БУДИЛЬНИКЪ
1904 г.—4 января, № 1.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки— 7 р., 1 2 года—4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ
премію Книга Пѣсенъ“ ГЕЙНЕ.
Перемѣна адреса—50 к.; городского на иногородній—до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія—25 к. строка петита. Болѣе 1 раза—уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильника“:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ хххх
годъ хххх
Объявленія для журнала „Будильникъ“ принимаются исключительно въ центральной конторѣ объявленій Л. и Э. Метцль и К° въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Сытова и въ отдѣленіяхъ: Петербургъ, Морская 11. Варшава, Краковское предмѣстье № 53. Берлинъ, Fasanenstrasse 72—73. Парижъ, Place de la Bourse 8 (при агентствѣ Гавасъ). Нью-Іоркъ 38 Park Row. Бостонъ, 244. Washington Street. БуФФало, 711. Mytnal Life Building и въ конторѣ редакціи журнала Телеф. редакціи 46-62.
„Будильникъ“ Тверская, д. Спиридонова.
Телеф, типо-литографіи 46-62.
Добавочныхъ къ этому № 3/4 листа.
Соль мудрости. Звони, болтай, баклуши бей
И занимайся всякимъ вздоромъ, Но знай, что дѣла нѣтъ глупѣй, Какъ всюду рыскать визитеромъ.
Наши каррикатуры.
Новый годъ.
Онъ выскочилъ съ первой пробкой шампанскаго... Однимъ сдѣлалъ ручкой, другимъ показалъ языкъ и, обойдя присутствующихъ, завертѣлся колесомъ...
— Съ новымъ годомъ! пронеслись хоромъ поздравительные голоса друзей и знакомыхъ.
— Съ новымъ годомъ! поздравимъ и мы читателей, старыхъ и новыхъ.
Хотя ничего нѣтъ новаго подъ луной, какъ давно сказали мудрецы, но люди все ищутъ новизны...
Они очень рады, что могутъ придраться хоть къ новому году, изъ котораго дѣлаютъ игрушку.
Обыкновенную календарную перемѣну, по
установившемуся обычаю, обращаютъ въ праздникъ, создавая себѣ новизну...
Дѣти разбиваютъ старыя игрушки, постоянно требуя новыхъ.
Игрушки взрослыхъ, наоборотъ, неразбиваются, потому что никогда неосуществляются... И старый годъ, уходя на покой, передаетъ въ наслѣдство новому эти несбыточныя мечты:
О счастіи, о любви, о семейномъ согласіи, о торжествѣ правды и свѣта, о житей
скихъ улучшеніяхъ и проч.
И всѣ эти „благіе порывы“ и „добрыя пожеланія“ остаются неисполнимыми, чтобы чередующіеся годы не остались безъ наслѣдства.
А то что-же стали-бы годы передавать одинъ другому, кромѣ скверныхъ исторій...
Когда передача, подъ звонъ бокаловъ, состоялась и закрѣплена поцѣлуями и рукопожатіями, „мыльные пузыри“ лопаются и воздушные замки разсыпаются...
А тамъ опять начинается повседневная практическая работа, и снова строятся воздушныя постройки, и пускаются новые мыльные пузыри.
Если ничѣмъ другимъ жизнь не богата, то и эти игрушки приходится считать богатствомъ.
Годы изобрѣтательны, можетъ быть, когданибудь и „замки“, и „пузыри“ осуществятся... Вдругъ какой-нибудь новый годъ при
несетъ дѣйствительно новое счастье. Все можетъ быть!..
Новая дума.
