ХАМСТВО
Я то сам не был за-границей, так-что не могу вам объяснить, чего там такое происходит.
Но вот недавно мой друг и приятель из-за границы прибыл, так он много чего оригинального рассказывал.
Главное, говорит, там капитализм заедает. Там без денег прямо, можно сказать, дыхнуть не дадут. Там деньги у них на первом месте. Сморкнулся—и то гони пфенниг.
У нас деньги тоже сейчас довольно-таки часто требуются. Можно сказать: куда ни плюнь — за все вытаскивай портмоне. Но все-таки у нас гораздо, как будто-бы, легче.
У нас, например, можно на чай не дать. Ничего такого не произойдет. Ну, скривит официант морду или стулом двинет, дескать, —сидел тоже, рыжий пес... И все.
А некоторые, наиболее сознательные, так и стульями двигать не станут. А только вздохнут, дескать, —тоже, публика.
А там у них за-границей, ежели, для примеру, на чай не дать—крупные неприятности могут произойти. Я, конечно, не был за-границей -не знаю. А вот с этим моим приятелем случилось. Он в Италии был. Хотел на Максима Горького посмотреть. Но не доехал до него. Расстроился. И назад вернулся.
А все дело произошло из-за чаевых.
Или у моего приятеля денег было мало, или у него убеждения хромали и не дозволяли, но только он никому на чай не давал. Ни в ресторанах, ни в гостиницах — никому.
А то, думает, начнешь давать—с голым носом домой вернешься.
Там ведь служащего народу дьявольски много. Это у нас, скажем, сидит один швейцар у дверей и никого не беспокоит. Его даже не видно за газетой. А там, может, одну дверь тридцать человек открывают. Ну-те, попробуй, всех одели!
Так-что мой приятель никому не давал.
А приехал он в первую гостиницу. Приняли его там довольно аккуратно. Вежливо. Шапки сымали, когда он проходил.
Прожил он в таком почете 4 дня и уехал в другой город. И на чай, конечно, никому не дал. Из принципа.
Приехал в другой город. Остановился в гостинице. Смотрит, - не тот коленкор. Шапок не сымают. Говорят сухо. Нелюбезно. Лакеи морды воротят. И ничего быстро не подают.
Мой приятель думает: хамская гостиница. Возьму, думает, и перееду.
Взял и переехал. Переехал он в другую гостиницу. Смотрит—совсем плохо. Только-что по роже не бьют. Чемоданы роняют. Подают худо. На звонки никто не является. Грубят.
Больше двух дней не мог прожить мой приятель и в страшном огорчении поехал в другой город.
В этом городе, в гостинице, швейцар чуть не прищемил моего приятеля дверью—до того быстро ее закрыл. Номер-же ему отвели у помойки, рядом с кухней. Причем коридорные до того громко гремели ногами около его двери, что мой приятель прямо-таки захворал нервным расстройством. И, не доехав до Максима Горького, вернулся на родину.
И только перед самым отъездом случайно встретил своего школьного товарища, которому и рассказал о своих неприятностях.
Школьный товарищ говорит:
— Очень, говорит, понятно. Ты, небось, чаевые давал плохо. За это они тебе наверное минусы на чемоданы ставили. Они завсегда отметки делают. Которые дают—плюс, которые хамят—минус.
Прибежал мой приятель домой. Действительно, на левом углу чемодана—четыре черточки,
Стер эти черточки мой приятель и поехал на родину.
Мих. Зощенко
ДО ПОБЕДНОГО КОНЦА
В Слуцке убрали карусель, которая являлась местом скопления хулиганов.
Ввиду хищения памятников на Волховом кладбище, Главнаука предполагает перенести наиболее ценнные памятники.
(Из газет).Рис. В. Антоновского
— Скажи, братец, на прошлой неделе, кажись, здесь дом стоял?..
— Правильно, гражданин, стоял, а только вчера его снесли, потому возле этого самого дома хулиганы завсегда собирались...
