время находился молодой еврей, по профессіи стряпчій, спѣшно пріѣхавшій въ Парижъ ивъ Гавра. Дѣвочку, по настоянію отца, окрестили.
Стряпчій изъ Гавра вскорѣ уѣхалъ, а молодая мать осталась въ Парижѣ, и въ самое короткое время получила громкую извѣстность въ скандальной парижской хроникѣ. Еще до сихъ поръ въ Парижѣ найдется множество сѣдоволосыхъ ловеласовъ, не могущихъ вспомнить обворожительную еврейку безъ сердечнаго трепета и безъ вздоха сожалѣнія о громадныхъ богатствахъ, оставленныхъ у ея ногъ.
Четырехлѣтнюю Сарру помѣстили въ самое аристократическое воспитательное заведеніе во Франціи, — въ пансіонъ при Граншанскомъ монастырѣ въ Версали.
III.
Много хлопотъ причиняла Сарра монахинямъ. Уже съ самаго ранняго возраста въ ней проглядывалъ въ высшей степени своеобразный, причудливый характеръ, повергавшій воспитательницъ въ совершенное отчаяніе; вмѣстѣ съ тѣмъ, Сарра обнаруживала такія выдающіяся дарованія, что добрыя монахини хотя и вынуждены были четыре раза исключать Сарру изъ заведенія за различныя эксцентричныя выходки, но всякій разъ, уступая ея просьбамъ и во вниманіе къ ея необычайнымъ способностямъ, опять принимали маленькую эксцентричку въ пансіонъ. Сарра окончила курсъ первой ученицей. — Эта дѣвочка, пророчествовали монахини, или достигнетъ высшаго положенія, какое только доступно женщинѣ, или-же она опустится до крайней степени порока и ничтожества. Но когда Сарру, спросили при выпускѣ изъ заведенія, чѣмъ она желаетъ быть? — она воскликнула: — Я хочу быть монахиней!
Всѣ изумились. Сарра это замѣтила и тотчасъ прибавила:
— Впрочемъ, только въ томъ случаѣ, если я не сдѣлаюсь актрисой.
Сарру рѣшили помѣстить въ консерваторію. Для поступленія въ это государственное училище, необходимо предварительное испытаніе въ декламаціи. Сарра явилась передъ испытательной коммиссіей совершенно не подготовленной и знала одну только басню Лафонтэна — «Два голубя». Въ то время это была дѣвочка худая, блѣдная, некрасивая, съ внѣшностью далеко не выдающеюся; но во всѣхъ ея движеніяхъ было столько смѣлости и живости, а въ глубокихъ глазахъ блестѣлъ такой огонекъ, что экзаменаторы сразу были расположены въ ея пользу. Начала декламировать Сарра.
Deux pigeons s’aimaient d’amour tendre: L’un d’eut, s’ennuyant au logis...
— Довольно, прервалъ ее знаменитый композиторъ Оберъ, находившійся въ числѣ членовъ коммиссіи. — Этотъ прелестный ребенокъ, обратился онъ къ сочленамъ, прекрасно продекламировалъ свою басню. Ее нужно принять.
Въ консерваторіи Сарра сдѣлалась ученицей Провоста и Самсона, лучшихъ профессоровъ сценической дикціи, и окончила курсъ съ первой наградой, дававшей ей право поступить на первую французскую сцену, въ театръ «Comédie Française». Первые шаги Сарры на театральныхъ подмосткахъ были неудачны. Дебютъ ея въ «Ифигеніи» прошелъ незамѣтно; въ добавокъ Саррѣ, обладавшей самостоятельнымъ и неуживчивымъ характеромъ, впервые пришлось столкнуться съ закулисными интригами: ей не давали значительныхъ ролей, ссылаясь на ея неопытность. Все это заставило молодую артистку, сгоравшую жаждой славы, искать счастья въ другихъ театрахъ.
— Я покидаю почотную сцену «Француской комедіи» безъ сожалѣнія, воскликнула Сарра, прощаясь съ директоромъ театра г. Твери: и именно потому, что очень скоро «Французская комедія» пожалѣетъ обо мнѣ.
