ЭСТРАДА
По утрам Митя Дынин сидит у стола и перелистывает толстую бухгалтерскую книгу с розовыми и голубыми линейками. Одна половина книги исписана разными „сальдо , „итого и наименованиями товаров, вроде „рис белый—15 пуд . Рука, выводившая эти „итого давно уже, наверное, лежит изсохшей костяшкой, а книга по-прежнему живет торговой жизнью, заполненная до корешка новым товаром: куплетами, монологами, дуэтами и прочими продуктами творчества Мити Дынина. Торгует своим товаром Митя Дынин небойко: раз в день, да и то не каждый, заглянет какой-нибудь третьеразрядный эстрадник за новым репертуаром. Митя торопливо ждет покупателей. У стены стоит дряхлое пианино, с отлетевшими косточками клавиш, наполовину без струн и такое растроенное, что, когда Митя играет на нем, кажется, будто в этом черном ящике свалены ржавые железные обручи, и Митя ворочает их. В мирное время Митя Дынин недурно зарабатывал на эпитафиях. Особенно хорошо платили купцы.
В могиле сей купец и друг,
Овчинников, Степанович Макар. Хоть торговал он мылом „Жук ,
Но был душой душист, как туалетное Брокар.
Вообще в „мирное жилось куда слаще, и Митя Дынин любит перечитывать старые ходовые куплеты:
Я люблю тебя за это,
Что ты тетка Лизавета. Митя пустил их в „перекраску , как он говорит.
Я люблю тебя за это.
Что ты завклуб, Елизавета.
Дверь с треском открывается и в комнату влетает один из парных юмористов Пуп и Пип.
— Митя, голуба, —садится Пип, не здороваясь, — что-нибудь транспортное мне. Понимаешь?
— Ольрайт! — говорит Митя и раскрывает книгу. — Вот, — глядит он страницу, — транспортное, что надо!
Пип заглядывает в книгу, но Митя закрывает страницу обоими ладонями. — Э, нет, брат! —говорит он. — Деньги на бочку.
— Митя, да ты что? — вскакивает Пип. — Ты разве не знаешь меня? — Я тебя знаю и очень люблю, —говорит Митя, —но верю я только покойникам. — А если не понравится?
— Непонравившийся товар фирма принимает обратно с возвращением денег гр. гр. покупателям.
— Сколько? — поворачивается Пип. — Трешку, Пипа.
— Да ты что, Митя? Рубль. — Нельзя, Пипа.
— Рубль! — решительно берет Пип свою шляпу. — Чорт с тобой, — испуганно говорит Митя. — Покажи деньги. Пип вынимает рубль и машет им в воздухе.
— Клади его сюда, на нейтральную почву, а сам отойди, —говорит Митя.. Так, теперь слушай.
Митя садится к пианино, ворочает ржавые железные обручи в черном ящике и поет слабым, но очень приятным голосом, на мотив „Бубенцы .
Как на транспорте у нас железнодорожном Начдороги какой-то служил.
Он работал совсем невозможно — Бесхозяйственно тратил и пил. Слышен шум поездов издалека, Это тройки контрольной набег,
И растратчики, воры, пьянчужки Побледнели, как искристый снег.
— Беру—встает Пип.
— Заводского товару не надо? — спрашивает Митя и, шевельнув ржавые обручи, запевает „Песню прогульщика на мотив „Прощай, ты, Новая деревня. Прощай прогульная неделя, Прощайте раки из пивной,
Прощай страхкасса дорогая...
Та-ра-рим, ти-ра-ра-ра, рим-рам...
— Почем? — спрашивает Пип. — Сто копеек, Пипа. — Полтинник! — Давай.
Запродав товар, Митя Дынин идет на кухню.
— Ариша, — говорит он девушке, — сбегай-ка за бутылкой горечи, надо нутро подсластить.
УГОЛОК ТЕХНИКИ
Рис. Б. Малаховского
И когда Ариша сбегает вниз, Митя выскакивает на площадку и кричит в пролет лестницы.
— Ариша! Кило колбасы!
— ... кой? — долетает снизу голос девушки.
Митя Дынин складывает ладони рупором.
— Страстбургской!
К. Мазовский
ТЯЖЕЛАЯ ЖИЗНЬ
Покупая сыр и яйца,
Слышу шопот за собой:
— Вот, к примеру, начинается Новый год — двадцать восьмой... Сколько ждали с упованием, — Может, этот, может, тот.
Только, нет, — конца страданиям Не сулит и этот год...
— Тяжело! Когда-же, боже мой!— Горький следует ответ.
Обернулся я, тревожимый Сочетаньем стольких бед:
Через десять лет подобная, Безнадежная брехня...
Замолчали, взгляды злобные Кинув косо на меня.
Был один из них хозяином Трех „торговлей мелочных И каких-то, по окраинам, Подозрительных пивных.
А другой имел в Германии Брата с титулом и мать,
У которых с ним в компании Тысяч восемьдесят пять.
Д. Цензор
„Многоламповый приемник .
