ATЕИСТ
№ 7
1926.
Г. Эйльдерман.
КАРЛ КАУТСКИЙ И ПЕРВОХРИСТИАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ *).
Превращение Карла Каутского из «доброго марксиста» в спасителя мира от большевизма, этого кровного врага буржуазного общества, в известной мере предвозвещено его теорией происхождения христианства, марксистская доброкачественность которой, к сожалению, слишком долго находилась вне всяких сомнений. В вопросе об историческом Иисусе Каутский попятился даже в сравнении с либеральными богословами вроде Альберта Кальтгоффа для того, чтобы реставрировать старую богословскую фикцию о чисто коммунистическом характере первого христианства.
О богословскими воззрениями Каутский расходится лишь в том отношении, что его исторический Иисус представлен в виде революционного предводителя повстанческих шаек, который сложил свою голову во время одного путча (бунта) в столице, т.-е. в виде мятежника, который тем не менее оказался основателем организации, пережившей его, т.-е. христианской церкви. По воззрениям Каутского реакция, наступившая при римских императорах после разрушения Иерусалима в 70 г., а равно и присоединение к христианским общинам образованных и имущих элементов,—обусловили превращение революционного в своем первоначальном виде, ставшего теперь неудобным, учения в учение о невинностраждущем на кресте спасителе человечества, скорбный облик которого свидетельствует об оппортунизме творцов этого учения.
Нам не следует упускать из виду, что в те времена, когда Каутский выдвигал эту теорию, он был гораздо душим революционером, чем теперь. Быть может, бессознательно стремился он тогда сделать основоположника христианства более симпатичным пролетариату, превратив его в революционного героя—насколько такое поведение революционно, вопрос другой. Может быть, однако, что уже тогда у Каутского созрел метод, который привел его от революционности к оппортунистическим эксцессам. Во всяком случае великой ошибкой было со стороны Каутского усматривать революционный апогей той эпохи в возникновении христианства, отнести величайшую революцию древнего мира к тому
*) Статья эта так же, как и статья Эйльдермана „Карл Каутский и его исторический Иисус („Атеист , № 4), посвящена критике „Происхождение христианства К. Каутского.
№ 7
1926.
Г. Эйльдерман.
КАРЛ КАУТСКИЙ И ПЕРВОХРИСТИАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ *).
Превращение Карла Каутского из «доброго марксиста» в спасителя мира от большевизма, этого кровного врага буржуазного общества, в известной мере предвозвещено его теорией происхождения христианства, марксистская доброкачественность которой, к сожалению, слишком долго находилась вне всяких сомнений. В вопросе об историческом Иисусе Каутский попятился даже в сравнении с либеральными богословами вроде Альберта Кальтгоффа для того, чтобы реставрировать старую богословскую фикцию о чисто коммунистическом характере первого христианства.
О богословскими воззрениями Каутский расходится лишь в том отношении, что его исторический Иисус представлен в виде революционного предводителя повстанческих шаек, который сложил свою голову во время одного путча (бунта) в столице, т.-е. в виде мятежника, который тем не менее оказался основателем организации, пережившей его, т.-е. христианской церкви. По воззрениям Каутского реакция, наступившая при римских императорах после разрушения Иерусалима в 70 г., а равно и присоединение к христианским общинам образованных и имущих элементов,—обусловили превращение революционного в своем первоначальном виде, ставшего теперь неудобным, учения в учение о невинностраждущем на кресте спасителе человечества, скорбный облик которого свидетельствует об оппортунизме творцов этого учения.
Нам не следует упускать из виду, что в те времена, когда Каутский выдвигал эту теорию, он был гораздо душим революционером, чем теперь. Быть может, бессознательно стремился он тогда сделать основоположника христианства более симпатичным пролетариату, превратив его в революционного героя—насколько такое поведение революционно, вопрос другой. Может быть, однако, что уже тогда у Каутского созрел метод, который привел его от революционности к оппортунистическим эксцессам. Во всяком случае великой ошибкой было со стороны Каутского усматривать революционный апогей той эпохи в возникновении христианства, отнести величайшую революцию древнего мира к тому
*) Статья эта так же, как и статья Эйльдермана „Карл Каутский и его исторический Иисус („Атеист , № 4), посвящена критике „Происхождение христианства К. Каутского.