Хоръ гостей (изъ «Риголетто»: «lа don e mobile»... )
Дѣвы веселыя, Плечики голыя,
Косы поддѣльныя,
Нравы похмѣльные. Пышатъ, какъ пышки, Пьютъ до одышки,
Въ жизни безпечной — Имъ праздникъ вѣчный. Мило имъ, Мило имъ,
Коль здѣсь закутимъ!
Хоръ дѣвъ. Купцы угарные,
Сынки шикарные, Денежки вольныя, Нравы раздольные, Чудо попойки,
А въ неустойкѣ —
Дланью иль стуломъ Прямо по скуламъ. Съ нами пьютъ, Съ нами пьютъ
Ласкаютъ и бьютъ!
Общій хоръ. (Во время этого хора коммерсантъ беретъ за руку 2-ю дѣву, отходитъ съ нею въ сторону и, посадивъ ее къ себѣ на колѣни, пьетъ съ нею шампанское... )
Ночки Кунавина — Давай вина, вина, Пей до забвенія, Раздайся пѣніе. Мило похмѣлье, Шуми веселье!
Прочь траты смѣта, — Пей до разсвѣта! Покутимъ, Покутимъ,
Тѣмъ страсть укротимъ!
(Всѣ пьютъ. )
2-я дѣва (сидя у коммерсанта па колѣнахъ. Изъ «Ночнаго»)
Ластился близь дѣвушки богатый старичокъ, Денегъ ей показывалъ объемистый пучокъ, Что сказала дѣвица, взглянувши на купца?
Выпью для начала съ нимъ шампанскаго винца.
(Всѣ пьютъ. )
Саврасъ (молодцовато, выходя съ своей дамой, на мот.: «ты поди, моя коровушка, домой»).
Ты поди, моя красавица, попой, Ты поди, моя прихоленная...
Коммерсантъ (сыну).
Ахъ, ты шельма, я раздѣлаюсь съ тобой!
Саврасъ.
Пропадай, жизнь обездоленная!...
Коммерсантъ (изъ «Роберта»).
Въ зако, въ зако, въ законъ себѣ поставлю Тебѣ, тебѣ, тебѣ я трепку дать.
Я та, я та, я такъ, братъ, не оставлю —
Какъ ты, какъ ты, какъ ты посмѣлъ удрать?
Саврасъ (изъ «Жизни за царя»).
Не таскай, родимый,
Не тревожь кулакъ, — Сынъ я твой любимый, Самъ, вѣдь, изъ гулякъ.
Коммерсантъ.
Что жъ это творится?... Какъ удрать ты смѣлъ!?
Какъ тутъ не сердиться, — Расшибу, пострѣлъ!
Саврасъ.
Я какъ ты, вѣдь, тятя, Съ дѣвой не сижу,
Трепку дашь некстати — Маменькѣ скажу!
Коммерсантъ.
Видѣть не хотите-ль Этакихъ верзилъ? Я ему родитель —
Онъ мнѣ пригрозилъ!...
Саврасъ.
Тятенька, пошутимъ, — Въ этомъ ли бѣда?
Коммерсантъ.
Ну, сынокъ, покутимъ Подходи сюда.
(Слуги обносятъ всѣхъ шампанскимъ). Коммерсантъ и Саврасъ («Моряки»).
Не строптивы наши нравы, Отойдутъ какъ разъ сердца — И увидите всегда вы
Въ дружбѣ сына и отца.
Смѣло, братья, полной чашей Грусть-заботушку зальемъ, И семьей веселой нашей Дружно, истово запьемъ! Не знакомимся мы съ горемъ, Не щадимъ въ потѣхѣ грошъ,
А ужь въ выпивкѣ поспоримъ — Старики и молодежь!
Смѣло, братья, бросимъ мѣру: Для веселья ночь дана; Наливайте редереру,
Выпивайте все до дна! Только солнце съ небосвода Разорветъ завѣсу тьмы, То изъ пьянаго народа
Вновь дѣльцами будемъ мы.
Да, всю ночку хоть и смѣло Будемъ дружески кутить, — Забывать не нужно дѣла
И готовымъ къ дѣлу быть!
Общій хоръ («Галопъ» — послѣдняя фигура кадрили «Ригольбошъ». Всѣ
поютъ и танцуютъ).
Друзья, кутнемъ, попьемъ во всю купецку мочь, И дружно проведемъ и скоротаемъ ночь, До самого утра
Мы можемъ прокутить, — Блаженная пора
Для тѣхъ, кто любитъ пить!
