ДЕСЯТЫЙ РАЗРЯД
Однажды Степа Баланский читал мне лекцию о комсомольской этике.
Я сидел перед зеркалом и завязывал галстук, а Степа потягивался на кушетке, зевая, и в свободное время плакал о моем недостойном поведении.
Активист, тоже, называется! Общественник! Галстук завел. Эх, стащить бы его с тебя долой, да этим бы самым галстуком...
Степушка! Да пусто как то без него на толстовке. Неуютно. Смотреть нехорошо. И ежели не галстук, так хоть веревку какую нибудь обязательно надо туда привязать. А галстук, он все же как то красивее.
— Нате вот вам! Красивее!—мрачно гудел Степа:—а на чорта тебе надо
чтобы красивее? А это, вот что?
Это? Это брюки Ст пушка. Нельзя же без... — Ага, брюки! А на брю ах что?
— На брюках ниточка. Откуда то пристала...
К чертям ниточку! Обшлага, говорю, зачем на них присобачены?
Н-не знаю... Это не я. Это так и было. Я их так в магазине купил.
Так и было! А спороть эти предрассудки у тебя уж и рука не подымается? Эх, вот содрать бы их с тебя совершенно долой, да этими самыми брюками... А это у тебя ч о?!
— А это у меня ботинки. Самые обыкновенные. Девять пятьдесят со шнурками.
— А зачем начищены? Смотреться ты в них будешь? Или чтоб красивее? — Ну, понятно, чтобы красивее. Можно же и об этом подумать. Теперь не восемнадцатый год. И кожа тогда не портится.
— Сам ты, зато, братишка, испортился. Обмещанился... Эх, вот... — Снять бы с меня их долой, —подсказал я:—да этими самыми ботинками. — Во, во! — обрадовался Степа: — а ты откуда знаешь? Степа был тогда безработным.
С тех пор прошло больше года. За это время я совершил еще целую серию кошмарных преступлений. Сначала купил новую летнюю рубашку, затем небольшой набор разной мелкой дряни, называемой гарнитуром для галстука и, наконец, раскошелился на целый пиджачный костюм!
Вчера я обнаружил, что грешил против Степиной этики не в полном одиночестве.
В трамвае против меня уселся какой то блестящий молодой человек. Это был Степа.
— Степушка,—грустно спросил я:—а как же твоя этика? Ведь эти черные предрассудки, если я не ошибаюсь—„джимми ? И твое коричневое одеяние ни в какой степени не напоминает кожаную куртку? А то, что у тебя на голове, скорее мягкая фетровая шляпа, чем финка с распущенными концами. Эх, вот сниму я ее с тебя долой, да этой самой шляпой...
— Уйди, пожалуйста,—испугался Степа: — а то я кондуктора позову! Теперь Степа служит. И получает десятый разряд.
М. Бабицкий
НАУКИ ЮНОШУ ПИТАЮТ
В Вятском институте социального воспитания на 40 воспитанников было 35 чел. обслуживающего персонала.
Рисунок Б. Темнота
ИСПУГАННЫЙ ВОСПИТАННИК — Не все сразу, товарищи преподаватели, — пожалуйста по очереди!..
КАМЕРА ДЛЯ ВЫТРЕЗВЛЕНИЯ
к улучшению качества
Вниманию пенькотреста! Помещаем снимок, доставленной в редакцию веревки в оригинальной упаковке табтреста.
Что случилось в Армавире
Армавирская окр. РКИ (Северный Кавказ) совместно с рабкорами устроила внезапное обследование жалобных ящиков. Обследование показало, что в большинстве учреждений ящики не вскрываются целыми месяцами и даже годами.
Даем изображение жалобы, завалявшийся в делах комиссии по борьбе с вол китой. Ценная находка направлена в палеографический музей Академии Наук.
Услужливый репортер опаснее врага
„Чаплин в форме к краснофлотца. И как идет эта форма комсомольскому генсеку! Как похож в ней белокурый Чаплин на тысячу (!) молодых краснофлотцев!..
Это — из отчета Смены о выступлении генерального секретаря ЦК комсомола на всесоюзном съезде ( м. № 104).
Но это еще не все. На съезде, ведь, выступал также Н. И. Бухарин.
„Такая знак мая бородка клинышком, обычной (?) толстовка и высокие сапоги... С жадностью ловили делегаты каждое его слово. И вот уже слышится знакомый бухаринский тенорок ...
Как же, слышали мы! Этот самый тенорок неда’ но заявлял громогласно:
„Поменьше подхалимства в прессе, поменьше бурных аплодисментов ...
Для вытрезвления молодых талантов в следующем номере спе
циальная страничка
„ ТАЛАНТЫ и ПОКЛОННИКИ“
Однажды Степа Баланский читал мне лекцию о комсомольской этике.
