію загнули, что китайцамъ для уплаты придется заложить драконовъ, снять юбки и продать въ парикмахерскія свои косы.
Говорятъ, Бисмаркъ, познакомившись съ японско-китайскимъ договоромъ, облизнулся и воскликнулъ:
— Pyramidal! Это японцы отъ меня научились мягкости и великодушію въ отношеніи побѣжденнаго!..
*
Заканчивается театральный сезонъ, со всѣми заѣзжими и заѣзженными знаменитостями. Играли и переиграли всевозможныя и невозможныя пьесы. Какіе-же выводы житейскіе получаются изъ пройденнаго репертуара?
Если антрепренеру везетъ, его театръ обращается въ «Заколдованный замокъ».
Когда артистка пережила свою славу, у нея съ публикой только «Семейные расчеты».
Безъ хорошихъ артистовъ и ансамбля нельзя обратить театръ въ «Доходное мѣсто».
«Іоаннъ Грозный» или «Король Лиръ», не смотря на старость, могутъ поднять сборы, чего не въ состояній сдѣлать, хотя-бы такія-же старыя, шансонетныя пѣвицы.
Гдѣ дѣлаетъ сборы «фарсистая» Мадамъ Санженъ, не всегда имѣютъ успѣхъ «санжены» оперные.
Драматурги могутъ отуманивать публику, но ихъ ждетъ скорая «Расплата».
Когда интересы искусства заслоняютъ карманные интересы, выступаютъ «Паяцы».
Самое разухабистое «Обозрѣніе» сводится къ обозрѣнію буфета и женскаго естества.
И большому оркестру не скрыть отъ публики маленькихъ голосовъ.
*
Двѣ художественныхъ выставки — передвижниковъ и петербуржцевъ — конкуррируютъ между собой.
Пожалуй, скоро прійдется первымъ уступить свое названіе вторымъ.
Потому что петербургскіе художники, какъ ни какъ, двигаются впередъ.
А передвижники только изъ одного города въ другой передвигаются.
Передвижная выставка, такъ сказать, виситъ на одномъ «гвоздѣ» — картинѣ В. И. Сурикова «Покореніе Сибири».
Петербургская поражаетъ количествомъ: тамъ почти вдвое болѣе полотенъ и экспонентовъ.
Кромѣ того, она беретъ разнообразіемъ сюжетовъ, а у передвижниковъ сюжеты неподвижные изъ года въ годъ.
Въ общемъ публика выноситъ впечатлѣніе о перепроизводствѣ художниковъ.
Очень много художниковъ и очень мало хорошихъ картинъ.
А было-бы гораздо лучше наоборотъ.
*
Съѣздъ дѣятелей печати закончился довольно меркантильно.
На всѣхъ съѣздахъ лежитъ особый отпечатокъ. А тутъ прямо странное явленіе получилось: главными дѣятелями оказались печатники, типографщики, издатели. А о пишущихъ совсѣмъ забыли.
Съѣздъ своими обильными докладами доставилъ
МОСКВИЧКА.
_
Перепетуя Егоровна видитъ во снѣ, что
она вмѣстѣ съ Иваномъ Петровичемъ
прямо изъ «Стрѣльны» попала въ Москвурѣку, взвизгиваетъ и просыпается.
Отъ одиннадцати до двѣнадцати она пьетъ чай и раскаивается. Что она дѣлаетъ? Куда она идетъ? Что изъ этого выйдетъ?
Затѣмъ Перепетуя Егоровна умывается. Вчера она не мыла шеи и потому раскаивается: приходится мыть сегодня. Но тутъ Перепетуя Егоровна вспоминаетъ, что сегодня придется ѣхать на балъ и все равно вечеромъ мыться для большого декольте.
Перепетуя Егоровна откладываетъ мытье шеи до вечера,—хоть чувствуетъ за это легкія угрызенія совѣсти,—надѣваетъ капотъ и выходитъ въ гостиную.
Павелъ Николаевичъ съ восьми часовъ ужъ сидитъ за своими вычисленіями и изъ кабинета слышится его обычное бормотаніе:
— Расходы по построенію плюсъ расходы по управленію да плюсъ непредвидѣнные расходы...
Эти вычисленія дѣйствуютъ Перепетуѣ Егоровнѣ на нервы. Перепетуѣ Егоровнѣ кажется, что это ворчитъ не мужъ, а ея совѣсть, вычисляя ея грѣхи. Мужъ съ утра до ночи работаетъ, а она...