Эти слова не были пустымъ бахвальствомъ: они впослѣдствіи оправдались, хотя Саррѣ и пришлось испытать много неудачъ на пути къ безсмертной славѣ. Распрощавшись съ Тьери, она перешла въ театръ «Gymnase», на которомъ исключительно ставились водевили; но водевиль не далъ ей никакого успѣха. Къ этому времени подоспѣло одно обстоятельство, чисто домашняго характера, въ силу котораго Сарра Бернаръ оставила сцену «Gymnase»; но и это она сдѣлала съ свойственной ей эксцентричностью. Однажды директоръ театра, Монтиньи, получилъ столь-же лаконическое, сколько и неясное письмо: «простите взбалмошной бѣдняжкѣ», внизу стояла подпись: «Carali Bernhardt». Смыслъ этого письма сдѣлался понятнымъ только тогда, когда оказалось, что Сарра безслѣдно исчезла изъ Парижа.
Возвратившись изъ своего таинственнаго бѣгства, Сарра Бернаръ совершено неожиданно появилась на сценѣ театра «Сенъ-Мартенъ», въ роли феи, въ волшебной пьесѣ «La Biche aux Bois». Амплуа «апоѳеозъ» также не дало ей столь желанной славы — Сарра рѣшилась на послѣднее средство: она отправилась къ директору «Одеона», Дюкенелю.
— Меня отовсюду гонятъ, сказала она, но, увѣряю васъ честнымъ словомъ, талантъ у меня есть...
Это было въ 1867 году. Дюкенель уступилъ такой рѣшительной просьбѣ. Сарра Бернаръ продолжала, однако, пользоваться очень сомнительнымъ успѣ
хомъ до начала 1869 года, когда она появилась въ маленькой, поэтической пьескѣ Конне «Le Passant». Она предстала передъ публикой въ мужскомъ костюмѣ флорентинскаго пѣвца и одержала первую, но блестящую побѣду. Сплою своею дарованія, она сдѣлала изъ этой незначительной роли классическій типъ, создала громкую себѣ извѣстность — какъ артисткѣ, и литературное имя Конне — какъ автору пьески Фуроръ былъ полный. Завѣтныя мечты артистки наконецъ сбылись: Парижъ заговорилъ о Саррѣ Бернаръ. Прежде говорили только о ея эксцентрическихъ выходкахъ, разукрашивая ихъ разными скандальными слухами; теперь всѣ говорили и писали о ея громадномъ талантѣ.
Настала несчастная для Франціи франко-прусская война. Сарра Бернаръ послѣдовала за войсками въ качествѣ сестры милосердія. По заключеніи мира, она возвратилась па сцену «Одеона» и, выступивъ въ драмѣ Виктора Гюго «Ruy Blas», одержала полную, рѣшительную, окончательную побѣду надъ равнодушіемъ публики. Съ этого именно момента, который разсказанъ въ началѣ этюда, начинается блестящая артистическая карьера Сарры Бернаръ.
ІV.
Слова, сказанныя Саррой Бернаръ при разставаньи съ «Французской комедіей», сбылись: директоръ этого театра, Перренъ, предложилъ ей ангажементъ. Сарра Бернаръ заплатила «Одеону» неустойку и перешла въ «Comédie Française». Съ этого времени вся ея артистическая карьера была непрерывнымъ рядомъ громадныхъ успѣховъ въ пьесахъ: «Федра», «Сфинксъ» Октава Фелье, «Дочь Роланда» Борнье, «Побѣжденный Римъ» Пароди, «Иностранка», «Эрнани» и т. д., особенно же — въ «Рюи-Блазъ» В. Гюго. Во всѣхъ этихъ пьесахъ она буквально сводила Парижъ съ ума. Въ продолженіи 8 лѣтъ, по словамъ Эмиля Зола, Сарра Бернаръ была «божествомъ», — идоломъ, передъ которымъ всѣ преклонялись, и въ эти 8 лѣтъ нельзя найти ни одной строчки, въ которой хотя-бы намекомъ было выражено неодобреніе ея игрѣ.
