КОСТРОМСКІЕ КУРЬЕЗЫ.
Весело живется въ Костромѣ, — и, ахъ, какъ весело!
Вздумается, напримѣръ, г. зодчему Иванову прійти ночью въ квартиру г. Лебедева, — онъ и идетъ. Ему конечно не отворяютъ дверь, тогда онъ принимается лупить въ дверь изъ револьвера!.. Хорошо, что дверь была толста, пули застряли въ ней и г. Ивановъ отдѣлался у мироваго штрафомъ вь 30 р., а вѣдь иначе веселая картинка могла бы превратиться въ печальную.
Вотъ и еще одно табло.
Окружный судъ доставилъ въ костромскую больницу, въ виду предстоящаго «испытанія умственныхъ способностей», крестьянина Наумова, обвиняемаго въ поджогахъ. Черезъ нѣсколько времени судъ назначаетъ день освидѣтельствованія Наумова и проситъ больницу доставить паціента... Увы! Оказывается, что больничные дѣятели смѣшали душевно-больнаго человѣка съ другими и «выписалиего, но ошибкѣ, вмѣсто здороваго...
Недурна ошибка, а?
Кр.
Въ Ямпольскій уѣздъ, г. Масу. И не стыдно вамъ: деребчинскіе крестьяне порѣшили не имѣть у себя питейнаго заведенія, а вы этимъ воспользовались да на своей землѣ, рядомъ съ ними, и открыли?... «Чтожъ, прямой разсчетъ былъ... Только и подлецы же эти крестьяне!.... Послѣ меня-то они и у себя двѣ лавки открыли»... Чтожь имъ однако оставалось дѣлать-то?
?
Въ Курскъ. Какъ жаль, что одному бѣдному піанисту пришлось играть у васъ на разбитомъ клѵбномъ роялѣ,—половина впечатлѣнія пропала!.. «Еще бы, да никто не хотѣлъ дать хорошій инструментъ. Къ намъ одинъ разъ Рубинштейнъ пріѣзжалъ, такъ и тому нашъ богатѣйшій купецъ отказалъ: « Я, говоритъ, даже и дочкамъ не позволяю трать, чтобъ не били инструмента, а вамъ и подавно»... Вотъ мы какіе»!
Въ московскую ремесленную управу, г. Жадаеву. Отчего это вы не хотѣли дать въ ссуду 200 р. выборному Евлампіеву?.. «Да помилуйте! Бъ прошломъ году у него пожаръ былъ, мы дали ему ссуду, а онъ знаете что на эти деньги купилъ? Ружье, пороховницу да собаку, и уѣхалъ охотиться!—Никакъ невозможно»...
СОНЪ ВЪ РУКУ.
Я какъ-то видѣлъ сонъ нелѣпый: Вотъ, я въ гимназію пришелъ, Учитель строгій и свирѣпый Къ моей скамейкѣ подошелъ.
—Скажи-ка, братецъ, уравненьемъ Что называешь ты и какъ?...
Я посмотрѣлъ съ недоумѣньемъ,
Но вдругъ, охваченный волненьемъ, Ему отвѣтствовалъ я такъ: „Я уравненьемъ называю,
„Когда вы всѣхъ сравните насъ, „Когда любимому лѣнтяю
„Вы не прикроете проказъ... „Когда научитесь вы сами „Равно оцѣнивать дѣтей,
„Не мучить всякаго нулями,
„Когда онъ прочихъ не глупѣй...
„Когда...“—Молчать, щенокъ, ни слова! Учитель грозно возопилъ И, оглядѣвъ меня сурово,
Въ журналѣ нуль мнѣ закатилъ... —Тебя я завтра же уволю, Являться болѣе не смѣй— Не допущу и не дозволю Я уравненія дѣтей!...
Онъ волновался и сердился, Кричалъ въ азартѣ на меня, Я возражать ему пустился
И... вдругъ проснулся... Что-жь, друзья? Вѣдь, сонъ-то въ руку:—лишь на службу Я днемъ въ палату прикатилъ,
Столоначальникъ мнѣ, за дружбу, Такую новость сообщилъ: —
Что „такъ и такъ, молъ, послужили Ужь вы порядочно годовъ,
Теперь же штаты сократили И уравнять хотятъ писцовъ,
Такъ вы—за штатомъ!..“ Въ огорченьи Я поспѣшилъ домой скорѣй, Проклявши глупыя видѣнья, И цифры всѣ, и уравненья, И извлеченіе корней...
