Пятьдесятъ нумеровъ въ годъ.
Подписка: годъ—7 р., 1/2 года—4 р., съ доставкой 8 р., и 4 р. 50 к.; съ пересылкой 3 р. и 5 р. За границу, въ предѣл хъ Почтоваго союза— 12 р. въ годъ. Внѣ союза по особому тарифу. Годовые подписчики могутъ получать за доплату 1 р. премію: „Воевода , пьеса А. Н. Островскаго, съ 8 фототипіями. Полугодовые не имѣютъ права на эту премію
№№ у разнощпковь—по 20 к.
Объявленіи —25 к. строка: болѣе одного раза—уступка по соглашенію
Адресъ „Будильника : Москва, Тверская, домъ Гинцбурга.
Пріемные дни редакціи—понедѣльникъ и четвергъ съ 3 до 5 ч. На статьяхъ непремѣнно требуются подпись и адресъ автора. Статьи безъ обозначенія условій гонорара считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятыя для печати статьи могутъ быть измѣняемы и сокращаемы, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса—30 к.; городскаго на иногородній — до 1 іюня 1 р. 30 к., послѣ 1 іюня — 80 к.
1890 г., - 24 іюня, № 24.
ГОДЪ XXVI.
ГОДЪ XXVI.
Объявленія для журнала „Будильникъ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, бывшей Л. Метцля, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочный полу
листъ.
ОТЪ КОНТОРЫ «БУДИЛЬНИКА» Гг. подписавшихся въ разсрочку покорнѣйше просятъ дослать слѣдуемые съ нихъ взносы, НЕ ПОЗЖЕ 1-го ІЮЛЯ СЕГО ГОДА. Въ противномъ случаѣ они потеряютъ право на полученіе преміи „Воевода“. Кромѣ того можетъ произойти задержка въ высылкѣ № 26, перваго во второй по
ловинѣ года.
ОТКРЫТА
ПОЛУГОДАВАЯ ПОДПИСКА
НА
„БУДИЛЬНИКЪ
съ 1-го іюля 1890 по 1 января 1891 г.
ВЪ МОСКВѢ, съ доставкой 4 р. 50 к. Въ другіе города, съ пересылк. 5 р.
ПОДМОСКОВНЫЙ ДАЧНИКЪ.
Этюдъ.
Подмосковный дачникъ — настоящій мученикъ. Это изъ дачниковъ дачникъ и изъ мучениковъ мученикъ.
Исторія его мученій начинается съ ранней весны, когда воздухъ въ Москвѣ насыщенъ міазмами, а ссудныя кассы наполнены жаждущими заложить послѣднее, чтобы имѣть возможность попасть на лоно природы. И вотъ, дача нанята. Супруга дачника, дочери и сынъ балбесъ, непремѣнно «любитель» и велосипедистъ, ликуютъ.
Семья переѣхала. Склеена разбитая дорогою мебелишка, развѣшаны гардинки изъ парусины съ кумачемъ, и выползаетъ дачникъ всѣмъ нутромъ своимъ на показъ, на террасу, въ пику сосѣду. На террасѣ пьютъ чай, обѣдаютъ, показываютъ туалеты,—вообще наслаждаются природой.
— У Оборкиныхъ вчера за обѣдомъ спаржа была, а я сегодня сдѣлала спаржу и еще мороженое! объявляетъ супруга притащившемуся изъ Москвы и осатанѣвшему отъ усталости, голода и злобы супругу.
— Спаржа!.. Я бы щей хорошихъ изъ капусты поѣлъ, кашки, баранинки, мечтаетъ супругъ.
— Фи!.. На террасѣ обѣдаемъ, Оборкины видятъ, всѣ видятъ и вдругъ щи!..
— Питательнѣе они да и дешевле... Намъ, матушка, спаржи-то да мороженыя не по карману...
— Что же дѣлать, mon cher? Надо же поддержать престижъ...
— Выучила ты это скверное слово «престижъ» и знать ничего не хочешь! Я изъ-за этого престижа твоего анафемскаго, кажется,
удавлюсь... Каждый день рубль дорога стоитъ, каждый день издыхаешь въ вагонѣ два часа да по конкѣ три, задолжалъ всѣмъ, а все изъ-за престижа твоего, чтобъ ему ни дна, ни покрышки!.. Давай ужь обѣдать-то!
Садятся кушать спаржу и мороженое, на зло Оборкинымъ, а Оборкины заложили вчера бѣлье или обдѣлали разносчика и ѣдятъ сегодня цыплятъ, свѣжій картофель, клубнику, и тоже «на зло», или потому, что сосѣдъ справа, толстосумный купецъ Распрошельминъ, ѣлъ цыплятъ и клубнику.
