Условія подписки съ 4 безплатн. приложеніями; безъ доставки, на годъ 7 р., на 7а года 4 р., съ дост. 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес.—9 р. и 5 р. Для получеченія преміи „Недоросль11 съ 7 картинами прилагается еще 1 р. Цѣна отдѣльному № 20 к.
Адресъ ред акціи и конторы: Тверская,
д. Гинцбурга (бывш. Малкіеля).будильникъ
Перемѣна городскаго адреса—30 к., городскаго на иногор. до 1 іюля 1 р. 20 к., послѣ 1 іюля—-70 к. Объявленія по 25 к. за строку; болѣе одного раза—уступка по соглашенію.
Редакція открыта по понедѣльникамъ и четвергамъ съ 3 до 5 часовъ. Статьи безъ обозначенія условій считаются без платными. Каждая статья должна быть съ подписью и адресомъ автора. Возвращеніе статей необязательно.
ГОДЪ XXII.
1886 г., 5 января — №1.
ТОМЪ XLIII.
въ этомъ нумерѣ 14 страницъ.
Открыта подписка на „БУДИЛЬНИКЪ
въ 1886 году.
Условія см. въ приложеніи.
ЛУЧШІЙ ПОДАРОКЪ
ДЛЯ ВСҌХЪ ВОЗРАСТОВЪ:
ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ
„РЕВИЗОРЪ
Н. В. Гоголя. Текстъ и десять сценъ,снятыхъ съ исполнителей комедіи въ Московск. Имнер. театрѣ. Группы исполнены съ натуры фототипіей.
МОЖНО КУПИТЬ:
Въ Москвѣ и Петербургѣ у Аванцо, Даціаро, Осберга, Фельтена и во всѣхъ главнѣйшихъ книжныхъ магазинахъ обѣихъ столицъ и провинціи, а также въ редакціи журнала „Будильникъ» (Тверская, д. бывш. Малкіеля).
ВСТРѢЧА и ПРОЩАНЬЕ.
Новогодняя сценка.
(Записано въ ночь съ 31 декабря на 1 января.)
Годъ 1885 (старенькій, дряхлый и облѣзлый, нѣжится въ качалкѣ). Ффу! какъ меня кашель одолѣваетъ: не знаю, куда дѣваться! Пора, пора мнѣ отправиться въ общій историческій архивъ, на съѣденіе мышамъ!.. Хорошаго я видѣлъ немного,—есть отчего желчи разыграться!.. Никакъ стучатъ!.. Должно быть, наслѣдничекъ явился... Можно, можно! [Входитъ годъ 1886-й,стройный, бодрый юноша.
Годъ 1886. Э, да ты, другъ любезный, все еще не уложилъ своихъ чемодановъ?., а пора бы!
Годъ 1885. Ты-то чего суетишься? Думаешь, что тебѣ и взаправду обрадуются?.. Эхъ, братъ, и я бодрился, когда былъ молодъ,—а теперь—укатали сивку крутыя горки!.. Погоди: осмотришься,—не то запоешь!
Годъ 1886. О, я преисполненъ самыми радужными надеждами! Я твердо намѣренъ сдѣлать людей счастливыми.
Годъ 1885. Ну, вотъ и видно, что дуракъ! Въ дѣтствѣ и я тоже самое болталъ... Что же ты собственно думаешь сдѣлать?
Годъ 1886. Прежде всего я водворю между
людьми общій миръ...
НАДО РАЗБУДИТЬ.
Очень, очень удался костюмированный вечеръ въ нашемъ клубѣ подъ новый годъ. Устроили его по обыкновенію съ благотворительной цѣлью. Тысячи двѣтри рубликовъ пошли на расходы; гости ухлопали на туалеты въ десятеро больше, и бѣднымъ очистилось два ломаныхъ гроша,— значитъ, все обстояло благополучно, какъ слѣдуетъ.
Вечеръ вышелъ блестящій. Его остроумные распорядители рѣшили, что въ каждомъ костюмѣ, въ каждой маскѣ должна сказываться такъ иди иначе „современная нотка.
Богачъ-желѣзнодорожникъ, одинъ изъ почетнѣйшихъ и почтеннѣйшихъ членовъ клуба, явился въ костюмѣ Мамона. Онъ былъ одѣтъ во Фракъ, сшитый изъ радужныхъ бумажекъ, и въ серебряные панталоны,—золото, какъ мало современная вещь, могло Фигурировать на вечерѣ только въ видѣ мелкихъ украшеній. Сверху Фрака почтенный кавалеръ шпалы и рельса надѣлъ длинную мантію, сшитую изъ всевозможныхъ акцій и облигацій.
