* * *
На послѣдней нашей страничкѣ мы даемъ двѣ «международныя» темки.
Питеръ только что сказалъ «аревуаръ» любезному нашему гостю Полю Дерулэду.
Этотъ милѣйшій французъ съ успѣхомъ пишетъ патріотическіе «солдатскіе» стихи и не менѣе успѣшно предсѣдитъ въ парижской «Лигѣ патріотовъ». Денегъ у этого общества достаточно, энергіи—тоже, а цѣли его... Ну, конечно, патріотическія; этимъ все и сказано. Нашъ обыватель съ своей стороны всегда симпатизировалъ французамъ и давно уже отказался отъ политическихъ взглядовъ гоголевскаго Земляники, который увѣрялъ, что «все это французъ гадитъ»... Со временъ Земляники много воды утекло и теперь, вмѣсто француза, «гадитъ» ктото другой, а намъ съ французами дѣлить нечего, кромѣ дружескихъ чувствъ и пріятельскаго бокала вина на прощанье или до свиданья.
Другая наша международная темка относится главнымъ образомъ къ «фатерланду», населенному всякаго рода культуртрегерами. Эти культуртрегеры съ береговъ Шпре, Майна и Дуная не прочь перетащить свою культуру подальше, въ благословенныя славянскія страны Балканъ. Одно изъ средствъ этой культуры—дамское вліяніе и вотъ, культуртрегеры разныхъ фатерландовъ очень усердно мечтаютъ о веселыхъ нѣмецко - венгерскихъ хороводахъ, которые оченно желательно было бы завести въ славянскихъ земляхъ; а затѣмъ съ помощью „легкихъ дамъ, нетрудно будетъ „тяжело усѣсться на почвѣ Болгаріи и такъ далѣе...
Мечты всякія бываютъ, и сбыточныя, и несбыточныя.
* *
*
Съ наступленіемъ осени въ Москвѣ начинаютъ раздаваться крики: «Караулъ!..»
Это кричатъ рецензенты, подхваченные первой волной осенняго театральнаго сезона.
Съ перваго же абцуга на нихъ посыпались «новости», одна другой интереснѣе. У г. Корша на одной недѣлѣ три дебюта,—was willst du inehr?!
Перваго дебютанта, г. Давыдова, афиши могли бы пропечатать аршинными буквами; вѣдь это—питерская знаменитость, фуксомъ попавшая въ Москву, благодаря кое-какимъ неладамъ съ петербургской дирекціей. Дебютантку, г-жу Романовскую, можно почтить буквами въ полъ-аршина; это—больше провинціальная звѣзда, неиспорченная однако пятнышками провинціальныхъ артистическихъ грѣховъ. Для
третьей дебютантки, г-жи Соковниной, полагаемъ, достаточно будетъ обыкновеннаго шрифта.
Но и первыхъ двухъ «новостей» хватитъ публикѣ надолго. Мозольнымъ операторамъ предстоитъ большая работа—снимать мозоли съ аплодирующихъ рукъ. Перчаточники должны отъ души (вѣрнѣе — «отъ кармана») сожалѣть, что теперь масса публики сидитъ въ театрѣ безъ перчатокъ.
БЕСѢДЫ
Ивана Ивановича съ Иваномъ Никифоровичемъ.
-— Что, слышали, Иванъ Никифорычъ, какое несчастіе съ пароходомъ „Вѣра произошло!?
— Слышалъ-съ. Да что, батенька: нынче не только пароходу — никому нельзя вѣры дать!!!
— Видѣли, Ив. Ив., въ Зоологическій тюлени дрессированные пріѣхали... сборы дѣлаютъ?!...
— Да, Иванъ Никиф., видѣлъ... Про антрепренера можно сказать одно, что онъ, живя съ волками, упорно не хочетъ выть по волчьи... съ голоду...
ПРОВОДЫ БОГИНИ ЛҌТА.
Краткая, но выразительная московская Феерія съ дождями, слякотью, Флюсами, насморками, представителями увеселительныхъ садовъ, „яхтъ-клуба , различныхъ „эдемчиковъ — Нескучнаго, Воробьевыхъ горъ, Парка,
Сокольниковъ и т. п.
Дѣйствующихъ лицъ такъ много, что для одного переименованія пришлось-бы занять весь настоящій № „Будильника . Пропускаемъ.
Картина I.