Петербургъ начинаетъ новый годъ Думой, которая обновлена не только въ составѣ гласныхъ, но во многихъ частностяхъ внутренной организаціи. Всякое обновленіе ведетъ къ улучшеніямъ, если есть стремленіе къ этимъ улучшеніямъ, если же нѣтъ этого стремленія, то никакія „новшества“ не помогутъ... И въ данномъ случаѣ, благое „преобразованіе“ петербургской Думы, несомнѣнно, принесетъ пользу только тогда, когда новые гласные проникнутся своимъ высокимъ назначеніемъ. Если же они ограничатся однимъ „почетнымъ званіемъ“ и, вмѣсто городскихъ интересовъ, займутся партійнымъ самолюбіемъ“, то никакія „преобразованія“ не помогутъ общественному дѣлу... Новая петербургская Дума несетъ большую нравственную отвѣтственность: на нее смотритъ теперь не только весь Петербургъ, но и вся Россія... Новый думскій „камертонъ“ долженъ исправить „музыкальный диссонансъ“ общаго городского самоуправленія въ государствѣ... „Фальшивый тонъ“ новыхъ гласныхъ петербургской Думы легко можетъ произвести всеобщую „какофонію“... Осторожнѣе, господа!..
Современный Нарцисъ.
(Вечеринка декадентовъ подъ новый годъ).
Иванъ Петровичъ Болтуновъ сидѣлъ и переписывалъ тѣ изъ своихъ поэтическихъ произведеній, которыя ему въ разное время возвратили многія редакціи повременныхъ изданій. Но это было раньше, а теперь Болтуновъ уже зналъ себѣ цѣну. Изданный имъ самимъ сборничекъ стихотвореній подъ общимъ заглавіемъ „Свѣча потухни!“ имѣлъ если не успѣхъ, то возбудилъ общую потѣху и газетные ироническіе отзывы.
— Оригинально! — похвалилъ одинъ выживающій изъ ума критикъ, — Есть что-то новое, свѣжее, загадочное...
— Декадентщина!—хохотали другіе.—Безсмыслица, эхо желтаго дома, рѣчи паціента психіатрической клиники!
Юмористическіе журналы зло пародировали поэта Болтунова и каламбурили, приблизительно, на ту тему, что Болтуновъ—невысиженный цыпленокъ:
Другъ—Болтуновъ, не стоитъ вамъ
трудиться,—
Яйцо — болтунъ для пищи не го
дится!“
И т. д.
Иванъ Петровичъ сначала пріунылъ, но двѣ поклонницы его таланта, четыре гимназиста и нѣсколько другихъ стихотворцевъ изъ разряда „поэтовъ почтоваго ящика“ сказали Болтунову хоромъ:
— Какъ хочешь, а это успѣхъ!
Тогда Болтуновъ устроилъ у себя вече
ринку подъ новый годъ и объявилъ своимъ гостямъ, что онъ выпускаетъ новый сборникъ подъ названіемъ: „Эмблемы вверхъ ногами“, причемъ на обложкѣ будетъ изображена женская нога, изогнутая зигзагомъ молніи.
— Такъ будетъ загадочнѣе!—сказалъ авторъ.—Но смыслъ и тутъ найдется. Не даромъ Пушкинъ сказалъ:
„Діаны грудь, ланиты Флоры Прелестны, милые друзья,
Но все-же ножка Терпсихоры Прелестнѣй чѣмъ-то для меня!“
Гости захлопали въ ладоши и спросили: — А вы не прочитаете-ли намъ кое-что изъ будущаго сборника? Пожалуйста!
— Съ удовольствіемъ,—согласился Болтуновъ.—Я отобралъ нѣсколько пьесокъ изъ того цикла, который въ оны дни былъ не понятъ ни „Нивой“, ни „Живописнымъ Обозрѣніемъ“, ни даже „Родиной“ и безпощадно отвергнутъ... Вотъ слушайте, господа!
Всѣ затаили дыханіе. Болтуновъ взъерошилъ рыжіе вихры и началъ:
Видѣнія.