Ѳ. Савиновъ.
*******
ИСКРЫ и БЛЕСТКИ.
і.
ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ.
Конечно, всѣ не разъ слыхали О «самобранныхъ скатертяхъ»,
Что древле пить и ѣсть давали
«Счастливцамъ» вѣкъ въ родныхъ краяхъ. Прошли года... ихъ нѣтъ въ поминѣ; Найти-бы ихъ никто не могъ-,—
Ну, а «счастливцевъ» кормитъ нынѣ У насъ «общественный пирогъ»...
Сазандаръ.
II.
ОНЪ.
Онъ не любилъ, онъ не страдалъ, Но прожилъ жизнь свою безпечно, Онъ бралъ подряды, наживалъ И надувалъ всѣхъ безсердечно.
Онъ не страдалъ за міръ земной, И не дошли ему до слуха
Ни міра скорбь, ни вопль людской,— Онъ жилъ для собственнаго брюха...
Доръ.
АФФЕКТЪ.
Я всегда терпѣть не могъ Іосифа Давыдковскаго, но, когда жена моя подарила меня наслѣдникомъ, какъ двѣ
капли воды похожимъ на это подлое Фармацевтическое отродье, я пришелъ въ состояніе аффекта и рѣшился покончить съ своимъ врагомъ. Вопросъ: какъ покончить? Отвѣтъ: ловко, тонко и безнаказанно. Я сталъ обдумывать способы.
Лучше всего было бы, конечно, по примѣру героя Эдгара Поэ, заманить Давыдковскаго въ какое-нибудь подземелье и тамъ замуровать его. Но, на бѣду мою, погребъ, единственное подземелье, находившееся въ моемъ непосредственномъ распоряженіи, былъ, во первыхъ, бревенчатый, ergo къ мурованію не подходящій, а во вторыхъ, такой низкій, что жердилу Давидковскаго труднѣе было бы втащить туда, чѣмъ провести верблюда сквозь игольное ушко. Притомъ кухарка то и дѣло лазила въ „подземелье за сметаной, творогомъ, рыжиками и пр., и проч.
Хотѣлъ было я отравить недруга, но Фармацевтическая каналья знала химію, не пила безъ анализа даже чаю К. и С. Поповыхъ и слишкомъ притерпѣлась къ смертоносному воздуху своей аптеки, чтобы поддаться дѣйствію какого бы то ни было яда. Къ тому же этотъ новый Митридатъ былъ единственнымъ знакомымъ мнѣ аптекаремъ, у кого можно было достать ядъ безъ рецепта.
Я думалъ утопить Давидковскаго во время катанія въ лодкѣ по Яузѣ, но подлая рѣченка мелка—курицѣ по колѣно, а Давндковскій былъ длинноногъ, какъ Давидъ и Іонаѳанъ на старинной картинкѣ, вмѣстѣ взятые. Наконецъ я пришелъ къ рѣшенію напоить его пьянымъ и, отворивъ жилы, подарить ему смерть Сенеки. Первое удалось превосходно, но второе... Дернуло же Давидковскаго носить на правой рукѣ цинковый напульсникъ, о который сломался мой перочинный ножъ! Въ тотъ же самый моментъ Давидковскій очнулся и, сообразивъ, въ чемъ дѣло, отдулъ меня на обѣ корки.
Всѣ обычные способы мести были истощены, надо было учиться новымъ. Я убѣжалъ заграницу, въ Нью-Йоркъ, и напечаталъ во всѣхъ газетахъ такое объявленіе:
...!!!?! ВНИМАНІЮ НУЖДАЮЩИХСЯ !?!!!... НОВОСТЬ! НОВОСТЬ!! НОВОСТЬ!!!
Рѣшительный человѣкъ,
готовый на ВСѢ услуги безъ всякаго матеріальнаго вознагражденія, отравляетъ, рѣжетъ, топитъ, и пр.,и пр. Адресъ: Broadway-street, № 000.
На другой день я былъ ангажированъ Феніями и отправленъ въ Лондонъ. Перескажу ль мои дѣянія въ столицѣ Великобританіи?...
