той сферѣ человѣской дѣятельности, которая имѣетъ художественную окраску. Число сторонниковъ расширенія предметовъ изящной литературы, или другихъ видовъ искуства, стало нисколько не меньше. Если нѣтъ прежнихъ грубыхъ утилитаристовъ, то никакъ неменѣе теоретиковъ и практическихъ оцѣнщиковъ, которые стоятъ за то, чтобы искуство было проникнуто, все больше и больше, идеями, чувствами, побужденіями, дорогими современному человѣчеству. Складывается типъ критиковъ, не объявляющихъ себя сторонниками тенденціозности въ узкомъ смыслѣ, но допускающихъ тенденцію, какъ одинъ изъ законныхъ мотивовъ творческой дѣятельности. И этотъ типъ складывается не только у насъ, но и на Западѣ, въ тѣхъ литературахъ, гдѣ до сихъ поръ вопросы эстетики разрабатываются несравненно глубже, гдѣ философское мышленіе не перестаетъ доставлять новые доводы въ ту или другую сторону.
У насъ на теорію «искуства для искуства» какъ-бы махнули рукой. Если на нее не нападаютъ съ такою нетерпимостью, съ такимъ глумленіемъ, какъ еще дѣлали это не столь давно, то не появляется и новыхъ убѣжденныхъ сторонниковъ строгихъ эстетическихъ возрѣній,—сторонниковъ, вооруженныхъ всѣмъ тѣмъ, что въ послѣднее время мыслители, занимавшіеся областью прекраснаго, вырабатывали въ своихъ изслѣдованіяхъ. Между тѣмъ, на Западѣ, особенно въ Англіи, психологи «эволюціонной школы», оставаясь вѣрными своимъ основнымъ положеніямъ, пріемамъ, методамъ, пришли къ выводамъ, подкрѣпляющимъ эстетическое Credo сторонниковъ такъ называемаго чистаго искуства. Имена этихъ изслѣдователей у насъ извѣстны, и о нѣкоторыхъ изъ ихъ трудовъ появлялись замѣтки, даже довольно подробныя изложенія отдѣльныхъ статей и монографій. Три имени въ особенности выдѣляются изъ ряда этихъ англійскихъ психологовъ-эстетиковъ: Гербертъ Спенсеръ, Грэнтъ-Олленъ и Джемсъ Сёлли. И тотъ, и другой, и третій ставили вопросъ объ источникахъ прекраснаго, объ его отличіи отъ категоріи добра и пользы, и всѣ трое дошли до такихъ выводовъ, которые какъ нельзя больше подкрѣпляютъ и воззрѣнія чистыхъ эстетиковъ сороковыхъ годовъ, и болѣе старые взгляды Канта и Шиллера.
Но этотъ научный походъ, откровенно говоря, не разрѣшаетъ вопроса. Можно быть вѣрнымъ принципу полной самостоятельности искуства и все-таки желать не сантиментальнаго примиренія двухъ крайнихъ взглядовъ, а расширенія области прекраснаго. Во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ разсмотрѣть, въ какомъ положеніи находится этотъ
У насъ на теорію «искуства для искуства» какъ-бы махнули рукой. Если на нее не нападаютъ съ такою нетерпимостью, съ такимъ глумленіемъ, какъ еще дѣлали это не столь давно, то не появляется и новыхъ убѣжденныхъ сторонниковъ строгихъ эстетическихъ возрѣній,—сторонниковъ, вооруженныхъ всѣмъ тѣмъ, что въ послѣднее время мыслители, занимавшіеся областью прекраснаго, вырабатывали въ своихъ изслѣдованіяхъ. Между тѣмъ, на Западѣ, особенно въ Англіи, психологи «эволюціонной школы», оставаясь вѣрными своимъ основнымъ положеніямъ, пріемамъ, методамъ, пришли къ выводамъ, подкрѣпляющимъ эстетическое Credo сторонниковъ такъ называемаго чистаго искуства. Имена этихъ изслѣдователей у насъ извѣстны, и о нѣкоторыхъ изъ ихъ трудовъ появлялись замѣтки, даже довольно подробныя изложенія отдѣльныхъ статей и монографій. Три имени въ особенности выдѣляются изъ ряда этихъ англійскихъ психологовъ-эстетиковъ: Гербертъ Спенсеръ, Грэнтъ-Олленъ и Джемсъ Сёлли. И тотъ, и другой, и третій ставили вопросъ объ источникахъ прекраснаго, объ его отличіи отъ категоріи добра и пользы, и всѣ трое дошли до такихъ выводовъ, которые какъ нельзя больше подкрѣпляютъ и воззрѣнія чистыхъ эстетиковъ сороковыхъ годовъ, и болѣе старые взгляды Канта и Шиллера.
Но этотъ научный походъ, откровенно говоря, не разрѣшаетъ вопроса. Можно быть вѣрнымъ принципу полной самостоятельности искуства и все-таки желать не сантиментальнаго примиренія двухъ крайнихъ взглядовъ, а расширенія области прекраснаго. Во всякомъ случаѣ, слѣдуетъ разсмотрѣть, въ какомъ положеніи находится этотъ