Перепетую Егоровну гложетъ раскаяніе. Перепетуя Егоровна готова броситься передъ мужемъ на колѣни и разсказать ему все, пока еще не поздно. Перепетуя Егоровна не въ состояніи выносить этого ужаснаго, вѣчнаго, неумолчнаго бормотанія. Перепетуя Егоровна не въ состояніи оставаться больше дома. Перепетуѣ Егоровнѣ надо бѣжать куда - нибудь отъ своей совѣсти. И она ѣдетъ къ портнихѣ.
— Милочка, это невозможно ярко! совсѣмъ бѣлая кофта на яркожелтой подкладкѣ.
— Madame, но я увѣряю васъ, что сама видѣла двѣ недѣли тому назадъ въ Парижѣ...
— Не спорю, можетъ быть такія кофточки и носятъ какія-нибудь... кокотки...
— Это носятъ въ Парижѣ дамы, слѣдящія за модой, madame. А объ ихъ средствахъ къ жизни я не освѣдомлялась.
— Гмм... Н-ну... пожалуй...
Перепетуя Егоровна раскаивается въ томъ, что она собирается одѣться, какъ «кокотка», но ужъ поздно. Согласіе дано, и остается только узнать о цѣнѣ.
— Это будетъ стоить?
— О, не безпокойтесь, madame! Эта бездѣлушка стоитъ совсѣмъ недорого. Она обойдется вамъ сто восемьдесятъ пять—двѣсти рублей. Не дороже.
Перепетуѣ Егоровнѣ вспоминается съ утра до ночи бормочущій свои вычисленія Павелъ Николаевичъ; ее гложетъ совѣсть за то, что она такъ швыряетъ его деньги.
Перепетуя Егоровна чуть не давится слезами, когда говоритъ:
— Хорошо. Дѣлайте.
И ѣдетъ къ Мюру и Мерилизу, потому что тамъ настоящіе англійскіе духи на полторы копѣйки дешевле. Необходимо соблюдать экономію.
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что опа ѣдетъ къ Мюру и Мерилизу.
Тамъ ее ждетъ Иванъ Петровичъ.
И Перепетуя Егоровна съ раскаяніемъ ѣдетъ въ этотъ магазинъ, потому что надо-же, наконецъ, пожалѣть мужа и начать соблюдать экономію. Иначе она-бъ ни за что не поѣхала
Перепетуя Егоровна жестоко наказана небомъ. Она не успѣваетъ войти въ магазинъ, какъ къ ней подходитъ Иванъ Петровичъ съ довольнымъ
и сіяющимъ лицомъ. Это сіяющее лицо — живой укоръ для совѣсти Перепетуи Егоровны:
— А тотъ другой... сидитъ и вычисляетъ! Что мы дѣлаемъ?! Куда мы идемъ?!
Перепетуя Егоровна не замѣчаетъ, какъ летитъ время, говоря, говоря, говоря на эту тему и выбирая кружева, ленты, искусственные цвѣты, перчатки, шпильки, шляпки, носовые платки, духи, почтовую бумагу, мыло, щетки, полотно, рамки и фотографіи какихъ-то актеровъ. Развѣ не все равно Перепетуѣ Егоровнѣ, что она покупаетъ? Развѣ эти пустяки могутъ интересовать въ эти минуты Перепетую Егоровну? Она покупаетъ просто потому, что нельзя-же ходить по магазинамъ, ничего не покупая. Она говоритъ, покупаетъ, покупаетъ и говоритъ, стараясь вызвать въ Иванѣ Петровичъ то же угрызеніе совѣсти. Но напрасно. Иванъ Петровичъ изнемогаетъ подъ бременемъ покупокъ и нравоученій и все-таки продолжаетъ спрашивать:
— Когда-же?!. Когда?!.
— Никогда!!—твердо говоритъ Перепетуя Егоровна, и ее охватываетъ стыдъ и раскаяніе: половина седьмого, тотъ бѣдный вотъ ужъ два съ половиною часа сидитъ и вычисляетъ, голодный, дожидаясь обѣда. Но теперь все кончено. Онъ больше никогда не будетъ сидѣть голодный, потому что Перепетуя Егоровна не въ силахъ больше выносить угрызеній совѣсти.
— Ни-ког-да!!! — твердо и категорически повторяетъ она Ивану Петровичу.
— А съ кѣмъ-же вы поѣдете на сегодняшній балъ?
Перепетуя Егоровна раскаявается въ томъ, что она задумала ѣхать на этотъ балъ. Но на балъ не ѣхать—нельзя: къ балу сшито новое платья. Перепетуя Егоровна смотритъ на эту поѣздку на балъ, какъ на наказаніе, и говоритъ;