Послѣ разсужденій о чемъ то — маленькій перерывъ.
Гласные, пользуясь минутой, бросаются къ источнику всѣхъ благъ, чтобы выпить рюмку водки и закусить.
— Предлагаю, господа, утвердить смѣту расходовъ въ полномъ ея объемѣ, т. е. въ 103. 583 руб. 15 коп.! возглашаетъ предсѣдатель, обращаясь къ тѣмъ, кто успѣлъ перекусить кое-чего дома. Въ буфетѣ, ничего не подозрѣвая, жуютъ. — Утверждаемъ! слышится въ залѣ. Готово, значитъ.
Послѣ этого являются гласные изъ буфета. — Что такое?
— Да вотъ, смѣту утвердили.... —???....
— Въ полномъ ея объемѣ...
—?????...
— Да-съ!...
Такъ какъ явившіеся успѣли уже прожевать свои бутерброды, то и пишется протестъ, подписывается и пріобщается къ дѣлу
Мнѣ лично по сердцу эта простота. Я ѣмъ бутербродъ, слѣдовательно — я согласенъ. Я бутерброда не ѣмъ, а кушаю сандвичъ, слѣдовательно — я не согласенъ. Я выпиваю рюмку англійской горькой, слѣдовательно — я ничего не имѣю ни за, ни противъ....
Однако, въ концѣ концовъ, г. предсѣдатель тоже не остается безъ приличной закуски... въ видѣ горькаго протеста.
Два слова о томъ, какъ г. Янишевскій, городской голова „татарской столицыˮ и одинъ изъ „свѣдущихъ людейˮ, напрасно обидѣлъ свой родной городъ.
По словамъ „Казанскаго Листкаˮ, г. Янишевскій забрался въ такой лѣсъ, что, кажется, изъ него и не выберется. Дѣло въ томъ, что сей почтенный мужъ состоитъ въ числѣ „свѣдущихъ людейˮ. Замѣтивъ, вѣроятно, что члены коммиссіи повѣрили на слово заявленію его о „подробномъ знакомствѣ его съ ходомъ питейнаго дѣла въ Казаниˮ, голова развернулся и началъ создавать такое волшебство, что, просто, нà-поди!.. На совѣщаніи 26-го сентября, онъ „яркими красками обрисовалъ гнусную картину притоновъ разгула и разврата, которую представляютъ 200 трактировъ и гостинницъ г. Казани, изъ которыхъ только въ двухъ нѣтъ арфистокъˮ... Всѣ, конечно, поражены.
Но что-же оказывается на самомъ дѣлѣ, если смотрѣть на Фактъ безъ увлеченія г. Янишевскаго?
На самомъ дѣлѣ и по оффиціальнымъ свѣдѣніямъ оказывается, что въ Казани не 200 трактировъ, а только 142, изъ которыхъ 14 торгуютъ лишь въ теченіе лѣта, на устьѣ Казанки. Это разъ.
Во вторыхъ, арфистки имѣются только въ 7-ми гостинницахъ....
Выходитъ, что человѣкъ обсчитался, хотя и былъ еще недавно профессоромъ высшей математики. Чего на свѣтѣ не бываетъ!...
Недурной пейзажикъ въ петербургско-тульскомъ Земельномъ банкѣ. Драки нѣтъ, но все-же очень занятно.
Дѣло въ томъ, что нѣкто г. П., около года назадъ, заглазно купилъ домъ, находящійся въ Москвѣ и заложенный въ банкѣ. Полагаясь на оцѣнку банка и на сдѣланныя имъ описанія имущества, г. П. и не подозрѣвалъ, что пріобрѣтеніе можетъ ввести его въ большіе убытки. Между тѣмъ, но повѣркѣ на мѣстѣ, оказалось, что описанія и оцѣнки банка суть ничто иное, какъ плодъ вольной фантазіи, игра воображенія и тлѣнной мысли раздраженіе. Вмѣсто дома — какая то хижина, Богомъ хранимая, если и стоющая чего-либо, то — исключительно въ глазахъ любителей руинъ и древностей. — Это что-же такое? изумляется г. П.
— Хижина, Богомъ хранимая! отвѣчаетъ банкъ.
— Но я вѣдь покупалъ домъ, а не хижину дяди Тома... — Не вѣрь безумнымъ увѣреньямъ!.. — Но вѣдь это... это...
— Не надуешь — не продашь!.. Извольте тутъ!..
Однако, г. П. начинаетъ судебный процессъ, видя во всей этой операціи чистое надувательство.
