Рис. Opaнгa.
Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ жилъ-былъ мужикъ. Бѣдный пребѣдный и во всемъ неудачникъ ,
Терпѣлъ свое жалкое положеніе, покуда окончательно изъ силъ не выбился. Тогда пришелъ къ попу и говоритъ: — Батюшка! Невозможно! Хочу повѣситься!
Посмотрѣлъ на него попъ. Видитъ: у малаго черти въ глазахъ. Жаль и страшно за человѣка стало.
— Нѣтъ,—говоритъ,—ты, свѣтъ, погодиі не вѣшайся! Я, ужъ такъ и быть, открою тебѣ великую тайну, какъ — не то, чтобы разбогатѣть, нѣтъ, этого не обѣщаю: не такой ты, парень, породы, чтобы тебѣ богатымъ быть. Но положеніе свое улучшишь и жизнью своей будешь много больше доволенъ.
— Батюшка! обрадовался—мужикъ,—да рожна ли мнѣ еще? Развѣ мы капиталовъ ищемъ? Не до жиру, быть бы живу.., спасибо и на томъ!
— Хорошо,—сказалъ попъ,—Сколько бишь у тебя семьямъ то?
— Живемъ, батюшка, въ избѣ самъ десять... жена больная... ребятенки малъ мала меньше...
Ай-ай! А ты давиться хотѣлъ! Нетто можно?
Батюшка! Да—ежели нестерпимо?! На палатяхъ— мамонька, третій-годъ безъ ногъ, на печи—бабка, съ Пет
ровокъ ей девяностый годъ пошелъ.,. Пожилъ бы ты у насъ въ избѣ то,—такъ узналъ бы, отчего люди въ петлю ліізутъ!
— Такъ,—говоритъ попъ,—возможно. Ну, а рецептъ мой тебѣ на счастье будетъ такой: возьми ты въ эту са
мую избу твою, со двора, корову, лошадь и свинью и держи ихъ, вмѣстѣ съ семьею, въ теплѣ и холѣ... И не замѣтишь, какъ выправишься!
Вытаращилъ глаза мужикъ:
Батюшка! Да нетто это возможно? — А вотъ увидишь.
— Батюшка! не.Хьзя ли ослобонить? Нѣтъ ли другого «редствина?
— Другого не знаю.
— Батюшка! Въ избѣ, и безъ того, не продохнуть, а вѣдь, отъ нихъ, скотовъ, такой свинорой пойдетъ,—прямое дѣло, задохнемся...
— Врешь, вытерпишь... терпи!
Взвылъ мужикъ, но—счастья хотѣлось: нечего дѣлать, рѣшилъ попробовать.
Что содѣялось въ избѣ, какъ скоро онъ помѣстилъ въ нее три животины,—изобразить перомъ невозможно, а кистью зазорно.
Плачетъ мужикъ:
— Никогда еще такъ пакостно не жилъ! А попъ знай твердитъ:
— Ничего, скоро лучше будетъ... терпи, терпи!
Наконецъ, замѣтилъ онъ, что у малаго опять черти изъ глазъ запрыгали,—зоветъ къ себѣ:
— Что, братъ, трудно?
— То есть—такъ трудно, батюшка, что, кажись, кабы знать напередъ, то и — Богъ съ нимъ, съ счастьемъ... Подохнуть бы однова, да на томъ и пошабашить!
— Ну, хорошо,—говоритъ попъ,—такъ и быть:, ежели ужъ очень невтерпѣжь тебб, то, пожалуй, можешь вывести лошадь изъ избы... она свое сдѣлала!
Очень обрадовался мужикъ: все таки, не три, а только двѣ скотины въ избѣ!
Встрѣчаетъ его попъ на улицѣ. Видитъ: малый много спокойп чѣмъ былъ.
— Ну, что? Лучше стало?
— Спасибо, батюшка: не въ примѣръ лучше, Оно, ко нечно, отъ корогы со свиньей—нечистоты не въ прово
ротъ и душина несносная, да хоть повернуться то теперь есть гдѣ. А то, бывало, одеръ этотъ несчастный, просто, весь свѣтъ намъ застилъ и ступить по избѣ не давалъ.
— А лучше,—то и ладно... Терпи, терпи!
Недѣлю, другую спустя, попъ разрѣшилъ мужику вывести изъ избы корову. И она свое сдѣлала. Еще пріобод рился мужикъ.
Черезъ мѣсяцъ—свинью. И свинья свою пользу при
несла. То то радости!
ЗА ДНЯМИ ДНИ.
Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ нѣкоторомъ государствѣ жилъ-былъ мужикъ. Бѣдный пребѣдный и во всемъ неудачникъ ,
Терпѣлъ свое жалкое положеніе, покуда окончательно изъ силъ не выбился. Тогда пришелъ къ попу и говоритъ: — Батюшка! Невозможно! Хочу повѣситься!
Посмотрѣлъ на него попъ. Видитъ: у малаго черти въ глазахъ. Жаль и страшно за человѣка стало.
— Нѣтъ,—говоритъ,—ты, свѣтъ, погодиі не вѣшайся! Я, ужъ такъ и быть, открою тебѣ великую тайну, какъ — не то, чтобы разбогатѣть, нѣтъ, этого не обѣщаю: не такой ты, парень, породы, чтобы тебѣ богатымъ быть. Но положеніе свое улучшишь и жизнью своей будешь много больше доволенъ.
— Батюшка! обрадовался—мужикъ,—да рожна ли мнѣ еще? Развѣ мы капиталовъ ищемъ? Не до жиру, быть бы живу.., спасибо и на томъ!
— Хорошо,—сказалъ попъ,—Сколько бишь у тебя семьямъ то?
— Живемъ, батюшка, въ избѣ самъ десять... жена больная... ребятенки малъ мала меньше...
Ай-ай! А ты давиться хотѣлъ! Нетто можно?
Батюшка! Да—ежели нестерпимо?! На палатяхъ— мамонька, третій-годъ безъ ногъ, на печи—бабка, съ Пет
ровокъ ей девяностый годъ пошелъ.,. Пожилъ бы ты у насъ въ избѣ то,—такъ узналъ бы, отчего люди въ петлю ліізутъ!
— Такъ,—говоритъ попъ,—возможно. Ну, а рецептъ мой тебѣ на счастье будетъ такой: возьми ты въ эту са
мую избу твою, со двора, корову, лошадь и свинью и держи ихъ, вмѣстѣ съ семьею, въ теплѣ и холѣ... И не замѣтишь, какъ выправишься!
Вытаращилъ глаза мужикъ:
Батюшка! Да нетто это возможно? — А вотъ увидишь.
— Батюшка! не.Хьзя ли ослобонить? Нѣтъ ли другого «редствина?
— Другого не знаю.
— Батюшка! Въ избѣ, и безъ того, не продохнуть, а вѣдь, отъ нихъ, скотовъ, такой свинорой пойдетъ,—прямое дѣло, задохнемся...
— Врешь, вытерпишь... терпи!
Взвылъ мужикъ, но—счастья хотѣлось: нечего дѣлать, рѣшилъ попробовать.
Что содѣялось въ избѣ, какъ скоро онъ помѣстилъ въ нее три животины,—изобразить перомъ невозможно, а кистью зазорно.
Плачетъ мужикъ:
— Никогда еще такъ пакостно не жилъ! А попъ знай твердитъ:
— Ничего, скоро лучше будетъ... терпи, терпи!
Наконецъ, замѣтилъ онъ, что у малаго опять черти изъ глазъ запрыгали,—зоветъ къ себѣ:
— Что, братъ, трудно?
— То есть—такъ трудно, батюшка, что, кажись, кабы знать напередъ, то и — Богъ съ нимъ, съ счастьемъ... Подохнуть бы однова, да на томъ и пошабашить!
— Ну, хорошо,—говоритъ попъ,—такъ и быть:, ежели ужъ очень невтерпѣжь тебб, то, пожалуй, можешь вывести лошадь изъ избы... она свое сдѣлала!
Очень обрадовался мужикъ: все таки, не три, а только двѣ скотины въ избѣ!
Встрѣчаетъ его попъ на улицѣ. Видитъ: малый много спокойп чѣмъ былъ.
— Ну, что? Лучше стало?
— Спасибо, батюшка: не въ примѣръ лучше, Оно, ко нечно, отъ корогы со свиньей—нечистоты не въ прово
ротъ и душина несносная, да хоть повернуться то теперь есть гдѣ. А то, бывало, одеръ этотъ несчастный, просто, весь свѣтъ намъ застилъ и ступить по избѣ не давалъ.
— А лучше,—то и ладно... Терпи, терпи!
Недѣлю, другую спустя, попъ разрѣшилъ мужику вывести изъ избы корову. И она свое сдѣлала. Еще пріобод рился мужикъ.
Черезъ мѣсяцъ—свинью. И свинья свою пользу при
несла. То то радости!