Одинъ изъ надежнѣйшихъ, а слѣдовательно и самыхъ тяжелыхъ наногу банкировъ нашихъ, невзрачный, сѣренькій человѣкъ, изображалъ собою Духа Времени и, въ этомъ качествѣ, онъ смѣшно сѣменилъ и нерѣшительно толкался изъ стороны въ сторону на своихъ коротенькихъ ножкахъ. Онъ велъ подъ руку красивую брюнетку, избравшую себѣ костюмъ Истины. Въ городѣ никто не зналъ достовѣрно, откуда взялась эта особа. Жила она богато и открыто, пользовалась общимъ ува
женіемъ и пропагандировала культъ „приличій въ связи съ презрѣніемъ къ утѣхамъ семейнаго очага. Одѣта она была въ роскошное тяжелое платье изъ бѣлаго Фая, а на ея корсажѣ золотыми буквами горѣло дерзкое словечко „Истина .
На челѣ у нашей Истины былъ надѣтъ чудный, ослѣпительно-сіяющій вѣнецъ, яркіе лучи котораго разбѣгались далеко-далеко и проникали въ самые отдаленные уголки большаго зала. Сама Истина была замѣтно подрумянена, что придавало особую пикантность ея смуглому личику.
Всѣ пришли въ восхищеніе отъ красавицы-брюнетки, посмѣвшей изобразить собою Истину. Всѣ ухаживали за ней,— она была царицей маскараднаго вечера.
Сначала Истина шла подъ ручку съ Духомъ Времени; парочка была подходящая: они понимали другъ друга. Потомъ Духъ Времени уступилъ свою даму Мамону, который видимо увлекся грасами красавицы-брюнетки.
Ни на одинъ шагъ не отставалъ отъ этого тріо гётевскій Мефистофель со звонкомъ въ рукахъ и въ костюмѣ шута,—- явная уступка „современности . Какою-то роковою силой, Мефистофеля тянулъ къ себѣ вѣнецъ Истины и заинтересованный духъ не могъ оторвать отъ него взгляда.
Истина замѣтила преслѣдованіе Мефистофеля и ласково улыбнулась своему новому поклоннику. Тогда Мефистофель взглянулъ и на лице ея.
— Эге! да Истина-то порядкомъ подкрашена! наивно воскликнулъ онъ, увидѣвши эти выведенныя кисточкой соколиныя брови, эти ярко-розовыя щечки и подозрительно малиновыя губки.
— По нынѣшнимъ временамъ иначе нельзя!
съ притворнымъ, злымъ смѣхомъ отвѣтила Истина.
-— А можно ли сказать Истинѣ правду? продолжалъ шутъ.
— О, да, если только это приличная и пріятная правда!
— Ну, такъ я долженъ признаться, что я въ восхищеніи... — Отъ меня?
— Нѣтъ, только отъ твоего чуднаго вѣнца! — Невѣжа!
— А что! Развѣ это не настоящій?... Прости, я не думалъ, что Истина рѣшится надѣть Фальшивые камни.
— Однако, ты не лишенъ остроумія, мой другъ. Какъ тебя зовутъ?
— Мефисто, шутъ-пессимистъ.
— Хочешь быть у меня шутомъ?
— У подкрашенной-то Истины?.. Нѣтъ, уволь!... Съ меня довольно и того, что я полюбуюсь твоимъ чуднымъ вѣнцомъ.
Истина разобидѣлась и, отвернувшись отъ шута, пошла дальше со своими обожателями.
Но МеФисто не отставалъ: онъ не могъ отвести глазъ отъ сверкающаго вѣнца красавицы .
Вечеръ становился все шумнѣе. Вихремъ летали танцующія пары и Мамонъ совсѣмъ закружилъ нашу красавицу-Истину. Вѣнецъ ея по прежнему сверкалъ и ослѣплялъ своимъ блескомъ. Въ чудномъ уборѣ таилась какая-то непонятная сила.