Покоривъ Парижъ, Сарра Бернаръ захотѣла покорить и Лондонъ, и съ этою цѣлью «Французская Комедія» предприняла артистическое путешествіе въ «туманный Альбіонъ». Здѣсь Сарру Бернаръ ожидали тѣ же лавры. Хладнокровные джентльмены и чопорные, щепетильныя лэди приходили отъ ея игры въ такой-же чадъ, какъ и французы. Окруженная блестящимъ ореоломъ славы, она вернулась въ Парижъ, съ намѣреніемъ вновь посѣтить Лондонъ на слѣдующій годъ, т. е. лѣтомъ 1880 года. Но тутъ произошелъ совершенно непредвидѣнный случай.
17 апрѣля 1880 года Сарра Бернаръ играла роль Клоринды въ пьесѣ Ожье «Aventurière», причемъ придала Клориндѣ характеръ не аристократки, какъ это дѣлалось другими актрисами, а куртизанки. Критика въ первый разъ, послѣ 8-ми лѣтъ безусловнаго поклоненія, замѣтила, что это измѣненіе невполнѣ удачно; критикъ-же «Фигаро», г. Витю, позволилъ себѣ небольшую неловкость, замѣтивъ, что «она играла не донну Клоринду въ «Авантюристкѣ», а Виржини въ «Assomoir». Артистка очевидно была глубоко поражена: 18 апрѣля, т. е. на другой день послѣ спектакля и въ день выхода газетъ съ отзывами объ «Авантюристкѣ», Сарра Бернаръ безслѣдно исчезла изъ Парижа, оставивъ директору театра, Перрену, письмо, въ которомъ свой неуспѣхъ объясняла тѣмъ, что ей дали всего восемь репетицій; а такъ какъ эта вина Перрена, то она нарушаетъ контрактъ и выходитъ изъ состава актрисъ-пайщицъ «Французской Комедіи».
Въ тотъ-же день Парижъ узналъ о случившемся, и въ его мнѣніи разомъ совершился переломъ. Парижъ принялся ломать свой недавній кумиръ. Вмѣсто прежняго эпитета «божественная», пресса не называла теперь Сарру Бернаръ иначе, какъ «балаганной акробаткой». Насколько прежде ее превозносили, настолько-же теперь стали унижать. Гг. Перренъ и Ожье только подлили масла въ огонь, напечатавъ объясненіе, въ которомъ указывали, что репетицій было не 8, а 18, но только сама Сарра Бернаръ не всѣ ихъ посѣщала. При этомъ авторы объясненія намекали, что исчезновеніе артистки слѣдуетъ объяснить ничѣмъ инымъ, какъ ея эксцентричностью. Парижъ столкнулъ своего идола съ пьедестала и затопталъ его въ грязь. Въ этомъ хаосѣ порицаній, охужденій, насмѣшекъ, глумленія, пошлыхъ сплетень и грубой брани выдѣлился лишь одинъ трезвый голосъ, — голосъ Эмиля Золà. ˮВъ одну ночь все измѣнилось, писалъ онъ: наканунѣ вечеромъ всѣ ей рукоплескали, а на слѣдующій день у нея не оказывается никакого таланта. Это абсурдъ!... Вы сами развили въ этой впечатлительной, страстной натурѣ до крайности нервную щепетильность, а теперь набрасываетесь на нее, когда она не можетъ перенести рѣзкихъ, хотя, быть можетъ, и справедливыхъ замѣчаній. Вы не хотите понять, что своимъ безпредѣльнымъ поклоненіемъ вы сами испортили ее, окончательно вскружили ей головуˮ...
Совѣтъ актеровъ и актрисъ «Французской Комедіи» довершилъ общую несправедливость, завѣнчавь это общее и колоссальное недоразумѣніе: онъ вычеркнувъ Сарру Бернаръ изъ списковъ актрисъ-пайщицъ, рѣшивъ взыскать съ нея 300. 000 фр. за убытки, нанесенные нарушеніемъ контракта.
