иногда отвѣчала на незначительные вопросы его, и только открытка, спрятанная подъ грубой рубахой у самой груди, какъ бы поддерживала связь между ними.
Уже въ іюнѣ во время сѣнокоса Агашу отправили на поле съ обѣдомъ для рабочихъ. Владимиръ слѣдилъ за работами. Когда рабочіе, наѣвшись, расположились отдохнуть, и Агаша собралась уходить, Владимиръ внезапно остановилъ ее.
-— Пойдемъ вмѣстѣ, Агаша, я тоже домой иду.
Дорогой разговоръ не клеился, Агаша смущалась и опускала глаза, краснѣя.
— Агаша,—позвалъ ее внезапно Владимиръ, и взялъ за руку повыше локтя:—присядемъ здѣсь, поговоримъ, а то ты будто боишься меня, даже избѣгаешь.
И онъ почти насильно усадилъ ее на траву рядомъ съ собой.
— Агаша, ты забыла меня совсѣмъ? Онъ заглянулъ ей въ лицо, и, вѣрно, въ глазахъ прочелъ такое нѣжное и покорное, что нѣсколько
смущенно привлекъ ее къ себѣ, обнимая .
Было жарко, звенѣли кузнечики, пахло скошенной травой и сладкими духами отъ Владимира.
-— Вы большой стали,—прошептала Агаша, пряча лицо и смущаясь своихъ нечистыхъ огрубѣлыхъ рукъ.
Владимиръ засмѣялся, поднялъ ея голову за подбородокъ.
— Ты тоже большая стала. Ну, что жъ ты боишься?
И вдругъ, совсѣмъ неожиданно, какъ казалось Агашѣ, поцѣловалъ въ губы, слегка, запрокинувъ ея голову.
Закружилась голова, защекотали небольшіе его жестковатые усики, и вдругъ сталъ онъ роднымъ, милымъ и совсѣмъ не страшнымъ. Она тѣсно прижалась къ плечу его и безсвязно заговорила о своей тоскѣ, о томъ, какъ ждала его, показала, вытащивъ въ широкій разрѣзъ ворота, его открытку. Владимиръ смѣялся и нѣсколько удивленно слушалъ ея наивныя признанія, а потомъ снова цѣловалъ въ губы.
— Когда ты освобождаешься по
вечерамъ? Цѣлый день тебя не видно?—спросилъ онъ.—Выходи вечеромъ на дворъ, я буду ждать тебя.
Такъ же отчетливо, какъ эту первую встрѣчу, помнитъ Агаша и всѣ вечера, проведенные съ милымъ. Теперь они и днемъ часто видѣлись, но слаще были встрѣчи на скамейкѣ подъ яблоней у задней стѣны господскаго дома. Закатъ медленно потухалъ и на свѣтломъ еще небѣ слабо вспыхивали первыя звѣзды. Казалось, не было дѣвки во всей округѣ счастливѣе Агаши.
Но прошло и то страшное, грозное, что изломало, изломало всю жизнь...
Цѣлую недѣлю непрестанно, будто на зло кому то, шелъ нудный, осенній дождь. Встрѣчаться на дворѣ стало невозможнымъ, а отказаться отъ встрѣчъ съ Владимиромъ было выше силъ Агаши. И вотъ она позволила ему прокрасться ночью къ ней въ узкій коридорчикъ, гдѣ между шкапами съ бѣльемъ и посудой стояла ея кровать. Съ этого дня пропала легкая радость свиданій. Темная страсть овладѣла сердцами и они
Старый Брюгге.
А . Якимченко.
Уже въ іюнѣ во время сѣнокоса Агашу отправили на поле съ обѣдомъ для рабочихъ. Владимиръ слѣдилъ за работами. Когда рабочіе, наѣвшись, расположились отдохнуть, и Агаша собралась уходить, Владимиръ внезапно остановилъ ее.
-— Пойдемъ вмѣстѣ, Агаша, я тоже домой иду.
Дорогой разговоръ не клеился, Агаша смущалась и опускала глаза, краснѣя.
— Агаша,—позвалъ ее внезапно Владимиръ, и взялъ за руку повыше локтя:—присядемъ здѣсь, поговоримъ, а то ты будто боишься меня, даже избѣгаешь.
И онъ почти насильно усадилъ ее на траву рядомъ съ собой.
— Агаша, ты забыла меня совсѣмъ? Онъ заглянулъ ей въ лицо, и, вѣрно, въ глазахъ прочелъ такое нѣжное и покорное, что нѣсколько
смущенно привлекъ ее къ себѣ, обнимая .
Было жарко, звенѣли кузнечики, пахло скошенной травой и сладкими духами отъ Владимира.
-— Вы большой стали,—прошептала Агаша, пряча лицо и смущаясь своихъ нечистыхъ огрубѣлыхъ рукъ.
Владимиръ засмѣялся, поднялъ ея голову за подбородокъ.
— Ты тоже большая стала. Ну, что жъ ты боишься?
И вдругъ, совсѣмъ неожиданно, какъ казалось Агашѣ, поцѣловалъ въ губы, слегка, запрокинувъ ея голову.
Закружилась голова, защекотали небольшіе его жестковатые усики, и вдругъ сталъ онъ роднымъ, милымъ и совсѣмъ не страшнымъ. Она тѣсно прижалась къ плечу его и безсвязно заговорила о своей тоскѣ, о томъ, какъ ждала его, показала, вытащивъ въ широкій разрѣзъ ворота, его открытку. Владимиръ смѣялся и нѣсколько удивленно слушалъ ея наивныя признанія, а потомъ снова цѣловалъ въ губы.
— Когда ты освобождаешься по
вечерамъ? Цѣлый день тебя не видно?—спросилъ онъ.—Выходи вечеромъ на дворъ, я буду ждать тебя.
Такъ же отчетливо, какъ эту первую встрѣчу, помнитъ Агаша и всѣ вечера, проведенные съ милымъ. Теперь они и днемъ часто видѣлись, но слаще были встрѣчи на скамейкѣ подъ яблоней у задней стѣны господскаго дома. Закатъ медленно потухалъ и на свѣтломъ еще небѣ слабо вспыхивали первыя звѣзды. Казалось, не было дѣвки во всей округѣ счастливѣе Агаши.
Но прошло и то страшное, грозное, что изломало, изломало всю жизнь...
Цѣлую недѣлю непрестанно, будто на зло кому то, шелъ нудный, осенній дождь. Встрѣчаться на дворѣ стало невозможнымъ, а отказаться отъ встрѣчъ съ Владимиромъ было выше силъ Агаши. И вотъ она позволила ему прокрасться ночью къ ней въ узкій коридорчикъ, гдѣ между шкапами съ бѣльемъ и посудой стояла ея кровать. Съ этого дня пропала легкая радость свиданій. Темная страсть овладѣла сердцами и они
Старый Брюгге.
А . Якимченко.