Дай ему Богъ успѣха, а другимъ урокъ: не покупай заглазно, пѣніемъ сирены не обольщайся и пальца въ ротъ не клади.
Съ другой стороны, согласитесь, нужно-же банкамъ какъ нибудь сбывать всю ту рухлядь, подъ которую они даютъ деньги. Дѣйствительно, не надуешь — не продашь. Вонъ Самарско-Симбирскій банкъ, благодаря тому, что „заглазныеˮ покупатели не подвертываются, владѣетъ теперь цѣлымъ городомъ богохранимыхъ хижинъ, развелъ цѣлую армію управляющихъ, сдаетъ квартиры, чиститъ свои ретирады и платитъ трубачистамъ. То же самое и съ саратовскимъ обществомъ взаимнаго кредита, у котораго, волею судебъ, имѣется теперь даже собственная баня, въ которой, вѣроятно, перемывается шерсть, получаемая съ довѣрчивыхъ барановъ. Подъ баню, положимъ, дано 200 тыс. рублей, но... дорого, и мило, и, оказывается, не лишне...
Впрочемъ, мораль остается: пальца въ ротъ не клади, и вора въ грѣхъ не вводи.
Ершъ.
„Новостиˮ торжественно заявляютъ, что для нихъ „не важенъ фактъ увольненія Штеккера, — даже неважно рѣшеніе Бисмаркаˮ, но важны мотивы, побудившіе канцлера дѣйствовать... „Новостиˮ говорятъ: „правда, мы передали разсужденія князя Бисмарка, обнаруживающія, яко-бы, безкорыстное отношеніе его къ антисемитскому движенію; но, спрашивается, почему-же онъ не обнаружилъ своего безпристрастія и безкорыстія въ тотъ моментъ, когда шла рѣчь о подавленіи движенія въ зародышѣˮ?
Г. Бисмаркъ, встаньте!... Г. Нотовичу угодно знать, почему вы раньше не обнаружили своего безпристрастія и безкорыстія?
Ага! Вы молчите! То-то! Г. Нотовичъ шутить не любитъ...
Нѣкто г. Тургель, живущій въ Парижѣ, привлекаетъ „Моск. Вѣдомостиˮ къ уголовной отвѣтственности за клевету въ корреспонденціи. „Моск. Вѣдомостиˮ, въ видѣ утѣшнеія, могутъ попробовать сдѣлать то же съ „Новостямиˮ, фельетонистъ которыхъ нашелъ въ почтенной газетѣ такое извѣстіе:
„Выѣхалъ изъ Москвы въ Петербургъ попечитель петербургскаго ученаго округа, дѣйствительный статскій совѣтникъ, князь Г. А. Щербатовъˮ....
Всѣмъ извѣстно, что попечителемъ петербургскаго округа состоитъ Ѳ. М. Дмитріевъ, а не кн. Щербатовъ; значитъ, въ „Моск. Вѣдомостяхъˮ опечатка?
По мнѣнію „Новостейˮ — вовсе не опечатка. Газета говоритъ:
„О назначеніи г. Дмитріева попечителемъ петербургскаго учебнаго округа также не было заявлено въ „Московскихъ Вѣдомостяхъˮ, такъ какъ г. Дмитріевъ, еще будучи профессоромъ московскаго университета, навлекъ на себя „неблаговоленіеˮ г. Каткова. Вотъ почему, въ послѣдній пріѣздъ г. Дмитріева въ Москву, „Московскія Вѣдомостиˮ хотя и упомянули о выѣздѣ въ Петербургъ „попечителя петербургскаго учебнаго округаˮ, но фамилію подмѣнилиˮ. Неужели это правда?
Г. Боборыкинъ увеселяетъ читателей „Русск. Вѣдомостейˮ своею художественною прозой, въ которой на каждомъ шагу разсыпаны перлы поэзіи. Вотъ, напр, г. Боборыкинъ описываетъ швейцарку
„съ узенькимъ носомъ въ сѣромъ платьѣˮ. Одѣвши носъ швейцарки въ сѣрое платье, г Боборыкинъ разсказываетъ далѣе, что горничная Маша „засмѣялась дробнымъ смѣхомъ дѣвушки, еще не имѣвшей любовникаˮ. Къ сожалѣнію, авторъ не объясняетъ, какимъ смѣхомъ должна смѣяться дѣвушка, имѣвшая любовниковъ... Г. Боборыкину некогда объяснить, — онъ переходитъ къ страстнымъ описаніямъ нѣкой цыганки:
„Глаза цыганки не утратили своей чисто цыганской поволоки, бѣлые зубы блестѣли, тонкій носъ выдѣлялся красивымъ вырѣзомъ ноздрей. Въ губахъ ея, темно-красныхъ, сидѣла усмѣшка съ двойственнымъ выраженіемъ страстности и скукиˮ...