Садъ „Эрмитажъ . На пьедесталѣ стоитъ Богиня Лѣта — дѣва лѣтъ за тридцать, подрумяненная, насурмленная. На правой ея щекѣ — флюсъ. Одѣта въ дорожный осенній костюмъ и грѣетъ руки въ муфточкѣ. Около богини составляютъ грандіознѣйшій „гранъ-ронъ“ гг. Лентовскій, Васильцовскій, Арбенинъ, артистки оперетки, танцовщицы, различныя „курочки съ золотыми яицами , „львы , „пѣтухи , „миджеты , тюлени, клоуны, бѣшеныя собаки, скороходы, „знакомыя лица и — публика. Стонъ и ревъ. Слышатся умоляющій хоръ:
Лентовскій, Васильцовскій, Арбенинъ и проч., и проч., и проч. (Простирая руки къ богинѣ).
Куда же вамъ такъ торопиться, Куда спѣшить!!??
Богиня Лѣта (сиплымъ голосомъ).
Но здѣсь могу я простудиться!
Лент., Васильц., Арб. и проч. (авторитетно и
съ жаромъ).
Не можетъ быть!!!!
— Здѣсь, madame, нельзя простудиться даже младенцу!!! Въ садахъ нашихъ если холодно—за. то въ театрахъ теплынь... А въ случаѣ чего-нибудь... этакого... мы за докторомъ пошлемъ...
Богиня Лѣта.
—■ Ахъ, нѣтъ, пожалуйста! Отъ докторовъ увольте!! Нѣтъ, я ѣду!!!
Лент., Васильц., Арб. и проч.
— Да какъ же вы поѣдете?! Вамъ, вѣдь, на югъ... да? Ну-съ, по Волгѣ путь не лежитъ ли?
демъ ихъ осматривать, черепа ихъ мѣрять, пѣсни записывать,—а вечерами, хе-хе-хе, и по прежнему винтить будемъ, и настоечки у Анны Ивановны дернемъ!..
— Браво!., качать его! орутъ восхищенные любители.
По всему Уралу и Зауралью разлетаются сотни циркуляровъ; въ деревняхъ плачъ и стонъ «живыхъ представителей», которыхъ зовутъ въ Екатеринбургъ на торжество науки. А «хитрые» любители азартно винтятъ, предвкушая европейскую извѣстность...
Полно, выгоритъ-ли?
* *
*
Услыхали добродушные переяславцы про ученыя затѣи Екатеринбурга и обидно имъ стало. Сидятъ, пальцемъ въ носахъ ковыряютъ и грусти предаются:
— Что жъ это такое, братцы! Никакихъ «достопримѣчательностевъ» у насъ нѣтъ! Ни Рыковыхъ нѣту, ни опереточнаго театра, ни ученыхъ любителей,—ничего, кромѣ галушекъ, нѣту... Аб-бидно!..
— Позвольте-съ, говоритъ переяславская земская управа: это вы напрасно-съ! А развѣ вамъ неизвѣстно, что наше земство сдѣлало весьма цѣнный вкладъ въ науку политической экономіи?
— Да неужто? съ удивленіемъ восклицаютъ переяславцы, разѣвая рты и вводя этимъ въ соблазнъ пролетающихъ воронъ. А ну-ка, ну-ка, разскажи, въ чемъ дѣло!
Управа откашливается и самодовольно повѣствуетъ:
— Извѣстно ли вамъ, что по закону уѣздный
земскій сборъ падаетъ только на «доходныя» имущества?
— Ну, ужь, матушка! вздыхаютъ переяславцы. Гдѣ ужь намъ законы знать: вона сколько ихъ па полкахъ понаставлено!.. Твое дѣло ими заниматься!
— Такъ вотъ-съ. У насъ въ уѣздѣ 29,456 жилыхъ помѣщеній, въ томъ числѣ 29,035 крестьянскихъ хатъ, которыя никакого «дохода» не приносятъ, разумѣется. А мы все-таки обложили хаты налогомъ и черезъ это получаемъ лишнихъ тридцать тысячъ чистоганомъ... Ловко?
— Ничего, ловко! и переяславцы съ довольнымъ видомъ засовываютъ пальцы въ ротъ.
— Позвольте-съ, это еще не все! говоритъ управа. Всѣ обывательскіе дома мы раздѣлили на восемь группъ. Который домъ стоитъ отъ рубля до 25 р., тотъ платитъ 40 к. налога, который стоитъ 100 до 300 р., тотъ вноситъ два цѣлковыхъ и т. д. И выходитъ такъ, что дешевая хатка платитъ 3%, а дорогой домъ только одну треть процента... Чувствуете? Это мы, значитъ, пропорціональный-то налогъ на-изнанку вывернули да и дѣйствуемъ!.. Смѣло можемъ сказать, что во всемъ свѣтѣ нѣтъ такой удивительной политической экономіи, какъ у насъ!
