божденных под новое иго. Христианство, как идеология, было обусловлено уже одним «замаскированным (завуалированным) рабством», как назвал Карл Маркс заработную плату наемника, Двуликость христианского клира обнаруживается уже в истории раннего христианства.
Процесс разложения старых общественных форм до очевидности ясно сказался в основании имерии при Августе. Основание империи было результатом самой настоятельной необходимости, оно было вызвано не только необходимостью утвердить военную безопасность границ, но и новой социальной обстановкой внутри государства: новые запросы рабов и вольноотпущенников поставили общество перед такой социальной проблемой, разрешение которой было не по силам старой, опиравшейся исключительно на неприкрытое рабство, землевладельческой знати, представленной в лице сенаторов. Постепенно, однако, разложение старого общества начало принимать все более бурный характер, изменить который уже не в состоянии были никакие принудительные законы о колонах, о налогах и пр. Торговля, рост денежного обращения и неизменный спутник его, ростовщичество, много, конечно, содействовали со своей стороны распаду старых общественных отношений.
В экономическом, а равно и в политическом отношении христианство в известной части своей имело реакционный уклон. Христианство устремлялось на запад с востока и носило на себе немало черт восточного эллинизма. Подобно тому, как общинная иерархия христиан с ее властью над телами и душами паствы имела в себе, несомненно, элементы восточного деспотизма, подобно этому с упадком крупного рабского хозяйства, существовавшего, впрочем, только на западе, вместе с христианством на западно-римской почве начал утверждаться способ производства, типичный для переднеазиатской родины христианства, а именно мелкое ремесло, парцеллярное хозяйство. Церковь повсюду сумела извлечь пользу из распада старых социальных отношений. Она сколотила огромное состояние тем, что она, повидимому, часто продавала сделавшиеся бесприбыльными земельные имущества. Не приходится, поэтому, удивляться, что церковь скоро разожгла аппетит сильно нуждавшихся в деньгах императоров, которые начали преследовать христиан и прибирать к рукам их имущество и общинную казну.
Во всяком случае, к восстановлению дорабского общественного строя все пути были отрезаны. Массовый приток рабов придал всему производству такой характер, что о реставрации старого патриархального хозяйства уже не могло быть и речи. При этом свободу получили как раз те элементы, которые сделались фундаментом, на котором впоследствии было построено крупное производство более высокой формации, чем та, которая существовала во времена рабства. Несмотря на то, что с разрушением крупного рабского производства как будто восстанавливались давно уже превзойденные формы хозяйства, социальный строй изменился в самой основе своей. На одной стороне общество подвергалось массовой пролетаризации, на другой неизменно росла концентрация богатства. В эту эпоху неслыханных страданий миллионов людей пропасть между господствующими и угнетаемыми углубилась так, как никогда раньше.
Этим самим было совершенно четко предуказана историческая миссия христианства. «Замаскированное рабство» развивалось с силой естественной необходимости и самое законченное свое развитие оно получило как раз в духовно-религиозной области. Право работника предлагать и продавать свою рабочую силу соответствовало свободе христианина, его праву рисковать телом и кровью в качестве мученика или, иными словами, принести себя в жертву за все человечество на рынке