— Антонъ Васильевичъ, ты послѣ обѣда что будешь дѣлать? спрашиваетъ супруга, граціозно докушивая мороженое, съ изящнаго блюдца.
— Спать, матушка, спать! Усталъ я, какъ сто сорокъ собакъ!
— Сдѣлай, mon cher, сегодня исключеніе, не ложись! Сегодня «на кругу» вечеръ и Лидочка съ Капочкой должны быть, а не ловко же имъ безъ своего кавалера...
— Пусть съ братцемъ идутъ, онъ все равно баклуши бьетъ...
— Васенька сегодня ѣдетъ на велосипедѣ, а вечеромъ у него репетиція,— онъ въ воскресенье Василья въ «Каширской старинѣ» играетъ...
— Я не пойду, я спать хочу...
Но въ концѣ концовъ подмосковный дачникъ все же «на кругѣ». Дачный кругъ, это — одна изъ казней египетскихъ для подмосковнаго дачника. Во-первыхъ, для устройства этого круга какіе-то «распорядители» собираютъ со всѣхъ дачниковъ дань по подпискѣ, во-вторыхъ, тамъ есть сцена и на сценѣ этой играютъ любители и не только играютъ, а даже поютъ отрывки изъ оперъ, что ужъ совсѣмъ невыносимо, а въ третьихъ, тамъ множество велосипедистовъ изъ
неокончившихъ курса гимназій и эти велосипедисты, въ свободное отъ велосипедовъ время, знакомятся съ женами и дочерями дачниковъ, а потомъ ходятъ къ дачникамъ обѣдать и пить чай, отличаясь ужасающими аппетитами и замѣчательнымъ тупоуміемъ. Извѣстно, что велосипедъ и танцы развиваютъ ноги на счетъ головы.
Дачникъ ходитъ на «кругъ», проклиная день и часъ рожденія, а дочки его и жена пляшутъ съ велосипедистами.
Послѣ «вечера» купецъ Распрошельминъ зоветъ къ себѣ пить чай и ужинать самыхъ жирныхъ велосипедистовъ изъ купеческихъ дѣтей, а Оборкины, Прошкины и Ярыжкины разбираютъ тощихъ и голодныхъ велосипедистовъ.
«Кругъ», велосипедисты и спаржа съ мороженнымъ терзаютъ дачника въ сильной степени, но это еще полгоря, главное горе—костюмчики.
Ахъ, какіе костюмчики шьютъ себѣ подмосковныя дачницы!.. Жена Распрошельмина дѣлаетъ туалетъ изъ батиста съ кружевами; Оборкины, Ерошкины и Ярыжкины должны сдѣлать такіе же...
_ Что мнѣ, шкуру, что ли, содрать съ себя для вашихъ костюмчиковъ? стонетъ атакуемый
супругъ.
Но его тощая, истрепанная шкура не годится. Нужны деньги, и онъ ихъ достаетъ, увязая въ долгахъ, но за то съ гордостью можетъ любоваться на своихъ дочерей и жену, когда онѣ ходятъ но желѣзно-дорожной платформѣ, не уступая самой Распрошельминой и восклицаютъ:
— Ахъ, какъ здѣсь хорошо!.. Какая природа! Супругъ сидитъ поодаль, ерошитъ волосы па головѣ и мысленно подводитъ итоги своимъ неоплатнымъ долгамъ...
Франкъ.
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
Юбилей исправительнаго пріюта для малолѣтнихъ дѣтей.
Зачѣмъ только «для малолѣтнихъ»? Еслибы мы захотѣли устроить исправительный пріютъ, мы бы расширили программу и открыли исправительный пріютъ для дѣтей нашего времени.
Вы его всюду встрѣчали, этого молодаго человѣка, блѣднаго, анемичнаго, съ тусклыми глазами, порѣдѣвшими на макушкѣ волосами, развинченнаго, одѣтаго чортъ знаетъ какъ, — словно надъ нимъ зло посмѣялся портной, — вѣчно скучающаго, вѣчно томящагося, усталаго, не знающаго, куда себя дѣть.
Съ перваго взгляда кажется, что отъ него «пахнетъ Печоринымъ». Но это только сначала! Принюхавшись, вы услышите, что пахнетъ просто шалопаемъ. Bouquet de schalopaï.
Онъ всюду торчитъ—и всюду томится. «Ахъ, какая скука!» — повторяетъ онъ ежеминутно «про себя вслухъ», на всѣхъ извѣстныхъ ему языкахъ.
— Ахъ, какая скука!
Въ одинъ прескверный вечеръ ему наскучитъ скучать. Онъ захочетъ или умереть, или... жить.
Онъ застрѣлится или увлечется. Или глупо застрѣлится, или глупо увлечется.