— Вотъ оно что! восклицаютъ изумленные переяславцы.
Замѣчательная находчивость управы приводитъ ихъ въ восторгъ и они назначаютъ въ клубѣ экстренное собраніе, для изысканія способовъ отблагодарить хитроумную управу. Одни предлагаютъ ассигновать извѣстную сумму на пожизненное кормленіе управцевъ даровыми галушками; другіе хотятъ заказать жетоны съ надписью: «на политиче
скую экономію наплевавшимъ—отъ благодарныхъ согражданъ». Третьи, наконецъ, ставятъ на видъ, что такъ какъ управцы перевернули «пропорціональный налогъ» кверху ногами, то приличнѣе всего будетъ перевернуть кверху ногами самихъ управцевъ, снять съ нихъ въ оной позитурѣ фотографическую группу и повѣсить ее въ прихожей управы, для назиданія всѣхъ посѣтителей... Потребную для этого сумму, возмѣстить добавочнымъ налогомъ на «доходные» дома стоимостью отъ рубля до бѣленькой бумажки.
Принято единогласно.
***
Съ переяславцами можетъ потягаться развѣ только николаевскій городской дѣятель г. Кузьминъ. Послушать его,—такъ это воистину герой—пострадавшій за правду и неоцѣнённый печатью. За то же и достается отъ него печати!
— Я, говоритъ, оттого только и потерялъ довѣріе обывателей, что не хотѣлъ съ печатью связываться... Гнушаюсь я этой печатью, потому что еще ни одна газета въ мірѣ не похвалила меня: всѣ ругаютъ!.. Печать, это — зло!.. Подайте мнѣ сюда Гуттенберга: я ему физіономію на сторону сверну за его дурацкую выходку!
Замѣтьте,—это говоритъ тотъ г. Кузьминъ, который раньше, когда нужно было, увивался около репортеровъ, вооружалъ ихъ противъ прежней управы, разсказывалъ имъ разныя небылицы про своего врага г. Даценко, и самъ наконецъ писалъ въ газеты...
Вотъ это—герой... наивности!
Семь Симеоновъ.
На послѣдней нашей страничкѣ мы даемъ двѣ «международныя» темки.
Питеръ только что сказалъ «аревуаръ» любезному нашему гостю Полю Дерулэду.
Этотъ милѣйшій французъ съ успѣхомъ пишетъ патріотическіе «солдатскіе» стихи и не менѣе успѣшно предсѣдитъ въ парижской «Лигѣ патріотовъ». Денегъ у этого общества достаточно, энергіи—тоже, а цѣли его... Ну, конечно, патріотическія; этимъ все и сказано. Нашъ обыватель съ своей стороны всегда симпатизировалъ французамъ и давно уже отказался отъ политическихъ взглядовъ гоголевскаго Земляники, который увѣрялъ, что «все это французъ гадитъ»... Со временъ Земляники много воды утекло и теперь, вмѣсто француза, «гадитъ» ктото другой, а намъ съ французами дѣлить нечего, кромѣ дружескихъ чувствъ и пріятельскаго бокала вина на прощанье или до свиданья.
Другая наша международная темка относится главнымъ образомъ къ «фатерланду», населенному всякаго рода культуртрегерами. Эти культуртрегеры съ береговъ Шпре, Майна и Дуная не прочь перетащить свою культуру подальше, въ благословенныя славянскія страны Балканъ. Одно изъ средствъ этой культуры—дамское вліяніе и вотъ, культуртрегеры разныхъ фатерландовъ очень усердно мечтаютъ о веселыхъ нѣмецко - венгерскихъ хороводахъ, которые оченно желательно было бы завести въ славянскихъ земляхъ; а затѣмъ съ помощью „легкихъ дамъ, нетрудно будетъ „тяжело усѣсться на почвѣ Болгаріи и такъ далѣе...
Мечты всякія бываютъ, и сбыточныя, и несбыточныя.
* *
*
Съ наступленіемъ осени въ Москвѣ начинаютъ раздаваться крики: «Караулъ!..»
Это кричатъ рецензенты, подхваченные первой волной осенняго театральнаго сезона.
Съ перваго же абцуга на нихъ посыпались «новости», одна другой интереснѣе. У г. Корша на одной недѣлѣ три дебюта,—was willst du inehr?!
