вѣрится: у насъ столько благотворительныхъ обществъ и кружковъ, столько пріютовъ, назначеніе которыхъ помогать бѣднякамъ! Пьянство ли, пороки или чисто психическіе мотивы тутъ виною— неизвѣстно. Но вопросъ статистикѣ все-таки заданъ: чѣмъ объяснить этотъ возрастающій коэффиціентъ самопроизвольныхъ умираній? Подождемъ отвѣта, а тѣмъ временемъ присмотримъ получше и за дѣтишками. Если дѣло пойдетъ также дальше, то не далеко то время, когда гимназисты перваго класса будутъ стрѣляться изъ-за единицы, десятилѣтнія дѣвочки вѣшаться отъ того, что платье сидитъ дурно, поползни умирать изъ-за разбитой куклы, а грудные младенцы топиться въ ванночкахъ оттого, что у кормилицы носъ пуговкой или что-нибудь въ родѣ этого...
* * * * *
Въ древности лавры Мильтіада не давали Ѳемистоклу спать. Теперь эта же исторія повторилась и съ курско-харьковско-азовской желѣзной дорогой. Ей не даютъ спать кукуевскія и лопаснинскія катастрофы московско-курской дороги. Обидно ей стало отстать отъ сестрицы и вести жизнь степенную и благополучную, поэтому она въ свою очередь принялась за дебоши и на 332-й верстѣ заставила поцѣловаться балластный поѣздъ съ товарнымъ. На первый разъ результаты получились не ахти какіе: убитъ только одинъ помощникъ машиниста, слегка ушиблены машинистъ и смазчикъ, да разбито пять вагоновъ. До настоящей кукуевки стало быть далеко... Но вѣдь времени впереди еще много... если только завистливую умницу не погладятъ во время по головкѣ...
* * * *
Я
Москвичамъ очень памятно то замѣчательное лѣтнее засѣданіе Думы, когда нашъ лордъ-мэръ публично отказалъ въ своемъ довѣріи русскимъ инженерамъ, которые, по его крайнему разумѣнію, не могутъ оказать пользу Москвѣ въ дѣлѣ разрѣшенія вопроса о водоснабженіи. Между тѣмъ на дняхъ послѣдовало въ Самарѣ открытіе новаго водопровода, построеннаго по проекту и подъ наблюденіемъ
русскихъ инженеровъ. Оказывается, что новый водопроводъ не только удовлетворяетъ всѣмъ требованіямъ раціональнаго водоснабженія, но даже соединяетъ въ себѣ, благодаря примѣненію американской системы, всѣ удобства въ противопожарномъ отношеніи.
Что же скажетъ теперь нашъ руссофобъ-голова, если мы сообщимъ ему изъ достовѣрнѣйшаго источника, что самарскій водопроводъ построенъ по проекту (получившему премію на конкурсѣ) и подъ наблюденіемъ завѣдующаго московскими водопроводами инженера Н. П. Зимина и помощника его но тому же завѣдыванію инженера К. П. Карельскихъ?.. Неправда-ли, это—знаменательно!.. И особенно характеристично для г. Алексѣева, который, въ своемъ поступательномъ движеніи впередъ на поприщѣ благихъ начинаній, такъ искусно умѣетъ выбирать людей для осуществленія своихъ благихъ намѣреній!..
****
Кончаемъ анекдотцемъ изъ жизни.
Надняхъ сидѣлъ себѣ нѣкій писчебумажный купецъ дома, пилъ чай съ вареньемъ и—думу думалъ. «Какъ это люди кафтанъ выворачиваютъ?» задался онъ мыслію... „А вѣдь штука, пода, хорошая. Положимъ, много теплыхъ словъ приходится выслушивать, такъ за то же и денежки въ карманѣ... И теперича время самое лучшее. Изъ рядовъ вонъ насъ выгнали, основывай стало быть на этомъ всю музыку и катай... Эхъ, жаль, что ни разу не банкрутился, а то бы ловко»...
Просидѣлъ торговецъ день въ трактирѣ, а вечеромъ пришелъ домой и къ женѣ: „наша супруга, скука меня беретъ,-—банкрутиться хочу. Какъ ты въ этомъ смыслѣ?—Впервые пожалуй чежело тебѣ будетъ,—Надо же, когда-нибудь. Неужли всю жизнь не банкрутясь торговать? Это будетъ даже довольно глупо... Чай у насъ есть? Человѣкъ на сорокъ фатитъ?—Фатитъ,—Вотъ и отлично. Готовь чашки, завтра позову .