в. Ірд.
(Окончаніе слѣдуетъ. )
Стряпчій изъ Гавра вскорѣ уѣхалъ, а молодая мать осталась въ Парижѣ, и въ самое короткое время получила громкую извѣстность въ скандальной парижской хроникѣ. Еще до сихъ поръ въ Парижѣ найдется множество сѣдоволосыхъ ловеласовъ, не могущихъ вспомнить обворожительную еврейку безъ сердечнаго трепета и безъ вздоха сожалѣнія о громадныхъ богатствахъ, оставленныхъ у ея ногъ.
Четырехлѣтнюю Сарру помѣстили въ самое аристократическое воспитательное заведеніе во Франціи, — въ пансіонъ при Граншанскомъ монастырѣ въ Версали.
III.
Много хлопотъ причиняла Сарра монахинямъ. Уже съ самаго ранняго возраста въ ней проглядывалъ въ высшей степени своеобразный, причудливый характеръ, повергавшій воспитательницъ въ совершенное отчаяніе; вмѣстѣ съ тѣмъ, Сарра обнаруживала такія выдающіяся дарованія, что добрыя монахини хотя и вынуждены были четыре раза исключать Сарру изъ заведенія за различныя эксцентричныя выходки, но всякій разъ, уступая ея просьбамъ и во вниманіе къ ея необычайнымъ способностямъ, опять принимали маленькую эксцентричку въ пансіонъ. Сарра окончила курсъ первой ученицей. — Эта дѣвочка, пророчествовали монахини, или достигнетъ высшаго положенія, какое только доступно женщинѣ, или-же она опустится до крайней степени порока и ничтожества. Но когда Сарру, спросили при выпускѣ изъ заведенія, чѣмъ она желаетъ быть? — она воскликнула: — Я хочу быть монахиней!
Всѣ изумились. Сарра это замѣтила и тотчасъ прибавила:
— Впрочемъ, только въ томъ случаѣ, если я не сдѣлаюсь актрисой.
Сарру рѣшили помѣстить въ консерваторію. Для поступленія въ это государственное училище, необходимо предварительное испытаніе въ декламаціи. Сарра явилась передъ испытательной коммиссіей совершенно не подготовленной и знала одну только басню Лафонтэна — «Два голубя». Въ то время это была дѣвочка худая, блѣдная, некрасивая, съ внѣшностью далеко не выдающеюся; но во всѣхъ ея движеніяхъ было столько смѣлости и живости, а въ глубокихъ глазахъ блестѣлъ такой огонекъ, что экзаменаторы сразу были расположены въ ея пользу. Начала декламировать Сарра.
Deux pigeons s’aimaient d’amour tendre: L’un d’eut, s’ennuyant au logis...
— Довольно, прервалъ ее знаменитый композиторъ Оберъ, находившійся въ числѣ членовъ коммиссіи. — Этотъ прелестный ребенокъ, обратился онъ къ сочленамъ, прекрасно продекламировалъ свою басню. Ее нужно принять.
Въ консерваторіи Сарра сдѣлалась ученицей Провоста и Самсона, лучшихъ профессоровъ сценической дикціи, и окончила курсъ съ первой наградой, дававшей ей право поступить на первую французскую сцену, въ театръ «Comédie Française». Первые шаги Сарры на театральныхъ подмосткахъ были неудачны. Дебютъ ея въ «Ифигеніи» прошелъ незамѣтно; въ добавокъ Саррѣ, обладавшей самостоятельнымъ и неуживчивымъ характеромъ, впервые пришлось столкнуться съ закулисными интригами: ей не давали значительныхъ ролей, ссылаясь на ея неопытность. Все это заставило молодую артистку, сгоравшую жаждой славы, искать счастья въ другихъ театрахъ.
— Я покидаю почотную сцену «Француской комедіи» безъ сожалѣнія, воскликнула Сарра, прощаясь съ директоромъ театра г. Твери: и именно потому, что очень скоро «Французская комедія» пожалѣетъ обо мнѣ.
