пропитанную кровью перевязку, осторожно промываетъ рану.
— Хорошо, что васъ не пугаетъ кровь,—говоритъ Екатерина Степановна:—а то многія не могутъ вынести.
Нѣтъ, Аглаю не пугаетъ кровь, хотя она и вздрогнула отъ словъ сестры. Сколько съ дѣтства, живя въ деревнѣ, видѣла она некрасивыхъ сценъ, страшныхъ людскихъ болѣзней. Нѣтъ, не пугаетъ кровь. Но слова Екатерины Степановны заставляютъ ее дрожать и нервнѣе продолжать свое дѣло.
— Пить... пить... — шепчетъ раненый у ея ногъ.
Она быстро наклоняется. Распахиваетъ на груди офицера сорочку тонкаго полотна, снимаетъ бинтъ. Огнестрѣльная рана. Екатерина Степановна качаетъ задумчиво головой. Аглая, поддерживая голову раненаго, подаетъ ему напиться. Вдругъ она замѣчаетъ широкій бѣлый рубецъ на плечѣ его. Она вздрагиваетъ, внимательно всматривается въ блѣдное, липкимъ потомъ покрытое лицо, и въ жуткомъ волненіи закрываетъ глаза.
— Вамъ дурно?—спрашиваетъ Екатерина Степановна. — Пойдите, отдохните, вы устали.
Да, конечно, она устала. Аглая еще разъ взглядываетъ въ лицо раненаго. Ей кажется, что и онъ посмотрѣлъ на нее. Она подымается и идетъ между тѣлами больныхъ, шатаясь, не сознавая окружающаго. Уже у дверей ее осѣняетъ мысль, что въ ея кельѣ тоже лежатъ солдаты, и что итти ей въ сущности некуда. Она возвращается обратно, подымается по ступенямъ ближе къ образамъ и безъ силъ склоняется у ногъ Николая Чудотворца. Нѣтъ мыслей въ головѣ, и не чувствуетъ она ни жесткихъ плитъ ни озноба, что ломитъ ея тѣло,
не видитъ и цѣлебныхъ, всепрощающихъ, спасительныхъ синихъ глазъ святого Николая.
Аглая не могла бы опредѣлить, сколько времени пролежала она такъ неподвижно, безъ думъ, безъ чувствъ. Въ монастырѣ кипѣла работа и никому не было дѣла до сестры Аглаи. Наконецъ она очнулась, поднялась, осѣнила грудь крестнымъ знаменіемъ, и оглядѣлась кругомъ. Въ церкви стоялъ теплый полумракъ; только
нѣсколько свѣчей въ большой люстрѣ подъ потолкомъ горѣли. Дѣловито сновали монашки черными тѣнями. Екатерина Степановна сидѣла на табуретѣ подлѣ раненаго офицера. Аглая рѣшительно подошла къ ней.
— Я отдохнула,—твердо сказала она:—-и буду дежурить всю ночь.
Екатерина Степановна отвела ее слегка въ сторону и сказала, понижая голосъ:
— Тутъ есть офицеръ. Онъ очень плохъ. Побудьте съ нимъ. А я обойду остальныхъ.
Екатерина Степановна отошла, а Аглая заняла ея мѣсто на табуретѣ. Теперь она была совсѣмъ тверда и покойна. Она снова дѣловито огля
дѣла больного. Онъ открылъ глаза, будто разбуженный ея пристальнымъ взглядомъ.
— Агаша!—прошептали растрескавшіяся губы.
Аглая склонилась къ нему. Узналъ?
Онъ закрылъ глаза.
Вблизи раздался стонъ, и Екатерина Степановна спѣшно подошла на помощь монашенкѣ Марфушѣ. Потомъ обернулась къ Аглаѣ.
— Я пройду въ кельи, а то Аннѣ Павловнѣ не управиться... Посмотрю, что тамъ дѣлается. Не отлучайтесь отсюда.
— Какъ хорошо, что ты здѣсь,—снова заговорилъ раненый, и сдѣлалъ слабое движеніе, будто хотѣлъ протянуть РУку.
Аглая взяла его руки въ свои. — Я буду ходить за тобой, я не уйду отъ тебя,—шептала она успокоительно.
— Ахъ, не важно, вдругъ заволновался онъ: — не важно... ты не слышишь, какъ бой стихаетъ?
Онъ пытался подняться. Аглая, поддерживая его голову, говорила:
— Да, да, стихаетъ... успокойся...
Сказала и только сейчасъ поняла, что шумъ битвы, правда, ослабѣлъ, и колоколъ, звучавшій зловѣще, какъ набатъ, замолкъ. Зато отчетливо донеслись шумы и голоса съ улицы. Вошла Екатерина Степановна.
— Привезли новую партію раненыхъ. Кто свободенъ, идите помогать. Размѣстимъ ихъ въ кладовыхъ.
Аглая осталась на мѣстѣ, все еще поддерживая за плечи офицера.
— Агаша, прости, — вдругъ зашепталъ онъ, закрывая глаза и грузно наваливаясь на руки сестры.
Прости...
Онъ потерялъ сознаніе и уже въ бреду повторялъ все одно и то же слово: «прости... прости...»
Аглая уложила его снова на соломѣ, оправила покрывало, и, подперевъ голову руками, долго смотрѣла въ измѣнившееся, такъ пламенно любимое лицо. Да, да, любимое, несмотря ни на что.
Эта ночь у постели умирающаго
стала для Аглаи ночью воспомина
Икона Богоматери въ соборѣ Св. Георгія во Львовѣ. На одѣяніи малороссійская вышивка. Подъ иконой подпись: «Пречиста Діва Мати Руснаго Краю».