Перваго дебютанта, г. Давыдова, афиши могли бы пропечатать аршинными буквами; вѣдь это—питерская знаменитость, фуксомъ попавшая въ Москву, благодаря кое-какимъ неладамъ съ петербургской дирекціей. Дебютантку, г-жу Романовскую, можно почтить буквами въ полъ-аршина; это—больше провинціальная звѣзда, неиспорченная однако пятнышками провинціальныхъ артистическихъ грѣховъ. Для
третьей дебютантки, г-жи Соковниной, полагаемъ, достаточно будетъ обыкновеннаго шрифта.
Но и первыхъ двухъ «новостей» хватитъ публикѣ надолго. Мозольнымъ операторамъ предстоитъ большая работа—снимать мозоли съ аплодирующихъ рукъ. Перчаточники должны отъ души (вѣрнѣе — «отъ кармана») сожалѣть, что теперь масса публики сидитъ въ театрѣ безъ перчатокъ.
БЕСѢДЫ
Ивана Ивановича съ Иваномъ Никифоровичемъ.
-— Что, слышали, Иванъ Никифорычъ, какое несчастіе съ пароходомъ „Вѣра произошло!?
— Слышалъ-съ. Да что, батенька: нынче не только пароходу — никому нельзя вѣры дать!!!
— Видѣли, Ив. Ив., въ Зоологическій тюлени дрессированные пріѣхали... сборы дѣлаютъ?!...
— Да, Иванъ Никиф., видѣлъ... Про антрепренера можно сказать одно, что онъ, живя съ волками, упорно не хочетъ выть по волчьи... съ голоду...
ПРОВОДЫ БОГИНИ ЛҌТА.
Краткая, но выразительная московская Феерія съ дождями, слякотью, Флюсами, насморками, представителями увеселительныхъ садовъ, „яхтъ-клуба , различныхъ „эдемчиковъ — Нескучнаго, Воробьевыхъ горъ, Парка,
Сокольниковъ и т. п.
Дѣйствующихъ лицъ такъ много, что для одного переименованія пришлось-бы занять весь настоящій № „Будильника . Пропускаемъ.
Картина I.
Садъ „Эрмитажъ . На пьедесталѣ стоитъ Богиня Лѣта — дѣва лѣтъ за тридцать, подрумяненная, насурмленная. На правой ея щекѣ — флюсъ. Одѣта въ дорожный осенній костюмъ и грѣетъ руки въ муфточкѣ. Около богини составляютъ грандіознѣйшій „гранъ-ронъ“ гг. Лентовскій, Васильцовскій, Арбенинъ, артистки оперетки, танцовщицы, различныя „курочки съ золотыми яицами , „львы , „пѣтухи , „миджеты , тюлени, клоуны, бѣшеныя собаки, скороходы, „знакомыя лица и — публика. Стонъ и ревъ. Слышатся умоляющій хоръ:
Лентовскій, Васильцовскій, Арбенинъ и проч., и проч., и проч. (Простирая руки къ богинѣ).
Куда же вамъ такъ торопиться, Куда спѣшить!!??
Богиня Лѣта (сиплымъ голосомъ).
Но здѣсь могу я простудиться!
Лент., Васильц., Арб. и проч. (авторитетно и
съ жаромъ).
Не можетъ быть!!!!
— Здѣсь, madame, нельзя простудиться даже младенцу!!! Въ садахъ нашихъ если холодно—за. то въ театрахъ теплынь... А въ случаѣ чего-нибудь... этакого... мы за докторомъ пошлемъ...
Богиня Лѣта.
—■ Ахъ, нѣтъ, пожалуйста! Отъ докторовъ увольте!! Нѣтъ, я ѣду!!!
Лент., Васильц., Арб. и проч.
— Да какъ же вы поѣдете?! Вамъ, вѣдь, на югъ... да? Ну-съ, по Волгѣ путь не лежитъ ли?
демъ ихъ осматривать, черепа ихъ мѣрять, пѣсни записывать,—а вечерами, хе-хе-хе, и по прежнему винтить будемъ, и настоечки у Анны Ивановны дернемъ!..
— Браво!., качать его! орутъ восхищенные любители.
По всему Уралу и Зауралью разлетаются сотни циркуляровъ; въ деревняхъ плачъ и стонъ «живыхъ представителей», которыхъ зовутъ въ Екатеринбургъ на торжество науки. А «хитрые» любители азартно винтятъ, предвкушая европейскую извѣстность...
Полно, выгоритъ-ли?