Танцы кончились и начался разъѣздъ. Тускло догорали свѣчи въ люстрахъ и жирандоляхъ, не выдерживая тяжести воздуха, отравленнаго людскимъ дыханіемъ. По поду валялись растоптанные цвѣты, оборванныя ленты,—жалкіе остатки наряднаго праздника. Только въ углу большой залы еще не глох
Адресъ ред акціи и конторы: Тверская,
д. Гинцбурга (бывш. Малкіеля).будильникъ
Перемѣна городскаго адреса—30 к., городскаго на иногор. до 1 іюля 1 р. 20 к., послѣ 1 іюля—-70 к. Объявленія по 25 к. за строку; болѣе одного раза—уступка по соглашенію.
Редакція открыта по понедѣльникамъ и четвергамъ съ 3 до 5 часовъ. Статьи безъ обозначенія условій считаются без платными. Каждая статья должна быть съ подписью и адресомъ автора. Возвращеніе статей необязательно.
ГОДЪ XXII.
1886 г., 5 января — №1.
ТОМЪ XLIII.
въ этомъ нумерѣ 14 страницъ.
Открыта подписка на „БУДИЛЬНИКЪ
въ 1886 году.
Условія см. въ приложеніи.
ЛУЧШІЙ ПОДАРОКЪ
ДЛЯ ВСҌХЪ ВОЗРАСТОВЪ:
ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ
„РЕВИЗОРЪ
Н. В. Гоголя. Текстъ и десять сценъ,снятыхъ съ исполнителей комедіи въ Московск. Имнер. театрѣ. Группы исполнены съ натуры фототипіей.
МОЖНО КУПИТЬ:
Въ Москвѣ и Петербургѣ у Аванцо, Даціаро, Осберга, Фельтена и во всѣхъ главнѣйшихъ книжныхъ магазинахъ обѣихъ столицъ и провинціи, а также въ редакціи журнала „Будильникъ» (Тверская, д. бывш. Малкіеля).
ВСТРѢЧА и ПРОЩАНЬЕ.
Новогодняя сценка.
(Записано въ ночь съ 31 декабря на 1 января.)
Годъ 1885 (старенькій, дряхлый и облѣзлый, нѣжится въ качалкѣ). Ффу! какъ меня кашель одолѣваетъ: не знаю, куда дѣваться! Пора, пора мнѣ отправиться въ общій историческій архивъ, на съѣденіе мышамъ!.. Хорошаго я видѣлъ немного,—есть отчего желчи разыграться!.. Никакъ стучатъ!.. Должно быть, наслѣдничекъ явился... Можно, можно! [Входитъ годъ 1886-й,стройный, бодрый юноша.
Годъ 1886. Э, да ты, другъ любезный, все еще не уложилъ своихъ чемодановъ?., а пора бы!
Годъ 1885. Ты-то чего суетишься? Думаешь, что тебѣ и взаправду обрадуются?.. Эхъ, братъ, и я бодрился, когда былъ молодъ,—а теперь—укатали сивку крутыя горки!.. Погоди: осмотришься,—не то запоешь!
Годъ 1886. О, я преисполненъ самыми радужными надеждами! Я твердо намѣренъ сдѣлать людей счастливыми.
Годъ 1885. Ну, вотъ и видно, что дуракъ! Въ дѣтствѣ и я тоже самое болталъ... Что же ты собственно думаешь сдѣлать?
Годъ 1886. Прежде всего я водворю между
людьми общій миръ...
НАДО РАЗБУДИТЬ.
Очень, очень удался костюмированный вечеръ въ нашемъ клубѣ подъ новый годъ. Устроили его по обыкновенію съ благотворительной цѣлью. Тысячи двѣтри рубликовъ пошли на расходы; гости ухлопали на туалеты въ десятеро больше, и бѣднымъ очистилось два ломаныхъ гроша,— значитъ, все обстояло благополучно, какъ слѣдуетъ.
Вечеръ вышелъ блестящій. Его остроумные распорядители рѣшили, что въ каждомъ костюмѣ, въ каждой маскѣ должна сказываться такъ иди иначе „современная нотка.
Богачъ-желѣзнодорожникъ, одинъ изъ почетнѣйшихъ и почтеннѣйшихъ членовъ клуба, явился въ костюмѣ Мамона. Онъ былъ одѣтъ во Фракъ, сшитый изъ радужныхъ бумажекъ, и въ серебряные панталоны,—золото, какъ мало современная вещь, могло Фигурировать на вечерѣ только въ видѣ мелкихъ украшеній. Сверху Фрака почтенный кавалеръ шпалы и рельса надѣлъ длинную мантію, сшитую изъ всевозможныхъ акцій и облигацій.