„Въ воздухѣ ужасы носятся справа и
слѣва;
Змѣй—соблазнитель, Адамъ, соблаз
ненная Ева; Тысячи звуковъ, проклятія, вопли,
Кровью одѣты снопы ржи, конопли; Сиринъ поетъ о весельи влюбленныхъ, Альконостъ мессу гудитъ о сражен
ныхъ-, Черная пропасть зіяетъ—изъ ада
Слышу я голосъ: тебя-то и надо!!!“
— Прелестно! — заявили слушатели. — Могуче, образно... просто духъ захватываетъ!
— Кель форсъ! — сказала декадентка съ выговоромъ нижегородской парижанки. —
Маньификъ! Браво, мсье Болтуновъ! Вы — истинный глава декадентовъ поэзіи!!
„Глава“ откашлялся и продолжалъ:
Эмблемы.
„Четверобѣсіе въ любви Я уловляю постоянно:
Одно кричитъ: „Лишь страсть лови!“ Другое шепчетъ непрестанно:
„Люби лишь духомъ!“ Третье мнѣ Въ ночной киваетъ тишинѣ
На образъ черный негритянки. Четвертое... сулитъ баранки!“
Это стихотвореніе заставило общество нѣсколько призадуматься.
—А знаете, какъ-то не тово... замѣтилъ одинъ слушатель.—Какъ будто, съ логикой не вяжется...
— Что же именно? освѣдомилась декадентка—дама, сверкая безумными глазами.
— А вотъ... послѣдняя строка: что значитъ „Четвертое—сулитъ баранки!“ Это что за баранки такія? Какой тутъ смыслъ?
— Милостивая государыня,—это эмблемы. — Но чего именно?
—Ахъ, какая вы! Это загадочно, вотъ и главная прелесть! А вдумайтесь: баранка, кругъ— это эмблема безконечности! Всѣ заапплодировали.
— Правда, правда... Загадочно, но въ этомъ-то и шикъ! Браво, Болтуновъ!!
Болтуновъ самодовольно улыбнулся и продолжалъ:
Каракатица.
„Я—морская каракатица И плюю на цѣлый свѣтъ. Для меня людское счастіе, Идеалы—трынъ трава.
Я—морская каракатица.
1904 г.—4 января, № 1.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки— 7 р., 1 2 года—4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ
премію Книга Пѣсенъ“ ГЕЙНЕ.
Перемѣна адреса—50 к.; городского на иногородній—до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ—по 20 коп.
Объявленія—25 к. строка петита. Болѣе 1 раза—уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильника“:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ хххх
годъ хххх
Объявленія для журнала „Будильникъ“ принимаются исключительно въ центральной конторѣ объявленій Л. и Э. Метцль и К° въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Сытова и въ отдѣленіяхъ: Петербургъ, Морская 11. Варшава, Краковское предмѣстье № 53. Берлинъ, Fasanenstrasse 72—73. Парижъ, Place de la Bourse 8 (при агентствѣ Гавасъ). Нью-Іоркъ 38 Park Row. Бостонъ, 244. Washington Street. БуФФало, 711. Mytnal Life Building и въ конторѣ редакціи журнала Телеф. редакціи 46-62.
„Будильникъ“ Тверская, д. Спиридонова.
Телеф, типо-литографіи 46-62.
Добавочныхъ къ этому № 3/4 листа.
Соль мудрости. Звони, болтай, баклуши бей
И занимайся всякимъ вздоромъ, Но знай, что дѣла нѣтъ глупѣй, Какъ всюду рыскать визитеромъ.
Наши каррикатуры.
Новый годъ.
Онъ выскочилъ съ первой пробкой шампанскаго... Однимъ сдѣлалъ ручкой, другимъ показалъ языкъ и, обойдя присутствующихъ, завертѣлся колесомъ...
— Съ новымъ годомъ! пронеслись хоромъ поздравительные голоса друзей и знакомыхъ.
— Съ новымъ годомъ! поздравимъ и мы читателей, старыхъ и новыхъ.
Хотя ничего нѣтъ новаго подъ луной, какъ давно сказали мудрецы, но люди все ищутъ новизны...