Я сидел перед зеркалом и завязывал галстук, а Степа потягивался на кушетке, зевая, и в свободное время плакал о моем недостойном поведении.
Активист, тоже, называется! Общественник! Галстук завел. Эх, стащить бы его с тебя долой, да этим бы самым галстуком...
Степушка! Да пусто как то без него на толстовке. Неуютно. Смотреть нехорошо. И ежели не галстук, так хоть веревку какую нибудь обязательно надо туда привязать. А галстук, он все же как то красивее.
— Нате вот вам! Красивее!—мрачно гудел Степа:—а на чорта тебе надо
чтобы красивее? А это, вот что?
Это? Это брюки Ст пушка. Нельзя же без... — Ага, брюки! А на брю ах что?
— На брюках ниточка. Откуда то пристала...
К чертям ниточку! Обшлага, говорю, зачем на них присобачены?
Н-не знаю... Это не я. Это так и было. Я их так в магазине купил.
Так и было! А спороть эти предрассудки у тебя уж и рука не подымается? Эх, вот содрать бы их с тебя совершенно долой, да этими самыми брюками... А это у тебя ч о?!
— А это у меня ботинки. Самые обыкновенные. Девять пятьдесят со шнурками.
— А зачем начищены? Смотреться ты в них будешь? Или чтоб красивее? — Ну, понятно, чтобы красивее. Можно же и об этом подумать. Теперь не восемнадцатый год. И кожа тогда не портится.
— Сам ты, зато, братишка, испортился. Обмещанился... Эх, вот... — Снять бы с меня их долой, —подсказал я:—да этими самыми ботинками. — Во, во! — обрадовался Степа: — а ты откуда знаешь? Степа был тогда безработным.
С тех пор прошло больше года. За это время я совершил еще целую серию кошмарных преступлений. Сначала купил новую летнюю рубашку, затем небольшой набор разной мелкой дряни, называемой гарнитуром для галстука и, наконец, раскошелился на целый пиджачный костюм!
Вчера я обнаружил, что грешил против Степиной этики не в полном одиночестве.
В трамвае против меня уселся какой то блестящий молодой человек. Это был Степа.
— Степушка,—грустно спросил я:—а как же твоя этика? Ведь эти черные предрассудки, если я не ошибаюсь—„джимми ? И твое коричневое одеяние ни в какой степени не напоминает кожаную куртку? А то, что у тебя на голове, скорее мягкая фетровая шляпа, чем финка с распущенными концами. Эх, вот сниму я ее с тебя долой, да этой самой шляпой...
— Уйди, пожалуйста,—испугался Степа: — а то я кондуктора позову! Теперь Степа служит. И получает десятый разряд.
М. Бабицкий
НАУКИ ЮНОШУ ПИТАЮТ
В Вятском институте социального воспитания на 40 воспитанников было 35 чел. обслуживающего персонала.
Рисунок Б. Темнота
ИСПУГАННЫЙ ВОСПИТАННИК — Не все сразу, товарищи преподаватели, — пожалуйста по очереди!..
КАМЕРА ДЛЯ ВЫТРЕЗВЛЕНИЯ
к улучшению качества
Вниманию пенькотреста! Помещаем снимок, доставленной в редакцию веревки в оригинальной упаковке табтреста.
Что случилось в Армавире
Армавирская окр. РКИ (Северный Кавказ) совместно с рабкорами устроила внезапное обследование жалобных ящиков. Обследование показало, что в большинстве учреждений ящики не вскрываются целыми месяцами и даже годами.
Даем изображение жалобы, завалявшийся в делах комиссии по борьбе с вол китой. Ценная находка направлена в палеографический музей Академии Наук.
Услужливый репортер опаснее врага
„Чаплин в форме к краснофлотца. И как идет эта форма комсомольскому генсеку! Как похож в ней белокурый Чаплин на тысячу (!) молодых краснофлотцев!..
Это — из отчета Смены о выступлении генерального секретаря ЦК комсомола на всесоюзном съезде ( м. № 104).
Но это еще не все. На съезде, ведь, выступал также Н. И. Бухарин.
„Такая знак мая бородка клинышком, обычной (?) толстовка и высокие сапоги... С жадностью ловили делегаты каждое его слово. И вот уже слышится знакомый бухаринский тенорок ...
Как же, слышали мы! Этот самый тенорок неда’ но заявлял громогласно:
„Поменьше подхалимства в прессе, поменьше бурных аплодисментов ...
Для вытрезвления молодых талантов в следующем номере спе
циальная страничка
„ ТАЛАНТЫ и ПОКЛОННИКИ“