Эти слова не были пустымъ бахвальствомъ: они впослѣдствіи оправдались, хотя Саррѣ и пришлось испытать много неудачъ на пути къ безсмертной славѣ. Распрощавшись съ Тьери, она перешла въ театръ «Gymnase», на которомъ исключительно ставились водевили; но водевиль не далъ ей никакого успѣха. Къ этому времени подоспѣло одно обстоятельство, чисто домашняго характера, въ силу котораго Сарра Бернаръ оставила сцену «Gymnase»; но и это она сдѣлала съ свойственной ей эксцентричностью. Однажды директоръ театра, Монтиньи, получилъ столь-же лаконическое, сколько и неясное письмо: «простите взбалмошной бѣдняжкѣ», внизу стояла подпись: «Carali Bernhardt». Смыслъ этого письма сдѣлался понятнымъ только тогда, когда оказалось, что Сарра безслѣдно исчезла изъ Парижа.
Возвратившись изъ своего таинственнаго бѣгства, Сарра Бернаръ совершено неожиданно появилась на сценѣ театра «Сенъ-Мартенъ», въ роли феи, въ волшебной пьесѣ «La Biche aux Bois». Амплуа «апоѳеозъ» также не дало ей столь желанной славы — Сарра рѣшилась на послѣднее средство: она отправилась къ директору «Одеона», Дюкенелю.
— Меня отовсюду гонятъ, сказала она, но, увѣряю васъ честнымъ словомъ, талантъ у меня есть...
Это было въ 1867 году. Дюкенель уступилъ такой рѣшительной просьбѣ. Сарра Бернаръ продолжала, однако, пользоваться очень сомнительнымъ успѣ
хомъ до начала 1869 года, когда она появилась въ маленькой, поэтической пьескѣ Конне «Le Passant». Она предстала передъ публикой въ мужскомъ костюмѣ флорентинскаго пѣвца и одержала первую, но блестящую побѣду. Сплою своею дарованія, она сдѣлала изъ этой незначительной роли классическій типъ, создала громкую себѣ извѣстность — какъ артисткѣ, и литературное имя Конне — какъ автору пьески Фуроръ былъ полный. Завѣтныя мечты артистки наконецъ сбылись: Парижъ заговорилъ о Саррѣ Бернаръ. Прежде говорили только о ея эксцентрическихъ выходкахъ, разукрашивая ихъ разными скандальными слухами; теперь всѣ говорили и писали о ея громадномъ талантѣ.
Настала несчастная для Франціи франко-прусская война. Сарра Бернаръ послѣдовала за войсками въ качествѣ сестры милосердія. По заключеніи мира, она возвратилась па сцену «Одеона» и, выступивъ въ драмѣ Виктора Гюго «Ruy Blas», одержала полную, рѣшительную, окончательную побѣду надъ равнодушіемъ публики. Съ этого именно момента, который разсказанъ въ началѣ этюда, начинается блестящая артистическая карьера Сарры Бернаръ.
ІV.
Слова, сказанныя Саррой Бернаръ при разставаньи съ «Французской комедіей», сбылись: директоръ этого театра, Перренъ, предложилъ ей ангажементъ. Сарра Бернаръ заплатила «Одеону» неустойку и перешла въ «Comédie Française». Съ этого времени вся ея артистическая карьера была непрерывнымъ рядомъ громадныхъ успѣховъ въ пьесахъ: «Федра», «Сфинксъ» Октава Фелье, «Дочь Роланда» Борнье, «Побѣжденный Римъ» Пароди, «Иностранка», «Эрнани» и т. д., особенно же — въ «Рюи-Блазъ» В. Гюго. Во всѣхъ этихъ пьесахъ она буквально сводила Парижъ съ ума. Въ продолженіи 8 лѣтъ, по словамъ Эмиля Зола, Сарра Бернаръ была «божествомъ», — идоломъ, передъ которымъ всѣ преклонялись, и въ эти 8 лѣтъ нельзя найти ни одной строчки, въ которой хотя-бы намекомъ было выражено неодобреніе ея игрѣ.