А нашъ кутежъ всѣмъ милъ! Есть въ насъ избытокъ силъ! (Занавѣсъ опускается. )
Докторъ Оксъ.
Лѣченіе отъ запоя.
Разсказъ.
Около 12 часовъ утра. Пыхтя и отдуваясь, взбиралась Марья Савельевна по широкой каменной лѣстницѣ, въ свою квартиру. Добравшись до втораго этажа, она пріостановилась на площадкѣ, передохнула, перекрестилась и позвонила.
Ей отворила краснощекая толстая баба:
— Ну, што, хорошо-ли помылась-то? Я, чай, и попариться-то не пришлось! А зачѣмъ меня съ собой не взяла? Ужь какъ бы я тебя постягала-то, постягала-то, торопливо говорила Аксинья, раскутывая семьдесятъ семь платковъ, которыми была увязана Марья Савельевна. А я тебѣ и самоварчикъ приготовила; да што жъ я, въ самомъ дѣлѣ: вѣдь, Аляксандра Ивановна у насъ, тебя дожидается.
Въ это время, на встрѣчу хозяйки, вышла и Александра Ивановна, длинная, худая молодая женщина, съ осунувшимся, по все еще красивымъ лицемъ. Дочь булочника, учившаяся въ пансіонѣ, впрочемъ, довольно плохо, красивая собою, Александра Ивановна думала достать себѣ и не вѣсть какую судьбу. Анъ вышло-то не такъ. Пока живъ былъ ея отецъ, она жила барышней: ни въ чемъ онъ ей не отказывалъ, любилъ и баловалъ до нельзя, а замужъ выдать красавицу Шуру все мечталъ за благороднаго. Но вдругъ, — дѣло было Великимъ постомъ, — покушавъ вплотную солененькой рыбки, онъ ни-съ-того, ни-съ-сего, отдалъ Богу душу.
Много горевала Шура. Спустя полгода, ея мать вышла замужъ за шорника, и, боясь въ душѣ, чтобъ ея новый благовѣрный не приволокнулся, съ пьяна, за Шурой, спихнула ее за купца Оленина, торгующаго въ городѣ кожевеннымъ товаромъ, человѣка крайне богатаго, но безпутника и пьяницу первой руки.
Дѣвы веселыя, Плечики голыя,
Косы поддѣльныя,
Нравы похмѣльные. Пышатъ, какъ пышки, Пьютъ до одышки,
Въ жизни безпечной — Имъ праздникъ вѣчный. Мило имъ, Мило имъ,
Коль здѣсь закутимъ!
Хоръ дѣвъ. Купцы угарные,
Сынки шикарные, Денежки вольныя, Нравы раздольные, Чудо попойки,
А въ неустойкѣ —
Дланью иль стуломъ Прямо по скуламъ. Съ нами пьютъ, Съ нами пьютъ
Ласкаютъ и бьютъ!
Общій хоръ. (Во время этого хора коммерсантъ беретъ за руку 2-ю дѣву, отходитъ съ нею въ сторону и, посадивъ ее къ себѣ на колѣни, пьетъ съ нею шампанское... )
Ночки Кунавина — Давай вина, вина, Пей до забвенія, Раздайся пѣніе. Мило похмѣлье, Шуми веселье!
Прочь траты смѣта, — Пей до разсвѣта! Покутимъ, Покутимъ,
Тѣмъ страсть укротимъ!
(Всѣ пьютъ. )
2-я дѣва (сидя у коммерсанта па колѣнахъ. Изъ «Ночнаго»)
Ластился близь дѣвушки богатый старичокъ, Денегъ ей показывалъ объемистый пучокъ, Что сказала дѣвица, взглянувши на купца?
Выпью для начала съ нимъ шампанскаго винца.
(Всѣ пьютъ. )
Саврасъ (молодцовато, выходя съ своей дамой, на мот.: «ты поди, моя коровушка, домой»).
Ты поди, моя красавица, попой, Ты поди, моя прихоленная...
Коммерсантъ (сыну).
Ахъ, ты шельма, я раздѣлаюсь съ тобой!
Саврасъ.
Пропадай, жизнь обездоленная!...
Коммерсантъ (изъ «Роберта»).
Въ зако, въ зако, въ законъ себѣ поставлю Тебѣ, тебѣ, тебѣ я трепку дать.
Я та, я та, я такъ, братъ, не оставлю —
Какъ ты, какъ ты, какъ ты посмѣлъ удрать?