У другой цыганки ничего не сидѣло въ губахъ, но за то „во рту замѣчалась страстная играˮ. Дальше можно бы было описать, какъ „страсть играла въ желудкѣ цыганки, а на бедрахъ ея сидѣли дѣйственные признаки усталости и художественной натурыˮ, — но г. Боборыкину опять некогда: онъ спѣшитъ рисовать портретъ Элли, летающей въ циркѣ дѣвицы. „Мать Элли оправляетъ ей сзади широкій бантъ, пониже бедръ. Тонкія, стройныя ноги Элли, съ выпуклыми икрами, отливали матовымъ лоскомъ... волнистые, пепельные волосы играли на лбу... изъ глазъ текли лучи... рѣсницы бросали тѣнь... розовыя маленькія уши глядѣли изъ-подъ курчавыхъ волосъˮ...
Уши глядѣли, глаза смотрѣли, волосы играли, рѣсницы плясали... Господи, что за поэзія!
Г. Коровинъ, редакторъ-издатель французско-русскаго органчика подъ названіемъ „Correspondance Universelleˮ пишетъ намъ:
„Симъ считаю долгомъ довести до свѣдѣнія почтеннѣйшей редак
ціи, что администрація „Correspondance Universelleˮ нашла возможнымъ понизить подписную плату съ 275 рублей на 30 рублей въ годъˮ...
Г. Коровинъ, ради Бога, пришлите намъ вашу фотографическую карточку? Мы васъ разцѣлуемъ заочно и даже, если хотите, помѣстимъ вашъ портретъ въ своей галлереѣ...
Новый Діогенъ.
(М. Е—ъ. )
Не сердись, когда ѣдкое слово Часто слышится въ рѣчи моей, Если я осуждаю сурово
Жалкихъ, пошлыхъ и глупыхъ людей. Не сердись, моя милая!.. Въ этомъ Виноватъ я вполнѣ предъ тобой;
Но когда-бы я не былъ поэтомъ — Я-бы былъ совершенно другой!
Гласные, пользуясь минутой, бросаются къ источнику всѣхъ благъ, чтобы выпить рюмку водки и закусить.
— Предлагаю, господа, утвердить смѣту расходовъ въ полномъ ея объемѣ, т. е. въ 103. 583 руб. 15 коп.! возглашаетъ предсѣдатель, обращаясь къ тѣмъ, кто успѣлъ перекусить кое-чего дома. Въ буфетѣ, ничего не подозрѣвая, жуютъ. — Утверждаемъ! слышится въ залѣ. Готово, значитъ.
Послѣ этого являются гласные изъ буфета. — Что такое?
— Да вотъ, смѣту утвердили.... —???....
— Въ полномъ ея объемѣ...
—?????...
— Да-съ!...
Такъ какъ явившіеся успѣли уже прожевать свои бутерброды, то и пишется протестъ, подписывается и пріобщается къ дѣлу
Мнѣ лично по сердцу эта простота. Я ѣмъ бутербродъ, слѣдовательно — я согласенъ. Я бутерброда не ѣмъ, а кушаю сандвичъ, слѣдовательно — я не согласенъ. Я выпиваю рюмку англійской горькой, слѣдовательно — я ничего не имѣю ни за, ни противъ....
Однако, въ концѣ концовъ, г. предсѣдатель тоже не остается безъ приличной закуски... въ видѣ горькаго протеста.
Два слова о томъ, какъ г. Янишевскій, городской голова „татарской столицыˮ и одинъ изъ „свѣдущихъ людейˮ, напрасно обидѣлъ свой родной городъ.
По словамъ „Казанскаго Листкаˮ, г. Янишевскій забрался въ такой лѣсъ, что, кажется, изъ него и не выберется. Дѣло въ томъ, что сей почтенный мужъ состоитъ въ числѣ „свѣдущихъ людейˮ. Замѣтивъ, вѣроятно, что члены коммиссіи повѣрили на слово заявленію его о „подробномъ знакомствѣ его съ ходомъ питейнаго дѣла въ Казаниˮ, голова развернулся и началъ создавать такое волшебство, что, просто, нà-поди!.. На совѣщаніи 26-го сентября, онъ „яркими красками обрисовалъ гнусную картину притоновъ разгула и разврата, которую представляютъ 200 трактировъ и гостинницъ г. Казани, изъ которыхъ только въ двухъ нѣтъ арфистокъˮ... Всѣ, конечно, поражены.