По утрам Митя Дынин сидит у стола и перелистывает толстую бухгалтерскую книгу с розовыми и голубыми линейками. Одна половина книги исписана разными „сальдо , „итого и наименованиями товаров, вроде „рис белый—15 пуд . Рука, выводившая эти „итого давно уже, наверное, лежит изсохшей костяшкой, а книга по-прежнему живет торговой жизнью, заполненная до корешка новым товаром: куплетами, монологами, дуэтами и прочими продуктами творчества Мити Дынина. Торгует своим товаром Митя Дынин небойко: раз в день, да и то не каждый, заглянет какой-нибудь третьеразрядный эстрадник за новым репертуаром. Митя торопливо ждет покупателей. У стены стоит дряхлое пианино, с отлетевшими косточками клавиш, наполовину без струн и такое растроенное, что, когда Митя играет на нем, кажется, будто в этом черном ящике свалены ржавые железные обручи, и Митя ворочает их. В мирное время Митя Дынин недурно зарабатывал на эпитафиях. Особенно хорошо платили купцы.
В могиле сей купец и друг,
Овчинников, Степанович Макар. Хоть торговал он мылом „Жук ,
Но был душой душист, как туалетное Брокар.
Вообще в „мирное жилось куда слаще, и Митя Дынин любит перечитывать старые ходовые куплеты:
Я люблю тебя за это,
Что ты тетка Лизавета. Митя пустил их в „перекраску , как он говорит.
Я люблю тебя за это.
Что ты завклуб, Елизавета.
Дверь с треском открывается и в комнату влетает один из парных юмористов Пуп и Пип.
— Митя, голуба, —садится Пип, не здороваясь, — что-нибудь транспортное мне. Понимаешь?
— Ольрайт! — говорит Митя и раскрывает книгу. — Вот, — глядит он страницу, — транспортное, что надо!
Пип заглядывает в книгу, но Митя закрывает страницу обоими ладонями. — Э, нет, брат! —говорит он. — Деньги на бочку.
— Митя, да ты что? — вскакивает Пип. — Ты разве не знаешь меня? — Я тебя знаю и очень люблю, —говорит Митя, —но верю я только покойникам. — А если не понравится?
— Непонравившийся товар фирма принимает обратно с возвращением денег гр. гр. покупателям.
— Сколько? — поворачивается Пип. — Трешку, Пипа.
— Да ты что, Митя? Рубль. — Нельзя, Пипа.
— Рубль! — решительно берет Пип свою шляпу. — Чорт с тобой, — испуганно говорит Митя. — Покажи деньги. Пип вынимает рубль и машет им в воздухе.
— Клади его сюда, на нейтральную почву, а сам отойди, —говорит Митя.. Так, теперь слушай.
Митя садится к пианино, ворочает ржавые железные обручи в черном ящике и поет слабым, но очень приятным голосом, на мотив „Бубенцы .
Как на транспорте у нас железнодорожном Начдороги какой-то служил.
Он работал совсем невозможно — Бесхозяйственно тратил и пил. Слышен шум поездов издалека, Это тройки контрольной набег,
И растратчики, воры, пьянчужки Побледнели, как искристый снег.
— Беру—встает Пип.
— Заводского товару не надо? — спрашивает Митя и, шевельнув ржавые обручи, запевает „Песню прогульщика на мотив „Прощай, ты, Новая деревня. Прощай прогульная неделя, Прощайте раки из пивной,
Прощай страхкасса дорогая...
Та-ра-рим, ти-ра-ра-ра, рим-рам...
— Почем? — спрашивает Пип. — Сто копеек, Пипа. — Полтинник! — Давай.
Запродав товар, Митя Дынин идет на кухню.
— Ариша, — говорит он девушке, — сбегай-ка за бутылкой горечи, надо нутро подсластить.
УГОЛОК ТЕХНИКИ
Рис. Б. Малаховского
И когда Ариша сбегает вниз, Митя выскакивает на площадку и кричит в пролет лестницы.
— Ариша! Кило колбасы!
— ... кой? — долетает снизу голос девушки.
Митя Дынин складывает ладони рупором.
— Страстбургской!
К. Мазовский
ТЯЖЕЛАЯ ЖИЗНЬ
Покупая сыр и яйца,
Слышу шопот за собой:
— Вот, к примеру, начинается Новый год — двадцать восьмой... Сколько ждали с упованием, — Может, этот, может, тот.
Только, нет, — конца страданиям Не сулит и этот год...
— Тяжело! Когда-же, боже мой!— Горький следует ответ.
Обернулся я, тревожимый Сочетаньем стольких бед:
Через десять лет подобная, Безнадежная брехня...
Замолчали, взгляды злобные Кинув косо на меня.
Был один из них хозяином Трех „торговлей мелочных И каких-то, по окраинам, Подозрительных пивных.
А другой имел в Германии Брата с титулом и мать,
У которых с ним в компании Тысяч восемьдесят пять.
Д. Цензор
„Многоламповый приемник .