Пришли „на чашку чаю“ кредиторы и въ видѣ печеній къ чаю получили предложеніе о несостоятельности на 200.000 и о невозможности „ублаа
творить кредиторовъ болѣе, чѣмъ однимъ пятіалтыннымъ на рубль... Пошумѣли, погалдѣли кредиторы и... разошлись, а одинъ фабрикантъ, которому до 50.000 слѣдуетъ, говорятъ, и еще дешевле соглашается...
— Вотъ и поди не банкроться, если кредиторы одобряютъ! рѣшилъ писчебумажникъ и сожалѣетъ, что и пятіалтынный назначилъ...
У ФОНАРЯ.
(Посвящается Московской управѣ). Я возвращался изъ гостей.
Темно: нѣтъ свѣта Фонарей,
Ну, мракъ такой, какъ было встарь; Я на Фонарный столбъ наткнулся, Вдоль тротуара растянулся
И... у меня вскочилъ Фонарь.
Юлій Веронъ.
МОСКОВСКІЯ КАРТИНКИ.
НАША ПРИСЛУГА. (Продолженіе.)
ГОРНИЧНЫЯ.
Горничныя главнымъ образомъ раздѣляются на горничныхъ хорошенькихъ и горничныхъ «такъ себѣ»...
Хорошенькія горничныя. Онѣ всегда перетянуты, всегда въ чистомъ платьѣ, рукавчикахъ и бѣломъ фартучкѣ. Милы, граціозны, бойки; стрѣляютъ глазками. .. Изъ горничныхъ частенько превращаются въ
Она выучила и позы, и имена дѣйствующихъ лидъ. Она знаетъ, что Аспазія держитъ правую руку впередъ, съ выпяченнымъ правымъ бедромъ и слегка подогнутымъ лѣвымъ колѣномъ.
Она принимаетъ эту позу и каменѣетъ, а Егоръ Егоровичъ третъ кистью по палитрѣ и командуетъ:
— Голову правѣе... Много... Чуть-чуть назадъ... Вотъ такъ... Такъ и держись.
Проходитъ минутъ десять. Художникъ бѣгаетъ кистью по полотну и хмурится.
— Безъ дрезденскаго холста ничего не подѣлаешь, бормочетъ онъ... Совсѣмъ не такъ краски ложатся... Да стой же прямѣе, набрасывается онъ на Катю. Раккурсъ не выходитъ.
— Я и такъ стою, даже поясница заболѣла... Наступаетъ молчаніе. Егоръ Егоровичъ яростно мажетъ, отходитъ, смотритъ въ кулакъ издали, подходитъ и снова мажетъ.
— А у васъ табакъ есть? спрашиваетъ робко Катя.
Художникъ не отвѣчаетъ.
— У меня въ пальтѣ въ карманѣ три папироски есть, продолжаетъ Катя. Хотите? Я у Кобылкина взяла.
Егоръ Егоровичъ начинаетъ еще остервенительнѣе тыкать кистью въ полотно. Катя знаетъ этотъ пріемъ. Это значитъ, что Егору Егоровичу смертельно хочется курить, но онъ стыдится сознаться въ этомъ. Она молча сходитъ съ мѣста, достаетъ изъ кармана папиросы и кладетъ передъ нимъ.
— Стой на мѣстѣ! кричитъ на нее художникъ... Испортила мнѣ все дѣло... Теперь складки не такъ лежатъ. Дурища...
Катя начинаетъ поправлять складки, а Егоръ Егоровичъ гнѣвно, будто не замѣчая, что дѣлаетъ, беретъ папиросу въ зубы и съ злобой чиркаетъ спичкой.
— Прррогнать бы тебя за этакую вольность надо. Должна стоять, коли стоишь...
Катя смиренно молчитъ и любуется жадностью, съ которою Егоръ Егоровичъ затягивается дымомъ.
— Теперь давай гетеру, командуетъ художникъ.
Натурщица ложится на полъ въ давно заученной позѣ. Ей твердо на полу, но она молчитъ. Егоръ Егоровичъ копается долго въ ящикѣ съ красками и вдругъ бросаетъ кистью объ полъ.
— Тьфу тты, чорртъ, терръ-де сіену нѣтъ.,. Одинъ пустой Флаконъ...
— А дорого онъ стоитъ? спрашиваетъ Катя, лежа на полу.