Одинъ изъ надежнѣйшихъ, а слѣдовательно и самыхъ тяжелыхъ наногу банкировъ нашихъ, невзрачный, сѣренькій человѣкъ, изображалъ собою Духа Времени и, въ этомъ качествѣ, онъ смѣшно сѣменилъ и нерѣшительно толкался изъ стороны въ сторону на своихъ коротенькихъ ножкахъ. Онъ велъ подъ руку красивую брюнетку, избравшую себѣ костюмъ Истины. Въ городѣ никто не зналъ достовѣрно, откуда взялась эта особа. Жила она богато и открыто, пользовалась общимъ ува
женіемъ и пропагандировала культъ „приличій въ связи съ презрѣніемъ къ утѣхамъ семейнаго очага. Одѣта она была въ роскошное тяжелое платье изъ бѣлаго Фая, а на ея корсажѣ золотыми буквами горѣло дерзкое словечко „Истина .
На челѣ у нашей Истины былъ надѣтъ чудный, ослѣпительно-сіяющій вѣнецъ, яркіе лучи котораго разбѣгались далеко-далеко и проникали въ самые отдаленные уголки большаго зала. Сама Истина была замѣтно подрумянена, что придавало особую пикантность ея смуглому личику.
Всѣ пришли въ восхищеніе отъ красавицы-брюнетки, посмѣвшей изобразить собою Истину. Всѣ ухаживали за ней,— она была царицей маскараднаго вечера.
Сначала Истина шла подъ ручку съ Духомъ Времени; парочка была подходящая: они понимали другъ друга. Потомъ Духъ Времени уступилъ свою даму Мамону, который видимо увлекся грасами красавицы-брюнетки.
Ни на одинъ шагъ не отставалъ отъ этого тріо гётевскій Мефистофель со звонкомъ въ рукахъ и въ костюмѣ шута,—- явная уступка „современности . Какою-то роковою силой, Мефистофеля тянулъ къ себѣ вѣнецъ Истины и заинтересованный духъ не могъ оторвать отъ него взгляда.
Истина замѣтила преслѣдованіе Мефистофеля и ласково улыбнулась своему новому поклоннику. Тогда Мефистофель взглянулъ и на лице ея.
— Эге! да Истина-то порядкомъ подкрашена! наивно воскликнулъ онъ, увидѣвши эти выведенныя кисточкой соколиныя брови, эти ярко-розовыя щечки и подозрительно малиновыя губки.
— По нынѣшнимъ временамъ иначе нельзя!
съ притворнымъ, злымъ смѣхомъ отвѣтила Истина.
-— А можно ли сказать Истинѣ правду? продолжалъ шутъ.
— О, да, если только это приличная и пріятная правда!
— Ну, такъ я долженъ признаться, что я въ восхищеніи... — Отъ меня?
— Нѣтъ, только отъ твоего чуднаго вѣнца! — Невѣжа!
— А что! Развѣ это не настоящій?... Прости, я не думалъ, что Истина рѣшится надѣть Фальшивые камни.
— Однако, ты не лишенъ остроумія, мой другъ. Какъ тебя зовутъ?
— Мефисто, шутъ-пессимистъ.
— Хочешь быть у меня шутомъ?
— У подкрашенной-то Истины?.. Нѣтъ, уволь!... Съ меня довольно и того, что я полюбуюсь твоимъ чуднымъ вѣнцомъ.
Истина разобидѣлась и, отвернувшись отъ шута, пошла дальше со своими обожателями.
Но МеФисто не отставалъ: онъ не могъ отвести глазъ отъ сверкающаго вѣнца красавицы .
Вечеръ становился все шумнѣе. Вихремъ летали танцующія пары и Мамонъ совсѣмъ закружилъ нашу красавицу-Истину. Вѣнецъ ея по прежнему сверкалъ и ослѣплялъ своимъ блескомъ. Въ чудномъ уборѣ таилась какая-то непонятная сила.
Танцы кончились и начался разъѣздъ. Тускло догорали свѣчи въ люстрахъ и жирандоляхъ, не выдерживая тяжести воздуха, отравленнаго людскимъ дыханіемъ. По поду валялись растоптанные цвѣты, оборванныя ленты,—жалкіе остатки наряднаго праздника. Только въ углу большой залы еще не глох