Они очень рады, что могутъ придраться хоть къ новому году, изъ котораго дѣлаютъ игрушку.
Обыкновенную календарную перемѣну, по
установившемуся обычаю, обращаютъ въ праздникъ, создавая себѣ новизну...
Дѣти разбиваютъ старыя игрушки, постоянно требуя новыхъ.
Игрушки взрослыхъ, наоборотъ, неразбиваются, потому что никогда неосуществляются... И старый годъ, уходя на покой, передаетъ въ наслѣдство новому эти несбыточныя мечты:
О счастіи, о любви, о семейномъ согласіи, о торжествѣ правды и свѣта, о житей
скихъ улучшеніяхъ и проч.
И всѣ эти „благіе порывы“ и „добрыя пожеланія“ остаются неисполнимыми, чтобы чередующіеся годы не остались безъ наслѣдства.
А то что-же стали-бы годы передавать одинъ другому, кромѣ скверныхъ исторій...
Когда передача, подъ звонъ бокаловъ, состоялась и закрѣплена поцѣлуями и рукопожатіями, „мыльные пузыри“ лопаются и воздушные замки разсыпаются...
А тамъ опять начинается повседневная практическая работа, и снова строятся воздушныя постройки, и пускаются новые мыльные пузыри.
Если ничѣмъ другимъ жизнь не богата, то и эти игрушки приходится считать богатствомъ.
Годы изобрѣтательны, можетъ быть, когданибудь и „замки“, и „пузыри“ осуществятся... Вдругъ какой-нибудь новый годъ при
несетъ дѣйствительно новое счастье. Все можетъ быть!..
Новая дума.
Петербургъ начинаетъ новый годъ Думой, которая обновлена не только въ составѣ гласныхъ, но во многихъ частностяхъ внутренной организаціи. Всякое обновленіе ведетъ къ улучшеніямъ, если есть стремленіе къ этимъ улучшеніямъ, если же нѣтъ этого стремленія, то никакія „новшества“ не помогутъ... И въ данномъ случаѣ, благое „преобразованіе“ петербургской Думы, несомнѣнно, принесетъ пользу только тогда, когда новые гласные проникнутся своимъ высокимъ назначеніемъ. Если же они ограничатся однимъ „почетнымъ званіемъ“ и, вмѣсто городскихъ интересовъ, займутся партійнымъ самолюбіемъ“, то никакія „преобразованія“ не помогутъ общественному дѣлу... Новая петербургская Дума несетъ большую нравственную отвѣтственность: на нее смотритъ теперь не только весь Петербургъ, но и вся Россія... Новый думскій „камертонъ“ долженъ исправить „музыкальный диссонансъ“ общаго городского самоуправленія въ государствѣ... „Фальшивый тонъ“ новыхъ гласныхъ петербургской Думы легко можетъ произвести всеобщую „какофонію“... Осторожнѣе, господа!..
Современный Нарцисъ.
(Вечеринка декадентовъ подъ новый годъ).
Иванъ Петровичъ Болтуновъ сидѣлъ и переписывалъ тѣ изъ своихъ поэтическихъ произведеній, которыя ему въ разное время возвратили многія редакціи повременныхъ изданій. Но это было раньше, а теперь Болтуновъ уже зналъ себѣ цѣну. Изданный имъ самимъ сборничекъ стихотвореній подъ общимъ заглавіемъ „Свѣча потухни!“ имѣлъ если не успѣхъ, то возбудилъ общую потѣху и газетные ироническіе отзывы.
— Оригинально! — похвалилъ одинъ выживающій изъ ума критикъ, — Есть что-то новое, свѣжее, загадочное...
— Декадентщина!—хохотали другіе.—Безсмыслица, эхо желтаго дома, рѣчи паціента психіатрической клиники!
Юмористическіе журналы зло пародировали поэта Болтунова и каламбурили, приблизительно, на ту тему, что Болтуновъ—невысиженный цыпленокъ:
Другъ—Болтуновъ, не стоитъ вамъ
трудиться,—
Яйцо — болтунъ для пищи не го
дится!“
И т. д.