Пройдя школу злодѣйствъ я попросился въ отпускъ. Меня отпустили. Все мое странствіе продолжалось около четырехъ лѣтъ. Аффектъ, какъ видите, былъ изъ упорныхъ.
Я прибылъ въ Москву съ цѣлой сорокоушкой динамита. Возвратясь въ свой домъ, я засталъ жену и ея Фармацевта за завтракомъ. Мой возмутительный наслѣдникъ а Іа Давидковскій, сидѣлъ тутъ же за столомъ, самъ-другъ съ подобной же наслѣдницей. При моемъ появленіи голубки обомлѣли. Однако жена, со свойственнымъ прекрасному полу тактомъ, приказала наслѣдницѣ сказать мнѣ: „bonjour, papa! Тогда я возгласилъ: „лицемѣрные злодѣи, насталь часъ возмездія, — и бросилъ въ среду ихъ бутылку. Счастье и тутъ мнѣ измѣнило: какая-то черная жидкость разлилась по полу. Я понюхалъ: по ошибкѣ дали мнѣ ваксы...
Но мнѣ было не до шутокъ. Я окончательно вышелъ изъ себя и сдѣлалъ то, съ чего мнѣ слѣдовало бы начать, схватилъ желѣзную кочергу и убилъ въ домѣ всѣхъ— отъ перваго до послѣдняго—сперва Давидковскаго, потомъ жену, потомъ наслѣдника, потокъ наслѣдницу, потомъ горничную, потомъ кухарку, кухаркина кума, куму кухаркина кума, двухъ собачекъ комнатныхъ, одну дворовую, трехъ кошекъ съ хвостами, одну безхвостую (потомъ н выдалъ ее Феніямъ за кота принца), сорокъ четыре мухи, сотню рыжихъ таракановъ и десятокъ черныхъ, Фунтъ чаю, три фунта сахару.... впрочемъ, виноватъ; это я не убилъ, а положилъ въ карманъ, себѣ на дорогу, такъ какъ въ тотъ же день выѣхалъ въ Лондонъ къ своимъ друзьямъ-Феніямъ.
Нотъ до чего можетъ довести человѣка аффектъ, продолжавшійся— цѣлыхъ пять лѣтъ.
Нить.
Весело живется въ Костромѣ, — и, ахъ, какъ весело!
Вздумается, напримѣръ, г. зодчему Иванову прійти ночью въ квартиру г. Лебедева, — онъ и идетъ. Ему конечно не отворяютъ дверь, тогда онъ принимается лупить въ дверь изъ револьвера!.. Хорошо, что дверь была толста, пули застряли въ ней и г. Ивановъ отдѣлался у мироваго штрафомъ вь 30 р., а вѣдь иначе веселая картинка могла бы превратиться въ печальную.
Вотъ и еще одно табло.
Окружный судъ доставилъ въ костромскую больницу, въ виду предстоящаго «испытанія умственныхъ способностей», крестьянина Наумова, обвиняемаго въ поджогахъ. Черезъ нѣсколько времени судъ назначаетъ день освидѣтельствованія Наумова и проситъ больницу доставить паціента... Увы! Оказывается, что больничные дѣятели смѣшали душевно-больнаго человѣка съ другими и «выписалиего, но ошибкѣ, вмѣсто здороваго...
Недурна ошибка, а?
Кр.
Въ Ямпольскій уѣздъ, г. Масу. И не стыдно вамъ: деребчинскіе крестьяне порѣшили не имѣть у себя питейнаго заведенія, а вы этимъ воспользовались да на своей землѣ, рядомъ съ ними, и открыли?... «Чтожъ, прямой разсчетъ былъ... Только и подлецы же эти крестьяне!.... Послѣ меня-то они и у себя двѣ лавки открыли»... Чтожь имъ однако оставалось дѣлать-то?
?
Въ Курскъ. Какъ жаль, что одному бѣдному піанисту пришлось играть у васъ на разбитомъ клѵбномъ роялѣ,—половина впечатлѣнія пропала!.. «Еще бы, да никто не хотѣлъ дать хорошій инструментъ. Къ намъ одинъ разъ Рубинштейнъ пріѣзжалъ, такъ и тому нашъ богатѣйшій купецъ отказалъ: « Я, говоритъ, даже и дочкамъ не позволяю трать, чтобъ не били инструмента, а вамъ и подавно»... Вотъ мы какіе»!