— Деньги стоитъ, злобствуетъ художникъ. Будетъ попусту валяться колодой. Сходи въ десятый номеръ къ Коровкину и спроси, нѣтъ ди у него терръ-де сіена, да кстати кармина и бланъ-д‘аржана прихвати. Чортъ бы его взялъ... Является вдохновеніе, жажда творчества, а тутъ краски нужной нѣтъ... Работай послѣ этого...
Катя уходитъ и возвращается съ красками. -— Три года къ сосѣду ходила, шипитъ Егоръ Егоровичъ, сердито выхватывая краски. Ложись...
Катя ложится. Художникъ начинаетъ мазать.
— Коровкинъ дома? спрашиваетъ онъ пасмурно.
— Дома.
— Одинъ?
— Нѣтъ, съ Гусятниковымъ. Когда я къ нимъ ходила, они посылали за водкой. — А на закуску что?
— Велѣли чего-нибудь... Огурцы... — Пьяницы чортовы...
Егоръ Егоровичъ минутъ пять мажетъ и
ворчитъ, потомъ кладетъ палитру и кисти.
— Усталъ... Можешь отдохнуть... А я сейчасъ...
Съ видомъ страшно уставшаго человѣка, онъ выходитъ изъ своего номера и удаляется по корридору. Катя подходитъ къ картинѣ и начинаетъ долго и пристально смотрѣть на нее. На пустомъ, покрытомъ пятнами полотнѣ ей видится великое произведеніе, чай, сахаръ, табакъ и заграница. Закусивъ палецъ, она погружается въ мечты. Передъ нею смутно оживаютъ образы.
— Вотъ еслибы Егоръ Егоровичъ кажинный день хоть бы по чуточкѣ работали, давно бы картина вышла...
Проходитъ полчаса, три четверти, потомъ, наконецъ, часъ. Художника все нѣтъ. Катя уныло ложится на его убогую постель и дремлетъ.
— Катюша, Катокъ, милая! раздается за дверью. Въ комнату влетаетъ полупьяный Егоръ Егоровичъ... Ангелъ, золотая... водочки. ..
— У меня, Егоръ Егоровичъ, ей Богу—ни копѣйки... Саши знаете, вчера вамъ сахару купила...
— Вздоръ, пустяки... Достань такъ... Ты на это мастерица. Тебѣ повѣрятъ въ долгъ... Для вдохновенія... понимаешь? Ну, милая, хорошая...
Егоръ Егоровичъ въ полупьяномъ восторгѣ цѣлуетъ Катю въ лобъ. — Достань...
Катя таетъ отъ поцѣлуя, натягиваетъ на плечи рваное пальтишко, выходитъ и киваетъ головою Егору Егоровичу, который, свѣсившись черезъ перила, кричитъ ей вслѣдъ: — Смотри же, хорошей, а дряни не бери!..
А. Единицынъ.
* * * *
* * * * *
Въ древности лавры Мильтіада не давали Ѳемистоклу спать. Теперь эта же исторія повторилась и съ курско-харьковско-азовской желѣзной дорогой. Ей не даютъ спать кукуевскія и лопаснинскія катастрофы московско-курской дороги. Обидно ей стало отстать отъ сестрицы и вести жизнь степенную и благополучную, поэтому она въ свою очередь принялась за дебоши и на 332-й верстѣ заставила поцѣловаться балластный поѣздъ съ товарнымъ. На первый разъ результаты получились не ахти какіе: убитъ только одинъ помощникъ машиниста, слегка ушиблены машинистъ и смазчикъ, да разбито пять вагоновъ. До настоящей кукуевки стало быть далеко... Но вѣдь времени впереди еще много... если только завистливую умницу не погладятъ во время по головкѣ...
* * * *
Я
Москвичамъ очень памятно то замѣчательное лѣтнее засѣданіе Думы, когда нашъ лордъ-мэръ публично отказалъ въ своемъ довѣріи русскимъ инженерамъ, которые, по его крайнему разумѣнію, не могутъ оказать пользу Москвѣ въ дѣлѣ разрѣшенія вопроса о водоснабженіи. Между тѣмъ на дняхъ послѣдовало въ Самарѣ открытіе новаго водопровода, построеннаго по проекту и подъ наблюденіемъ
русскихъ инженеровъ. Оказывается, что новый водопроводъ не только удовлетворяетъ всѣмъ требованіямъ раціональнаго водоснабженія, но даже соединяетъ въ себѣ, благодаря примѣненію американской системы, всѣ удобства въ противопожарномъ отношеніи.