Я то сам не был за-границей, так-что не могу вам объяснить, чего там такое происходит.
Но вот недавно мой друг и приятель из-за границы прибыл, так он много чего оригинального рассказывал.
Главное, говорит, там капитализм заедает. Там без денег прямо, можно сказать, дыхнуть не дадут. Там деньги у них на первом месте. Сморкнулся—и то гони пфенниг.
У нас деньги тоже сейчас довольно-таки часто требуются. Можно сказать: куда ни плюнь — за все вытаскивай портмоне. Но все-таки у нас гораздо, как будто-бы, легче.
У нас, например, можно на чай не дать. Ничего такого не произойдет. Ну, скривит официант морду или стулом двинет, дескать, —сидел тоже, рыжий пес... И все.
А некоторые, наиболее сознательные, так и стульями двигать не станут. А только вздохнут, дескать, —тоже, публика.
А там у них за-границей, ежели, для примеру, на чай не дать—крупные неприятности могут произойти. Я, конечно, не был за-границей -не знаю. А вот с этим моим приятелем случилось. Он в Италии был. Хотел на Максима Горького посмотреть. Но не доехал до него. Расстроился. И назад вернулся.
А все дело произошло из-за чаевых.
Или у моего приятеля денег было мало, или у него убеждения хромали и не дозволяли, но только он никому на чай не давал. Ни в ресторанах, ни в гостиницах — никому.
А то, думает, начнешь давать—с голым носом домой вернешься.
Там ведь служащего народу дьявольски много. Это у нас, скажем, сидит один швейцар у дверей и никого не беспокоит. Его даже не видно за газетой. А там, может, одну дверь тридцать человек открывают. Ну-те, попробуй, всех одели!
Так-что мой приятель никому не давал.
А приехал он в первую гостиницу. Приняли его там довольно аккуратно. Вежливо. Шапки сымали, когда он проходил.
Прожил он в таком почете 4 дня и уехал в другой город. И на чай, конечно, никому не дал. Из принципа.
Приехал в другой город. Остановился в гостинице. Смотрит, - не тот коленкор. Шапок не сымают. Говорят сухо. Нелюбезно. Лакеи морды воротят. И ничего быстро не подают.
Мой приятель думает: хамская гостиница. Возьму, думает, и перееду.
Взял и переехал. Переехал он в другую гостиницу. Смотрит—совсем плохо. Только-что по роже не бьют. Чемоданы роняют. Подают худо. На звонки никто не является. Грубят.
Больше двух дней не мог прожить мой приятель и в страшном огорчении поехал в другой город.
В этом городе, в гостинице, швейцар чуть не прищемил моего приятеля дверью—до того быстро ее закрыл. Номер-же ему отвели у помойки, рядом с кухней. Причем коридорные до того громко гремели ногами около его двери, что мой приятель прямо-таки захворал нервным расстройством. И, не доехав до Максима Горького, вернулся на родину.
И только перед самым отъездом случайно встретил своего школьного товарища, которому и рассказал о своих неприятностях.
Школьный товарищ говорит:
— Очень, говорит, понятно. Ты, небось, чаевые давал плохо. За это они тебе наверное минусы на чемоданы ставили. Они завсегда отметки делают. Которые дают—плюс, которые хамят—минус.
Прибежал мой приятель домой. Действительно, на левом углу чемодана—четыре черточки,
Стер эти черточки мой приятель и поехал на родину.
Мих. Зощенко
ДО ПОБЕДНОГО КОНЦА
В Слуцке убрали карусель, которая являлась местом скопления хулиганов.
Ввиду хищения памятников на Волховом кладбище, Главнаука предполагает перенести наиболее ценнные памятники.
(Из газет).Рис. В. Антоновского
— Скажи, братец, на прошлой неделе, кажись, здесь дом стоял?..
— Правильно, гражданин, стоял, а только вчера его снесли, потому возле этого самого дома хулиганы завсегда собирались...