Но что-же оказывается на самомъ дѣлѣ, если смотрѣть на Фактъ безъ увлеченія г. Янишевскаго?
На самомъ дѣлѣ и по оффиціальнымъ свѣдѣніямъ оказывается, что въ Казани не 200 трактировъ, а только 142, изъ которыхъ 14 торгуютъ лишь въ теченіе лѣта, на устьѣ Казанки. Это разъ.
Во вторыхъ, арфистки имѣются только въ 7-ми гостинницахъ....
Выходитъ, что человѣкъ обсчитался, хотя и былъ еще недавно профессоромъ высшей математики. Чего на свѣтѣ не бываетъ!...
Недурной пейзажикъ въ петербургско-тульскомъ Земельномъ банкѣ. Драки нѣтъ, но все-же очень занятно.
Дѣло въ томъ, что нѣкто г. П., около года назадъ, заглазно купилъ домъ, находящійся въ Москвѣ и заложенный въ банкѣ. Полагаясь на оцѣнку банка и на сдѣланныя имъ описанія имущества, г. П. и не подозрѣвалъ, что пріобрѣтеніе можетъ ввести его въ большіе убытки. Между тѣмъ, но повѣркѣ на мѣстѣ, оказалось, что описанія и оцѣнки банка суть ничто иное, какъ плодъ вольной фантазіи, игра воображенія и тлѣнной мысли раздраженіе. Вмѣсто дома — какая то хижина, Богомъ хранимая, если и стоющая чего-либо, то — исключительно въ глазахъ любителей руинъ и древностей. — Это что-же такое? изумляется г. П.
— Хижина, Богомъ хранимая! отвѣчаетъ банкъ.
— Но я вѣдь покупалъ домъ, а не хижину дяди Тома... — Не вѣрь безумнымъ увѣреньямъ!.. — Но вѣдь это... это...
— Не надуешь — не продашь!.. Извольте тутъ!..
Однако, г. П. начинаетъ судебный процессъ, видя во всей этой операціи чистое надувательство.
Дай ему Богъ успѣха, а другимъ урокъ: не покупай заглазно, пѣніемъ сирены не обольщайся и пальца въ ротъ не клади.
Съ другой стороны, согласитесь, нужно-же банкамъ какъ нибудь сбывать всю ту рухлядь, подъ которую они даютъ деньги. Дѣйствительно, не надуешь — не продашь. Вонъ Самарско-Симбирскій банкъ, благодаря тому, что „заглазныеˮ покупатели не подвертываются, владѣетъ теперь цѣлымъ городомъ богохранимыхъ хижинъ, развелъ цѣлую армію управляющихъ, сдаетъ квартиры, чиститъ свои ретирады и платитъ трубачистамъ. То же самое и съ саратовскимъ обществомъ взаимнаго кредита, у котораго, волею судебъ, имѣется теперь даже собственная баня, въ которой, вѣроятно, перемывается шерсть, получаемая съ довѣрчивыхъ барановъ. Подъ баню, положимъ, дано 200 тыс. рублей, но... дорого, и мило, и, оказывается, не лишне...
Впрочемъ, мораль остается: пальца въ ротъ не клади, и вора въ грѣхъ не вводи.
Ершъ.
„Новостиˮ торжественно заявляютъ, что для нихъ „не важенъ фактъ увольненія Штеккера, — даже неважно рѣшеніе Бисмаркаˮ, но важны мотивы, побудившіе канцлера дѣйствовать... „Новостиˮ говорятъ: „правда, мы передали разсужденія князя Бисмарка, обнаруживающія, яко-бы, безкорыстное отношеніе его къ антисемитскому движенію; но, спрашивается, почему-же онъ не обнаружилъ своего безпристрастія и безкорыстія въ тотъ моментъ, когда шла рѣчь о подавленіи движенія въ зародышѣˮ?
Г. Бисмаркъ, встаньте!... Г. Нотовичу угодно знать, почему вы раньше не обнаружили своего безпристрастія и безкорыстія?
Ага! Вы молчите! То-то! Г. Нотовичъ шутить не любитъ...