— Хорошо, что васъ не пугаетъ кровь,—говоритъ Екатерина Степановна:—а то многія не могутъ вынести.
Нѣтъ, Аглаю не пугаетъ кровь, хотя она и вздрогнула отъ словъ сестры. Сколько съ дѣтства, живя въ деревнѣ, видѣла она некрасивыхъ сценъ, страшныхъ людскихъ болѣзней. Нѣтъ, не пугаетъ кровь. Но слова Екатерины Степановны заставляютъ ее дрожать и нервнѣе продолжать свое дѣло.
— Пить... пить... — шепчетъ раненый у ея ногъ.
Она быстро наклоняется. Распахиваетъ на груди офицера сорочку тонкаго полотна, снимаетъ бинтъ. Огнестрѣльная рана. Екатерина Степановна качаетъ задумчиво головой. Аглая, поддерживая голову раненаго, подаетъ ему напиться. Вдругъ она замѣчаетъ широкій бѣлый рубецъ на плечѣ его. Она вздрагиваетъ, внимательно всматривается въ блѣдное, липкимъ потомъ покрытое лицо, и въ жуткомъ волненіи закрываетъ глаза.
— Вамъ дурно?—спрашиваетъ Екатерина Степановна. — Пойдите, отдохните, вы устали.
Да, конечно, она устала. Аглая еще разъ взглядываетъ въ лицо раненаго. Ей кажется, что и онъ посмотрѣлъ на нее. Она подымается и идетъ между тѣлами больныхъ, шатаясь, не сознавая окружающаго. Уже у дверей ее осѣняетъ мысль, что въ ея кельѣ тоже лежатъ солдаты, и что итти ей въ сущности некуда. Она возвращается обратно, подымается по ступенямъ ближе къ образамъ и безъ силъ склоняется у ногъ Николая Чудотворца. Нѣтъ мыслей въ головѣ, и не чувствуетъ она ни жесткихъ плитъ ни озноба, что ломитъ ея тѣло,
не видитъ и цѣлебныхъ, всепрощающихъ, спасительныхъ синихъ глазъ святого Николая.
Аглая не могла бы опредѣлить, сколько времени пролежала она такъ неподвижно, безъ думъ, безъ чувствъ. Въ монастырѣ кипѣла работа и никому не было дѣла до сестры Аглаи. Наконецъ она очнулась, поднялась, осѣнила грудь крестнымъ знаменіемъ, и оглядѣлась кругомъ. Въ церкви стоялъ теплый полумракъ; только
нѣсколько свѣчей въ большой люстрѣ подъ потолкомъ горѣли. Дѣловито сновали монашки черными тѣнями. Екатерина Степановна сидѣла на табуретѣ подлѣ раненаго офицера. Аглая рѣшительно подошла къ ней.
— Я отдохнула,—твердо сказала она:—-и буду дежурить всю ночь.
Екатерина Степановна отвела ее слегка въ сторону и сказала, понижая голосъ:
— Тутъ есть офицеръ. Онъ очень плохъ. Побудьте съ нимъ. А я обойду остальныхъ.
Екатерина Степановна отошла, а Аглая заняла ея мѣсто на табуретѣ. Теперь она была совсѣмъ тверда и покойна. Она снова дѣловито огля
дѣла больного. Онъ открылъ глаза, будто разбуженный ея пристальнымъ взглядомъ.
— Агаша!—прошептали растрескавшіяся губы.
Аглая склонилась къ нему. Узналъ?
Онъ закрылъ глаза.
Вблизи раздался стонъ, и Екатерина Степановна спѣшно подошла на помощь монашенкѣ Марфушѣ. Потомъ обернулась къ Аглаѣ.
— Я пройду въ кельи, а то Аннѣ Павловнѣ не управиться... Посмотрю, что тамъ дѣлается. Не отлучайтесь отсюда.
— Какъ хорошо, что ты здѣсь,—снова заговорилъ раненый, и сдѣлалъ слабое движеніе, будто хотѣлъ протянуть РУку.
Аглая взяла его руки въ свои. — Я буду ходить за тобой, я не уйду отъ тебя,—шептала она успокоительно.
— Ахъ, не важно, вдругъ заволновался онъ: — не важно... ты не слышишь, какъ бой стихаетъ?
Онъ пытался подняться. Аглая, поддерживая его голову, говорила:
— Да, да, стихаетъ... успокойся...
Сказала и только сейчасъ поняла, что шумъ битвы, правда, ослабѣлъ, и колоколъ, звучавшій зловѣще, какъ набатъ, замолкъ. Зато отчетливо донеслись шумы и голоса съ улицы. Вошла Екатерина Степановна.
— Привезли новую партію раненыхъ. Кто свободенъ, идите помогать. Размѣстимъ ихъ въ кладовыхъ.
Аглая осталась на мѣстѣ, все еще поддерживая за плечи офицера.
— Агаша, прости, — вдругъ зашепталъ онъ, закрывая глаза и грузно наваливаясь на руки сестры.
Прости...
Онъ потерялъ сознаніе и уже въ бреду повторялъ все одно и то же слово: «прости... прости...»
Аглая уложила его снова на соломѣ, оправила покрывало, и, подперевъ голову руками, долго смотрѣла въ измѣнившееся, такъ пламенно любимое лицо. Да, да, любимое, несмотря ни на что.
Эта ночь у постели умирающаго
стала для Аглаи ночью воспомина
Икона Богоматери въ соборѣ Св. Георгія во Львовѣ. На одѣяніи малороссійская вышивка. Подъ иконой подпись: «Пречиста Діва Мати Руснаго Краю».