Въ московскую ремесленную управу, г. Жадаеву. Отчего это вы не хотѣли дать въ ссуду 200 р. выборному Евлампіеву?.. «Да помилуйте! Бъ прошломъ году у него пожаръ былъ, мы дали ему ссуду, а онъ знаете что на эти деньги купилъ? Ружье, пороховницу да собаку, и уѣхалъ охотиться!—Никакъ невозможно»...
СОНЪ ВЪ РУКУ.
Я какъ-то видѣлъ сонъ нелѣпый: Вотъ, я въ гимназію пришелъ, Учитель строгій и свирѣпый Къ моей скамейкѣ подошелъ.
—Скажи-ка, братецъ, уравненьемъ Что называешь ты и какъ?...
Я посмотрѣлъ съ недоумѣньемъ,
Но вдругъ, охваченный волненьемъ, Ему отвѣтствовалъ я такъ: „Я уравненьемъ называю,
„Когда вы всѣхъ сравните насъ, „Когда любимому лѣнтяю
„Вы не прикроете проказъ... „Когда научитесь вы сами „Равно оцѣнивать дѣтей,
„Не мучить всякаго нулями,
„Когда онъ прочихъ не глупѣй...
„Когда...“—Молчать, щенокъ, ни слова! Учитель грозно возопилъ И, оглядѣвъ меня сурово,
Въ журналѣ нуль мнѣ закатилъ... —Тебя я завтра же уволю, Являться болѣе не смѣй— Не допущу и не дозволю Я уравненія дѣтей!...
Онъ волновался и сердился, Кричалъ въ азартѣ на меня, Я возражать ему пустился
И... вдругъ проснулся... Что-жь, друзья? Вѣдь, сонъ-то въ руку:—лишь на службу Я днемъ въ палату прикатилъ,
Столоначальникъ мнѣ, за дружбу, Такую новость сообщилъ: —
Что „такъ и такъ, молъ, послужили Ужь вы порядочно годовъ,
Теперь же штаты сократили И уравнять хотятъ писцовъ,
Такъ вы—за штатомъ!..“ Въ огорченьи Я поспѣшилъ домой скорѣй, Проклявши глупыя видѣнья, И цифры всѣ, и уравненья, И извлеченіе корней...
Ѳ. Савиновъ.
*******
ИСКРЫ и БЛЕСТКИ.
і.
ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ.
Конечно, всѣ не разъ слыхали О «самобранныхъ скатертяхъ»,
Что древле пить и ѣсть давали
«Счастливцамъ» вѣкъ въ родныхъ краяхъ. Прошли года... ихъ нѣтъ въ поминѣ; Найти-бы ихъ никто не могъ-,—
Ну, а «счастливцевъ» кормитъ нынѣ У насъ «общественный пирогъ»...
Сазандаръ.
II.
ОНЪ.
Онъ не любилъ, онъ не страдалъ, Но прожилъ жизнь свою безпечно, Онъ бралъ подряды, наживалъ И надувалъ всѣхъ безсердечно.
Онъ не страдалъ за міръ земной, И не дошли ему до слуха
Ни міра скорбь, ни вопль людской,— Онъ жилъ для собственнаго брюха...
Доръ.
АФФЕКТЪ.
Я всегда терпѣть не могъ Іосифа Давыдковскаго, но, когда жена моя подарила меня наслѣдникомъ, какъ двѣ
капли воды похожимъ на это подлое Фармацевтическое отродье, я пришелъ въ состояніе аффекта и рѣшился покончить съ своимъ врагомъ. Вопросъ: какъ покончить? Отвѣтъ: ловко, тонко и безнаказанно. Я сталъ обдумывать способы.
Лучше всего было бы, конечно, по примѣру героя Эдгара Поэ, заманить Давыдковскаго въ какое-нибудь подземелье и тамъ замуровать его. Но, на бѣду мою, погребъ, единственное подземелье, находившееся въ моемъ непосредственномъ распоряженіи, былъ, во первыхъ, бревенчатый, ergo къ мурованію не подходящій, а во вторыхъ, такой низкій, что жердилу Давидковскаго труднѣе было бы втащить туда, чѣмъ провести верблюда сквозь игольное ушко. Притомъ кухарка то и дѣло лазила въ „подземелье за сметаной, творогомъ, рыжиками и пр., и проч.