Нѣкто г. Тургель, живущій въ Парижѣ, привлекаетъ „Моск. Вѣдомостиˮ къ уголовной отвѣтственности за клевету въ корреспонденціи. „Моск. Вѣдомостиˮ, въ видѣ утѣшнеія, могутъ попробовать сдѣлать то же съ „Новостямиˮ, фельетонистъ которыхъ нашелъ въ почтенной газетѣ такое извѣстіе:
„Выѣхалъ изъ Москвы въ Петербургъ попечитель петербургскаго ученаго округа, дѣйствительный статскій совѣтникъ, князь Г. А. Щербатовъˮ....
Всѣмъ извѣстно, что попечителемъ петербургскаго округа состоитъ Ѳ. М. Дмитріевъ, а не кн. Щербатовъ; значитъ, въ „Моск. Вѣдомостяхъˮ опечатка?
По мнѣнію „Новостейˮ — вовсе не опечатка. Газета говоритъ:
„О назначеніи г. Дмитріева попечителемъ петербургскаго учебнаго округа также не было заявлено въ „Московскихъ Вѣдомостяхъˮ, такъ какъ г. Дмитріевъ, еще будучи профессоромъ московскаго университета, навлекъ на себя „неблаговоленіеˮ г. Каткова. Вотъ почему, въ послѣдній пріѣздъ г. Дмитріева въ Москву, „Московскія Вѣдомостиˮ хотя и упомянули о выѣздѣ въ Петербургъ „попечителя петербургскаго учебнаго округаˮ, но фамилію подмѣнилиˮ. Неужели это правда?
Г. Боборыкинъ увеселяетъ читателей „Русск. Вѣдомостейˮ своею художественною прозой, въ которой на каждомъ шагу разсыпаны перлы поэзіи. Вотъ, напр, г. Боборыкинъ описываетъ швейцарку
„съ узенькимъ носомъ въ сѣромъ платьѣˮ. Одѣвши носъ швейцарки въ сѣрое платье, г Боборыкинъ разсказываетъ далѣе, что горничная Маша „засмѣялась дробнымъ смѣхомъ дѣвушки, еще не имѣвшей любовникаˮ. Къ сожалѣнію, авторъ не объясняетъ, какимъ смѣхомъ должна смѣяться дѣвушка, имѣвшая любовниковъ... Г. Боборыкину некогда объяснить, — онъ переходитъ къ страстнымъ описаніямъ нѣкой цыганки:
„Глаза цыганки не утратили своей чисто цыганской поволоки, бѣлые зубы блестѣли, тонкій носъ выдѣлялся красивымъ вырѣзомъ ноздрей. Въ губахъ ея, темно-красныхъ, сидѣла усмѣшка съ двойственнымъ выраженіемъ страстности и скукиˮ...
У другой цыганки ничего не сидѣло въ губахъ, но за то „во рту замѣчалась страстная играˮ. Дальше можно бы было описать, какъ „страсть играла въ желудкѣ цыганки, а на бедрахъ ея сидѣли дѣйственные признаки усталости и художественной натурыˮ, — но г. Боборыкину опять некогда: онъ спѣшитъ рисовать портретъ Элли, летающей въ циркѣ дѣвицы. „Мать Элли оправляетъ ей сзади широкій бантъ, пониже бедръ. Тонкія, стройныя ноги Элли, съ выпуклыми икрами, отливали матовымъ лоскомъ... волнистые, пепельные волосы играли на лбу... изъ глазъ текли лучи... рѣсницы бросали тѣнь... розовыя маленькія уши глядѣли изъ-подъ курчавыхъ волосъˮ...
Уши глядѣли, глаза смотрѣли, волосы играли, рѣсницы плясали... Господи, что за поэзія!
Г. Коровинъ, редакторъ-издатель французско-русскаго органчика подъ названіемъ „Correspondance Universelleˮ пишетъ намъ:
„Симъ считаю долгомъ довести до свѣдѣнія почтеннѣйшей редак
ціи, что администрація „Correspondance Universelleˮ нашла возможнымъ понизить подписную плату съ 275 рублей на 30 рублей въ годъˮ...
Г. Коровинъ, ради Бога, пришлите намъ вашу фотографическую карточку? Мы васъ разцѣлуемъ заочно и даже, если хотите, помѣстимъ вашъ портретъ въ своей галлереѣ...
Новый Діогенъ.
(М. Е—ъ. )
Не сердись, когда ѣдкое слово Часто слышится въ рѣчи моей, Если я осуждаю сурово
Жалкихъ, пошлыхъ и глупыхъ людей. Не сердись, моя милая!.. Въ этомъ Виноватъ я вполнѣ предъ тобой;
Но когда-бы я не былъ поэтомъ — Я-бы былъ совершенно другой!