* *
*
Услыхали добродушные переяславцы про ученыя затѣи Екатеринбурга и обидно имъ стало. Сидятъ, пальцемъ въ носахъ ковыряютъ и грусти предаются:
— Что жъ это такое, братцы! Никакихъ «достопримѣчательностевъ» у насъ нѣтъ! Ни Рыковыхъ нѣту, ни опереточнаго театра, ни ученыхъ любителей,—ничего, кромѣ галушекъ, нѣту... Аб-бидно!..
— Позвольте-съ, говоритъ переяславская земская управа: это вы напрасно-съ! А развѣ вамъ неизвѣстно, что наше земство сдѣлало весьма цѣнный вкладъ въ науку политической экономіи?
— Да неужто? съ удивленіемъ восклицаютъ переяславцы, разѣвая рты и вводя этимъ въ соблазнъ пролетающихъ воронъ. А ну-ка, ну-ка, разскажи, въ чемъ дѣло!
Управа откашливается и самодовольно повѣствуетъ:
— Извѣстно ли вамъ, что по закону уѣздный
земскій сборъ падаетъ только на «доходныя» имущества?
— Ну, ужь, матушка! вздыхаютъ переяславцы. Гдѣ ужь намъ законы знать: вона сколько ихъ па полкахъ понаставлено!.. Твое дѣло ими заниматься!
— Такъ вотъ-съ. У насъ въ уѣздѣ 29,456 жилыхъ помѣщеній, въ томъ числѣ 29,035 крестьянскихъ хатъ, которыя никакого «дохода» не приносятъ, разумѣется. А мы все-таки обложили хаты налогомъ и черезъ это получаемъ лишнихъ тридцать тысячъ чистоганомъ... Ловко?
— Ничего, ловко! и переяславцы съ довольнымъ видомъ засовываютъ пальцы въ ротъ.
— Позвольте-съ, это еще не все! говоритъ управа. Всѣ обывательскіе дома мы раздѣлили на восемь группъ. Который домъ стоитъ отъ рубля до 25 р., тотъ платитъ 40 к. налога, который стоитъ 100 до 300 р., тотъ вноситъ два цѣлковыхъ и т. д. И выходитъ такъ, что дешевая хатка платитъ 3%, а дорогой домъ только одну треть процента... Чувствуете? Это мы, значитъ, пропорціональный-то налогъ на-изнанку вывернули да и дѣйствуемъ!.. Смѣло можемъ сказать, что во всемъ свѣтѣ нѣтъ такой удивительной политической экономіи, какъ у насъ!
— Вотъ оно что! восклицаютъ изумленные переяславцы.
Замѣчательная находчивость управы приводитъ ихъ въ восторгъ и они назначаютъ въ клубѣ экстренное собраніе, для изысканія способовъ отблагодарить хитроумную управу. Одни предлагаютъ ассигновать извѣстную сумму на пожизненное кормленіе управцевъ даровыми галушками; другіе хотятъ заказать жетоны съ надписью: «на политиче
скую экономію наплевавшимъ—отъ благодарныхъ согражданъ». Третьи, наконецъ, ставятъ на видъ, что такъ какъ управцы перевернули «пропорціональный налогъ» кверху ногами, то приличнѣе всего будетъ перевернуть кверху ногами самихъ управцевъ, снять съ нихъ въ оной позитурѣ фотографическую группу и повѣсить ее въ прихожей управы, для назиданія всѣхъ посѣтителей... Потребную для этого сумму, возмѣстить добавочнымъ налогомъ на «доходные» дома стоимостью отъ рубля до бѣленькой бумажки.
Принято единогласно.
***
Съ переяславцами можетъ потягаться развѣ только николаевскій городской дѣятель г. Кузьминъ. Послушать его,—такъ это воистину герой—пострадавшій за правду и неоцѣнённый печатью. За то же и достается отъ него печати!
— Я, говоритъ, оттого только и потерялъ довѣріе обывателей, что не хотѣлъ съ печатью связываться... Гнушаюсь я этой печатью, потому что еще ни одна газета въ мірѣ не похвалила меня: всѣ ругаютъ!.. Печать, это — зло!.. Подайте мнѣ сюда Гуттенберга: я ему физіономію на сторону сверну за его дурацкую выходку!
Замѣтьте,—это говоритъ тотъ г. Кузьминъ, который раньше, когда нужно было, увивался около репортеровъ, вооружалъ ихъ противъ прежней управы, разсказывалъ имъ разныя небылицы про своего врага г. Даценко, и самъ наконецъ писалъ въ газеты...
Вотъ это—герой... наивности!
Семь Симеоновъ.