Что же скажетъ теперь нашъ руссофобъ-голова, если мы сообщимъ ему изъ достовѣрнѣйшаго источника, что самарскій водопроводъ построенъ по проекту (получившему премію на конкурсѣ) и подъ наблюденіемъ завѣдующаго московскими водопроводами инженера Н. П. Зимина и помощника его но тому же завѣдыванію инженера К. П. Карельскихъ?.. Неправда-ли, это—знаменательно!.. И особенно характеристично для г. Алексѣева, который, въ своемъ поступательномъ движеніи впередъ на поприщѣ благихъ начинаній, такъ искусно умѣетъ выбирать людей для осуществленія своихъ благихъ намѣреній!..
****
Кончаемъ анекдотцемъ изъ жизни.
Надняхъ сидѣлъ себѣ нѣкій писчебумажный купецъ дома, пилъ чай съ вареньемъ и—думу думалъ. «Какъ это люди кафтанъ выворачиваютъ?» задался онъ мыслію... „А вѣдь штука, пода, хорошая. Положимъ, много теплыхъ словъ приходится выслушивать, такъ за то же и денежки въ карманѣ... И теперича время самое лучшее. Изъ рядовъ вонъ насъ выгнали, основывай стало быть на этомъ всю музыку и катай... Эхъ, жаль, что ни разу не банкрутился, а то бы ловко»...
Просидѣлъ торговецъ день въ трактирѣ, а вечеромъ пришелъ домой и къ женѣ: „наша супруга, скука меня беретъ,-—банкрутиться хочу. Какъ ты въ этомъ смыслѣ?—Впервые пожалуй чежело тебѣ будетъ,—Надо же, когда-нибудь. Неужли всю жизнь не банкрутясь торговать? Это будетъ даже довольно глупо... Чай у насъ есть? Человѣкъ на сорокъ фатитъ?—Фатитъ,—Вотъ и отлично. Готовь чашки, завтра позову .
Пришли „на чашку чаю“ кредиторы и въ видѣ печеній къ чаю получили предложеніе о несостоятельности на 200.000 и о невозможности „ублаа
творить кредиторовъ болѣе, чѣмъ однимъ пятіалтыннымъ на рубль... Пошумѣли, погалдѣли кредиторы и... разошлись, а одинъ фабрикантъ, которому до 50.000 слѣдуетъ, говорятъ, и еще дешевле соглашается...
— Вотъ и поди не банкроться, если кредиторы одобряютъ! рѣшилъ писчебумажникъ и сожалѣетъ, что и пятіалтынный назначилъ...
У ФОНАРЯ.
(Посвящается Московской управѣ). Я возвращался изъ гостей.
Темно: нѣтъ свѣта Фонарей,
Ну, мракъ такой, какъ было встарь; Я на Фонарный столбъ наткнулся, Вдоль тротуара растянулся
И... у меня вскочилъ Фонарь.
Юлій Веронъ.
МОСКОВСКІЯ КАРТИНКИ.
НАША ПРИСЛУГА. (Продолженіе.)
ГОРНИЧНЫЯ.
Горничныя главнымъ образомъ раздѣляются на горничныхъ хорошенькихъ и горничныхъ «такъ себѣ»...
Хорошенькія горничныя. Онѣ всегда перетянуты, всегда въ чистомъ платьѣ, рукавчикахъ и бѣломъ фартучкѣ. Милы, граціозны, бойки; стрѣляютъ глазками. .. Изъ горничныхъ частенько превращаются въ
Она выучила и позы, и имена дѣйствующихъ лидъ. Она знаетъ, что Аспазія держитъ правую руку впередъ, съ выпяченнымъ правымъ бедромъ и слегка подогнутымъ лѣвымъ колѣномъ.
Она принимаетъ эту позу и каменѣетъ, а Егоръ Егоровичъ третъ кистью по палитрѣ и командуетъ:
— Голову правѣе... Много... Чуть-чуть назадъ... Вотъ такъ... Такъ и держись.
Проходитъ минутъ десять. Художникъ бѣгаетъ кистью по полотну и хмурится.
— Безъ дрезденскаго холста ничего не подѣлаешь, бормочетъ онъ... Совсѣмъ не такъ краски ложатся... Да стой же прямѣе, набрасывается онъ на Катю. Раккурсъ не выходитъ.
— Я и такъ стою, даже поясница заболѣла... Наступаетъ молчаніе. Егоръ Егоровичъ яростно мажетъ, отходитъ, смотритъ въ кулакъ издали, подходитъ и снова мажетъ.
— А у васъ табакъ есть? спрашиваетъ робко Катя.