Шансонетная пѣвица, дѣлающая «на караулъ», загородная «арфистка», разухабисто рас
Подписка: годъ—7 р., 1/2 года—4 р., съ доставкой 8 р., и 4 р. 50 к.; съ пересылкой 3 р. и 5 р. За границу, въ предѣл хъ Почтоваго союза— 12 р. въ годъ. Внѣ союза по особому тарифу. Годовые подписчики могутъ получать за доплату 1 р. премію: „Воевода , пьеса А. Н. Островскаго, съ 8 фототипіями. Полугодовые не имѣютъ права на эту премію
№№ у разнощпковь—по 20 к.
Объявленіи —25 к. строка: болѣе одного раза—уступка по соглашенію
Адресъ „Будильника : Москва, Тверская, домъ Гинцбурга.
Пріемные дни редакціи—понедѣльникъ и четвергъ съ 3 до 5 ч. На статьяхъ непремѣнно требуются подпись и адресъ автора. Статьи безъ обозначенія условій гонорара считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятыя для печати статьи могутъ быть измѣняемы и сокращаемы, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса—30 к.; городскаго на иногородній — до 1 іюня 1 р. 30 к., послѣ 1 іюня — 80 к.
1890 г., - 24 іюня, № 24.
ГОДЪ XXVI.
ГОДЪ XXVI.
Объявленія для журнала „Будильникъ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, бывшей Л. Метцля, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочный полу
листъ.
ОТЪ КОНТОРЫ «БУДИЛЬНИКА» Гг. подписавшихся въ разсрочку покорнѣйше просятъ дослать слѣдуемые съ нихъ взносы, НЕ ПОЗЖЕ 1-го ІЮЛЯ СЕГО ГОДА. Въ противномъ случаѣ они потеряютъ право на полученіе преміи „Воевода“. Кромѣ того можетъ произойти задержка въ высылкѣ № 26, перваго во второй по
ловинѣ года.
ОТКРЫТА
ПОЛУГОДАВАЯ ПОДПИСКА
НА
„БУДИЛЬНИКЪ
съ 1-го іюля 1890 по 1 января 1891 г.
ВЪ МОСКВѢ, съ доставкой 4 р. 50 к. Въ другіе города, съ пересылк. 5 р.
ПОДМОСКОВНЫЙ ДАЧНИКЪ.
Этюдъ.
Подмосковный дачникъ — настоящій мученикъ. Это изъ дачниковъ дачникъ и изъ мучениковъ мученикъ.
Исторія его мученій начинается съ ранней весны, когда воздухъ въ Москвѣ насыщенъ міазмами, а ссудныя кассы наполнены жаждущими заложить послѣднее, чтобы имѣть возможность попасть на лоно природы. И вотъ, дача нанята. Супруга дачника, дочери и сынъ балбесъ, непремѣнно «любитель» и велосипедистъ, ликуютъ.
Семья переѣхала. Склеена разбитая дорогою мебелишка, развѣшаны гардинки изъ парусины съ кумачемъ, и выползаетъ дачникъ всѣмъ нутромъ своимъ на показъ, на террасу, въ пику сосѣду. На террасѣ пьютъ чай, обѣдаютъ, показываютъ туалеты,—вообще наслаждаются природой.
— У Оборкиныхъ вчера за обѣдомъ спаржа была, а я сегодня сдѣлала спаржу и еще мороженое! объявляетъ супруга притащившемуся изъ Москвы и осатанѣвшему отъ усталости, голода и злобы супругу.
— Спаржа!.. Я бы щей хорошихъ изъ капусты поѣлъ, кашки, баранинки, мечтаетъ супругъ.
— Фи!.. На террасѣ обѣдаемъ, Оборкины видятъ, всѣ видятъ и вдругъ щи!..
— Питательнѣе они да и дешевле... Намъ, матушка, спаржи-то да мороженыя не по карману...
— Что же дѣлать, mon cher? Надо же поддержать престижъ...
— Выучила ты это скверное слово «престижъ» и знать ничего не хочешь! Я изъ-за этого престижа твоего анафемскаго, кажется,
удавлюсь... Каждый день рубль дорога стоитъ, каждый день издыхаешь въ вагонѣ два часа да по конкѣ три, задолжалъ всѣмъ, а все изъ-за престижа твоего, чтобъ ему ни дна, ни покрышки!.. Давай ужь обѣдать-то!
Садятся кушать спаржу и мороженое, на зло Оборкинымъ, а Оборкины заложили вчера бѣлье или обдѣлали разносчика и ѣдятъ сегодня цыплятъ, свѣжій картофель, клубнику, и тоже «на зло», или потому, что сосѣдъ справа, толстосумный купецъ Распрошельминъ, ѣлъ цыплятъ и клубнику.