Саврасъ (изъ «Жизни за царя»).
Не таскай, родимый,
Не тревожь кулакъ, — Сынъ я твой любимый, Самъ, вѣдь, изъ гулякъ.
Коммерсантъ.
Что жъ это творится?... Какъ удрать ты смѣлъ!?
Какъ тутъ не сердиться, — Расшибу, пострѣлъ!
Саврасъ.
Я какъ ты, вѣдь, тятя, Съ дѣвой не сижу,
Трепку дашь некстати — Маменькѣ скажу!
Коммерсантъ.
Видѣть не хотите-ль Этакихъ верзилъ? Я ему родитель —
Онъ мнѣ пригрозилъ!...
Саврасъ.
Тятенька, пошутимъ, — Въ этомъ ли бѣда?
Коммерсантъ.
Ну, сынокъ, покутимъ Подходи сюда.
(Слуги обносятъ всѣхъ шампанскимъ). Коммерсантъ и Саврасъ («Моряки»).
Не строптивы наши нравы, Отойдутъ какъ разъ сердца — И увидите всегда вы
Въ дружбѣ сына и отца.
Смѣло, братья, полной чашей Грусть-заботушку зальемъ, И семьей веселой нашей Дружно, истово запьемъ! Не знакомимся мы съ горемъ, Не щадимъ въ потѣхѣ грошъ,
А ужь въ выпивкѣ поспоримъ — Старики и молодежь!
Смѣло, братья, бросимъ мѣру: Для веселья ночь дана; Наливайте редереру,
Выпивайте все до дна! Только солнце съ небосвода Разорветъ завѣсу тьмы, То изъ пьянаго народа
Вновь дѣльцами будемъ мы.
Да, всю ночку хоть и смѣло Будемъ дружески кутить, — Забывать не нужно дѣла
И готовымъ къ дѣлу быть!
Общій хоръ («Галопъ» — послѣдняя фигура кадрили «Ригольбошъ». Всѣ
поютъ и танцуютъ).
Друзья, кутнемъ, попьемъ во всю купецку мочь, И дружно проведемъ и скоротаемъ ночь, До самого утра
Мы можемъ прокутить, — Блаженная пора
Для тѣхъ, кто любитъ пить!
А нашъ кутежъ всѣмъ милъ! Есть въ насъ избытокъ силъ! (Занавѣсъ опускается. )
Докторъ Оксъ.
Лѣченіе отъ запоя.
Разсказъ.
Около 12 часовъ утра. Пыхтя и отдуваясь, взбиралась Марья Савельевна по широкой каменной лѣстницѣ, въ свою квартиру. Добравшись до втораго этажа, она пріостановилась на площадкѣ, передохнула, перекрестилась и позвонила.
Ей отворила краснощекая толстая баба:
— Ну, што, хорошо-ли помылась-то? Я, чай, и попариться-то не пришлось! А зачѣмъ меня съ собой не взяла? Ужь какъ бы я тебя постягала-то, постягала-то, торопливо говорила Аксинья, раскутывая семьдесятъ семь платковъ, которыми была увязана Марья Савельевна. А я тебѣ и самоварчикъ приготовила; да што жъ я, въ самомъ дѣлѣ: вѣдь, Аляксандра Ивановна у насъ, тебя дожидается.
Въ это время, на встрѣчу хозяйки, вышла и Александра Ивановна, длинная, худая молодая женщина, съ осунувшимся, по все еще красивымъ лицемъ. Дочь булочника, учившаяся въ пансіонѣ, впрочемъ, довольно плохо, красивая собою, Александра Ивановна думала достать себѣ и не вѣсть какую судьбу. Анъ вышло-то не такъ. Пока живъ былъ ея отецъ, она жила барышней: ни въ чемъ онъ ей не отказывалъ, любилъ и баловалъ до нельзя, а замужъ выдать красавицу Шуру все мечталъ за благороднаго. Но вдругъ, — дѣло было Великимъ постомъ, — покушавъ вплотную солененькой рыбки, онъ ни-съ-того, ни-съ-сего, отдалъ Богу душу.
Много горевала Шура. Спустя полгода, ея мать вышла замужъ за шорника, и, боясь въ душѣ, чтобъ ея новый благовѣрный не приволокнулся, съ пьяна, за Шурой, спихнула ее за купца Оленина, торгующаго въ городѣ кожевеннымъ товаромъ, человѣка крайне богатаго, но безпутника и пьяницу первой руки.