Художникъ не отвѣчаетъ.
— У меня въ пальтѣ въ карманѣ три папироски есть, продолжаетъ Катя. Хотите? Я у Кобылкина взяла.
Егоръ Егоровичъ начинаетъ еще остервенительнѣе тыкать кистью въ полотно. Катя знаетъ этотъ пріемъ. Это значитъ, что Егору Егоровичу смертельно хочется курить, но онъ стыдится сознаться въ этомъ. Она молча сходитъ съ мѣста, достаетъ изъ кармана папиросы и кладетъ передъ нимъ.
— Стой на мѣстѣ! кричитъ на нее художникъ... Испортила мнѣ все дѣло... Теперь складки не такъ лежатъ. Дурища...
Катя начинаетъ поправлять складки, а Егоръ Егоровичъ гнѣвно, будто не замѣчая, что дѣлаетъ, беретъ папиросу въ зубы и съ злобой чиркаетъ спичкой.
— Прррогнать бы тебя за этакую вольность надо. Должна стоять, коли стоишь...
Катя смиренно молчитъ и любуется жадностью, съ которою Егоръ Егоровичъ затягивается дымомъ.
— Теперь давай гетеру, командуетъ художникъ.
Натурщица ложится на полъ въ давно заученной позѣ. Ей твердо на полу, но она молчитъ. Егоръ Егоровичъ копается долго въ ящикѣ съ красками и вдругъ бросаетъ кистью объ полъ.
— Тьфу тты, чорртъ, терръ-де сіену нѣтъ.,. Одинъ пустой Флаконъ...
— А дорого онъ стоитъ? спрашиваетъ Катя, лежа на полу.
— Деньги стоитъ, злобствуетъ художникъ. Будетъ попусту валяться колодой. Сходи въ десятый номеръ къ Коровкину и спроси, нѣтъ ди у него терръ-де сіена, да кстати кармина и бланъ-д‘аржана прихвати. Чортъ бы его взялъ... Является вдохновеніе, жажда творчества, а тутъ краски нужной нѣтъ... Работай послѣ этого...
Катя уходитъ и возвращается съ красками. -— Три года къ сосѣду ходила, шипитъ Егоръ Егоровичъ, сердито выхватывая краски. Ложись...
Катя ложится. Художникъ начинаетъ мазать.
— Коровкинъ дома? спрашиваетъ онъ пасмурно.
— Дома.
— Одинъ?
— Нѣтъ, съ Гусятниковымъ. Когда я къ нимъ ходила, они посылали за водкой. — А на закуску что?
— Велѣли чего-нибудь... Огурцы... — Пьяницы чортовы...
Егоръ Егоровичъ минутъ пять мажетъ и
ворчитъ, потомъ кладетъ палитру и кисти.
— Усталъ... Можешь отдохнуть... А я сейчасъ...
Съ видомъ страшно уставшаго человѣка, онъ выходитъ изъ своего номера и удаляется по корридору. Катя подходитъ къ картинѣ и начинаетъ долго и пристально смотрѣть на нее. На пустомъ, покрытомъ пятнами полотнѣ ей видится великое произведеніе, чай, сахаръ, табакъ и заграница. Закусивъ палецъ, она погружается въ мечты. Передъ нею смутно оживаютъ образы.
— Вотъ еслибы Егоръ Егоровичъ кажинный день хоть бы по чуточкѣ работали, давно бы картина вышла...
Проходитъ полчаса, три четверти, потомъ, наконецъ, часъ. Художника все нѣтъ. Катя уныло ложится на его убогую постель и дремлетъ.
— Катюша, Катокъ, милая! раздается за дверью. Въ комнату влетаетъ полупьяный Егоръ Егоровичъ... Ангелъ, золотая... водочки. ..
— У меня, Егоръ Егоровичъ, ей Богу—ни копѣйки... Саши знаете, вчера вамъ сахару купила...
— Вздоръ, пустяки... Достань такъ... Ты на это мастерица. Тебѣ повѣрятъ въ долгъ... Для вдохновенія... понимаешь? Ну, милая, хорошая...
Егоръ Егоровичъ въ полупьяномъ восторгѣ цѣлуетъ Катю въ лобъ. — Достань...
Катя таетъ отъ поцѣлуя, натягиваетъ на плечи рваное пальтишко, выходитъ и киваетъ головою Егору Егоровичу, который, свѣсившись черезъ перила, кричитъ ей вслѣдъ: — Смотри же, хорошей, а дряни не бери!..
А. Единицынъ.
* * * *