— Антонъ Васильевичъ, ты послѣ обѣда что будешь дѣлать? спрашиваетъ супруга, граціозно докушивая мороженое, съ изящнаго блюдца.
— Спать, матушка, спать! Усталъ я, какъ сто сорокъ собакъ!
— Сдѣлай, mon cher, сегодня исключеніе, не ложись! Сегодня «на кругу» вечеръ и Лидочка съ Капочкой должны быть, а не ловко же имъ безъ своего кавалера...
— Пусть съ братцемъ идутъ, онъ все равно баклуши бьетъ...
— Васенька сегодня ѣдетъ на велосипедѣ, а вечеромъ у него репетиція,— онъ въ воскресенье Василья въ «Каширской старинѣ» играетъ...
— Я не пойду, я спать хочу...
Но въ концѣ концовъ подмосковный дачникъ все же «на кругѣ». Дачный кругъ, это — одна изъ казней египетскихъ для подмосковнаго дачника. Во-первыхъ, для устройства этого круга какіе-то «распорядители» собираютъ со всѣхъ дачниковъ дань по подпискѣ, во-вторыхъ, тамъ есть сцена и на сценѣ этой играютъ любители и не только играютъ, а даже поютъ отрывки изъ оперъ, что ужъ совсѣмъ невыносимо, а въ третьихъ, тамъ множество велосипедистовъ изъ
неокончившихъ курса гимназій и эти велосипедисты, въ свободное отъ велосипедовъ время, знакомятся съ женами и дочерями дачниковъ, а потомъ ходятъ къ дачникамъ обѣдать и пить чай, отличаясь ужасающими аппетитами и замѣчательнымъ тупоуміемъ. Извѣстно, что велосипедъ и танцы развиваютъ ноги на счетъ головы.
Дачникъ ходитъ на «кругъ», проклиная день и часъ рожденія, а дочки его и жена пляшутъ съ велосипедистами.
Послѣ «вечера» купецъ Распрошельминъ зоветъ къ себѣ пить чай и ужинать самыхъ жирныхъ велосипедистовъ изъ купеческихъ дѣтей, а Оборкины, Прошкины и Ярыжкины разбираютъ тощихъ и голодныхъ велосипедистовъ.
«Кругъ», велосипедисты и спаржа съ мороженнымъ терзаютъ дачника въ сильной степени, но это еще полгоря, главное горе—костюмчики.
Ахъ, какіе костюмчики шьютъ себѣ подмосковныя дачницы!.. Жена Распрошельмина дѣлаетъ туалетъ изъ батиста съ кружевами; Оборкины, Ерошкины и Ярыжкины должны сдѣлать такіе же...
_ Что мнѣ, шкуру, что ли, содрать съ себя для вашихъ костюмчиковъ? стонетъ атакуемый
супругъ.
Но его тощая, истрепанная шкура не годится. Нужны деньги, и онъ ихъ достаетъ, увязая въ долгахъ, но за то съ гордостью можетъ любоваться на своихъ дочерей и жену, когда онѣ ходятъ но желѣзно-дорожной платформѣ, не уступая самой Распрошельминой и восклицаютъ:
— Ахъ, какъ здѣсь хорошо!.. Какая природа! Супругъ сидитъ поодаль, ерошитъ волосы па головѣ и мысленно подводитъ итоги своимъ неоплатнымъ долгамъ...
Франкъ.
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
Юбилей исправительнаго пріюта для малолѣтнихъ дѣтей.
Зачѣмъ только «для малолѣтнихъ»? Еслибы мы захотѣли устроить исправительный пріютъ, мы бы расширили программу и открыли исправительный пріютъ для дѣтей нашего времени.
Вы его всюду встрѣчали, этого молодаго человѣка, блѣднаго, анемичнаго, съ тусклыми глазами, порѣдѣвшими на макушкѣ волосами, развинченнаго, одѣтаго чортъ знаетъ какъ, — словно надъ нимъ зло посмѣялся портной, — вѣчно скучающаго, вѣчно томящагося, усталаго, не знающаго, куда себя дѣть.
Съ перваго взгляда кажется, что отъ него «пахнетъ Печоринымъ». Но это только сначала! Принюхавшись, вы услышите, что пахнетъ просто шалопаемъ. Bouquet de schalopaï.
Онъ всюду торчитъ—и всюду томится. «Ахъ, какая скука!» — повторяетъ онъ ежеминутно «про себя вслухъ», на всѣхъ извѣстныхъ ему языкахъ.
— Ахъ, какая скука!
Въ одинъ прескверный вечеръ ему наскучитъ скучать. Онъ захочетъ или умереть, или... жить.
Онъ застрѣлится или увлечется. Или глупо застрѣлится, или глупо увлечется.
Шансонетная пѣвица, дѣлающая «на караулъ», загородная «арфистка», разухабисто рас