Покоривъ Парижъ, Сарра Бернаръ захотѣла покорить и Лондонъ, и съ этою цѣлью «Французская Комедія» предприняла артистическое путешествіе въ «туманный Альбіонъ». Здѣсь Сарру Бернаръ ожидали тѣ же лавры. Хладнокровные джентльмены и чопорные, щепетильныя лэди приходили отъ ея игры въ такой-же чадъ, какъ и французы. Окруженная блестящимъ ореоломъ славы, она вернулась въ Парижъ, съ намѣреніемъ вновь посѣтить Лондонъ на слѣдующій годъ, т. е. лѣтомъ 1880 года. Но тутъ произошелъ совершенно непредвидѣнный случай.
17 апрѣля 1880 года Сарра Бернаръ играла роль Клоринды въ пьесѣ Ожье «Aventurière», причемъ придала Клориндѣ характеръ не аристократки, какъ это дѣлалось другими актрисами, а куртизанки. Критика въ первый разъ, послѣ 8-ми лѣтъ безусловнаго поклоненія, замѣтила, что это измѣненіе невполнѣ удачно; критикъ-же «Фигаро», г. Витю, позволилъ себѣ небольшую неловкость, замѣтивъ, что «она играла не донну Клоринду въ «Авантюристкѣ», а Виржини въ «Assomoir». Артистка очевидно была глубоко поражена: 18 апрѣля, т. е. на другой день послѣ спектакля и въ день выхода газетъ съ отзывами объ «Авантюристкѣ», Сарра Бернаръ безслѣдно исчезла изъ Парижа, оставивъ директору театра, Перрену, письмо, въ которомъ свой неуспѣхъ объясняла тѣмъ, что ей дали всего восемь репетицій; а такъ какъ эта вина Перрена, то она нарушаетъ контрактъ и выходитъ изъ состава актрисъ-пайщицъ «Французской Комедіи».
Въ тотъ-же день Парижъ узналъ о случившемся, и въ его мнѣніи разомъ совершился переломъ. Парижъ принялся ломать свой недавній кумиръ. Вмѣсто прежняго эпитета «божественная», пресса не называла теперь Сарру Бернаръ иначе, какъ «балаганной акробаткой». Насколько прежде ее превозносили, настолько-же теперь стали унижать. Гг. Перренъ и Ожье только подлили масла въ огонь, напечатавъ объясненіе, въ которомъ указывали, что репетицій было не 8, а 18, но только сама Сарра Бернаръ не всѣ ихъ посѣщала. При этомъ авторы объясненія намекали, что исчезновеніе артистки слѣдуетъ объяснить ничѣмъ инымъ, какъ ея эксцентричностью. Парижъ столкнулъ своего идола съ пьедестала и затопталъ его въ грязь. Въ этомъ хаосѣ порицаній, охужденій, насмѣшекъ, глумленія, пошлыхъ сплетень и грубой брани выдѣлился лишь одинъ трезвый голосъ, — голосъ Эмиля Золà. ˮВъ одну ночь все измѣнилось, писалъ онъ: наканунѣ вечеромъ всѣ ей рукоплескали, а на слѣдующій день у нея не оказывается никакого таланта. Это абсурдъ!... Вы сами развили въ этой впечатлительной, страстной натурѣ до крайности нервную щепетильность, а теперь набрасываетесь на нее, когда она не можетъ перенести рѣзкихъ, хотя, быть можетъ, и справедливыхъ замѣчаній. Вы не хотите понять, что своимъ безпредѣльнымъ поклоненіемъ вы сами испортили ее, окончательно вскружили ей головуˮ...
Совѣтъ актеровъ и актрисъ «Французской Комедіи» довершилъ общую несправедливость, завѣнчавь это общее и колоссальное недоразумѣніе: онъ вычеркнувъ Сарру Бернаръ изъ списковъ актрисъ-пайщицъ, рѣшивъ взыскать съ нея 300. 000 фр. за убытки, нанесенные нарушеніемъ контракта.
в. Ірд.
(Окончаніе слѣдуетъ. )