Иванъ Петровичъ сначала пріунылъ, но двѣ поклонницы его таланта, четыре гимназиста и нѣсколько другихъ стихотворцевъ изъ разряда „поэтовъ почтоваго ящика“ сказали Болтунову хоромъ:
— Какъ хочешь, а это успѣхъ!
Тогда Болтуновъ устроилъ у себя вече
ринку подъ новый годъ и объявилъ своимъ гостямъ, что онъ выпускаетъ новый сборникъ подъ названіемъ: „Эмблемы вверхъ ногами“, причемъ на обложкѣ будетъ изображена женская нога, изогнутая зигзагомъ молніи.
— Такъ будетъ загадочнѣе!—сказалъ авторъ.—Но смыслъ и тутъ найдется. Не даромъ Пушкинъ сказалъ:
„Діаны грудь, ланиты Флоры Прелестны, милые друзья,
Но все-же ножка Терпсихоры Прелестнѣй чѣмъ-то для меня!“
Гости захлопали въ ладоши и спросили: — А вы не прочитаете-ли намъ кое-что изъ будущаго сборника? Пожалуйста!
— Съ удовольствіемъ,—согласился Болтуновъ.—Я отобралъ нѣсколько пьесокъ изъ того цикла, который въ оны дни былъ не понятъ ни „Нивой“, ни „Живописнымъ Обозрѣніемъ“, ни даже „Родиной“ и безпощадно отвергнутъ... Вотъ слушайте, господа!
Всѣ затаили дыханіе. Болтуновъ взъерошилъ рыжіе вихры и началъ:
Видѣнія.
„Въ воздухѣ ужасы носятся справа и
слѣва;
Змѣй—соблазнитель, Адамъ, соблаз
ненная Ева; Тысячи звуковъ, проклятія, вопли,
Кровью одѣты снопы ржи, конопли; Сиринъ поетъ о весельи влюбленныхъ, Альконостъ мессу гудитъ о сражен
ныхъ-, Черная пропасть зіяетъ—изъ ада
Слышу я голосъ: тебя-то и надо!!!“
— Прелестно! — заявили слушатели. — Могуче, образно... просто духъ захватываетъ!
— Кель форсъ! — сказала декадентка съ выговоромъ нижегородской парижанки. —
Маньификъ! Браво, мсье Болтуновъ! Вы — истинный глава декадентовъ поэзіи!!
„Глава“ откашлялся и продолжалъ:
Эмблемы.
„Четверобѣсіе въ любви Я уловляю постоянно:
Одно кричитъ: „Лишь страсть лови!“ Другое шепчетъ непрестанно:
„Люби лишь духомъ!“ Третье мнѣ Въ ночной киваетъ тишинѣ
На образъ черный негритянки. Четвертое... сулитъ баранки!“
Это стихотвореніе заставило общество нѣсколько призадуматься.
—А знаете, какъ-то не тово... замѣтилъ одинъ слушатель.—Какъ будто, съ логикой не вяжется...
— Что же именно? освѣдомилась декадентка—дама, сверкая безумными глазами.
— А вотъ... послѣдняя строка: что значитъ „Четвертое—сулитъ баранки!“ Это что за баранки такія? Какой тутъ смыслъ?
— Милостивая государыня,—это эмблемы. — Но чего именно?
—Ахъ, какая вы! Это загадочно, вотъ и главная прелесть! А вдумайтесь: баранка, кругъ— это эмблема безконечности! Всѣ заапплодировали.
— Правда, правда... Загадочно, но въ этомъ-то и шикъ! Браво, Болтуновъ!!
Болтуновъ самодовольно улыбнулся и продолжалъ:
Каракатица.
„Я—морская каракатица И плюю на цѣлый свѣтъ. Для меня людское счастіе, Идеалы—трынъ трава.
Я—морская каракатица.