Хотѣлъ было я отравить недруга, но Фармацевтическая каналья знала химію, не пила безъ анализа даже чаю К. и С. Поповыхъ и слишкомъ притерпѣлась къ смертоносному воздуху своей аптеки, чтобы поддаться дѣйствію какого бы то ни было яда. Къ тому же этотъ новый Митридатъ былъ единственнымъ знакомымъ мнѣ аптекаремъ, у кого можно было достать ядъ безъ рецепта.
Я думалъ утопить Давидковскаго во время катанія въ лодкѣ по Яузѣ, но подлая рѣченка мелка—курицѣ по колѣно, а Давндковскій былъ длинноногъ, какъ Давидъ и Іонаѳанъ на старинной картинкѣ, вмѣстѣ взятые. Наконецъ я пришелъ къ рѣшенію напоить его пьянымъ и, отворивъ жилы, подарить ему смерть Сенеки. Первое удалось превосходно, но второе... Дернуло же Давидковскаго носить на правой рукѣ цинковый напульсникъ, о который сломался мой перочинный ножъ! Въ тотъ же самый моментъ Давидковскій очнулся и, сообразивъ, въ чемъ дѣло, отдулъ меня на обѣ корки.
Всѣ обычные способы мести были истощены, надо было учиться новымъ. Я убѣжалъ заграницу, въ Нью-Йоркъ, и напечаталъ во всѣхъ газетахъ такое объявленіе:
...!!!?! ВНИМАНІЮ НУЖДАЮЩИХСЯ !?!!!... НОВОСТЬ! НОВОСТЬ!! НОВОСТЬ!!!
Рѣшительный человѣкъ,
готовый на ВСѢ услуги безъ всякаго матеріальнаго вознагражденія, отравляетъ, рѣжетъ, топитъ, и пр.,и пр. Адресъ: Broadway-street, № 000.
На другой день я былъ ангажированъ Феніями и отправленъ въ Лондонъ. Перескажу ль мои дѣянія въ столицѣ Великобританіи?...
Пройдя школу злодѣйствъ я попросился въ отпускъ. Меня отпустили. Все мое странствіе продолжалось около четырехъ лѣтъ. Аффектъ, какъ видите, былъ изъ упорныхъ.
Я прибылъ въ Москву съ цѣлой сорокоушкой динамита. Возвратясь въ свой домъ, я засталъ жену и ея Фармацевта за завтракомъ. Мой возмутительный наслѣдникъ а Іа Давидковскій, сидѣлъ тутъ же за столомъ, самъ-другъ съ подобной же наслѣдницей. При моемъ появленіи голубки обомлѣли. Однако жена, со свойственнымъ прекрасному полу тактомъ, приказала наслѣдницѣ сказать мнѣ: „bonjour, papa! Тогда я возгласилъ: „лицемѣрные злодѣи, насталь часъ возмездія, — и бросилъ въ среду ихъ бутылку. Счастье и тутъ мнѣ измѣнило: какая-то черная жидкость разлилась по полу. Я понюхалъ: по ошибкѣ дали мнѣ ваксы...
Но мнѣ было не до шутокъ. Я окончательно вышелъ изъ себя и сдѣлалъ то, съ чего мнѣ слѣдовало бы начать, схватилъ желѣзную кочергу и убилъ въ домѣ всѣхъ— отъ перваго до послѣдняго—сперва Давидковскаго, потомъ жену, потомъ наслѣдника, потокъ наслѣдницу, потомъ горничную, потомъ кухарку, кухаркина кума, куму кухаркина кума, двухъ собачекъ комнатныхъ, одну дворовую, трехъ кошекъ съ хвостами, одну безхвостую (потомъ н выдалъ ее Феніямъ за кота принца), сорокъ четыре мухи, сотню рыжихъ таракановъ и десятокъ черныхъ, Фунтъ чаю, три фунта сахару.... впрочемъ, виноватъ; это я не убилъ, а положилъ въ карманъ, себѣ на дорогу, такъ какъ въ тотъ же день выѣхалъ въ Лондонъ къ своимъ друзьямъ-Феніямъ.
Нотъ до чего можетъ довести человѣка аффектъ, продолжавшійся— цѣлыхъ пять лѣтъ.
Нить.