СКАЗКА О ГЕНЕРАЛѢ ИВАНОВѢ И ЕЩЕ КОЕ О ЧЕМЪ.

Жилъ-былъ генералъ — Иванъ Ивановичъ Ивановъ. Арміей командовалъ.
Но жилъ не такъ, какъ вы да я- перманентно, а въ нѣкоторомъ родѣ—прерывисто, на манеръ перемѣннаго электрическаго тока:
Отъ утра и до утра.
За день, примѣрно, натрудится, накомандуется, наупраздняетъ—и бухъ въ постель.
Только однимъ глазомъ спитъ и сны видитъ, а доугимъ бодрствуетъ, размышляетъ и утра ждетъ.
А на утро несутъ генералу въ постель „Извѣстія Рабочихъ и Солдатскихъ Депутатовъ и чашку шоколаду. Генералъ чашку шоколаду на подоконникъ! — Остыньте-молъ волненія страсти!
А самъ за „Извѣстія“. — Есмь ли я генералъ Иванъ Иванычъ живъ или, можетъ-быть, меня уже нѣту? Любопытно, все-таки. Читаетъ:
— Разсмотрѣвъ списокъ кандидатовъ на должности комиссаровъ въ армію гене
рала Иванова, Совѣтъ постановилъ перейти къ очереднымъ дѣламъ.
Прочитаетъ—вздохнетъ.
— Разъ армія генерала Иванова существуетъ, значитъ, и генералъ Ивановъ живъ. Иначе—быть бы ей названной арміей генерала Петрова. Живу, стало быть...
А въ это время въ дверь уже прапорщикъ изъ адъютантовъ стучится.
— Существуете, г-нъ генералъ?
— Существую, г-нъ прапорщикъ.
— Въ такомъ разѣ разрѣшите вамъ отрапортовать, что во ввѣренной вамъ арміи все обстоитъ неб.іщгополучно...
И начинается у генерала Иванова рабочій день.
А на завтрашнее утро опятъ то-же: шоколадъ по боку, а „Извѣстія“ въ руки.
— Разсмотрѣвъ вопросъ о контръ-революціонной видимости подусниковъ командующаго арміей генерала Иванова, Совѣтъ постановилъ перейти къ очереднымъ дѣламъ.
А тутъ уже прапорщикъ стучится: — Существуете, г-нъ генералъ?
— Постольку, поскольку, г нъ прапорщикъ.
— Въ такомъ случаѣ дозвольте вамъ доложить, что во ввѣренной вамъ арміи все обстоитъ неблагополучно.
Гакъ оно и шло изъ утра въ утро. — Существуете, г-нъ генералъ?
-- Существую, г-нъ прапорщикъ.
А самъ до того обнаглѣлъ, что про себя даже добавляетъ:—„Что мнѣдѣлается?
Только въ одно прекрасное утро взялъ генералъ Ивановъ „Извѣстія“, да и выпустилъ ихъ изъ рукъ.
Стоитъ—трясется. А съ лица до того поблѣднѣлъ, что даже краснымъ сдѣлался.
А прапорщикъ тутъ, какъ тугъ: стучится.
— Живы, г-нъ генералъ? Генералъ какъ гаркнетъ:
— Мертвъ, г-нъ прапорщикъ!
И—на „Извѣстія“ глазами указываетъ. А въ „Извѣстіяхъ“—чернымъ по бѣлому— напечано:
— Разсмотрѣвъ вопросъ о побѣдоносномъ прорывѣ генерала Иванова, Совѣть констатируетъ, что симпатіи демократіи всецѣло на генерала Семенова сторонѣ.
Прочиталъ адъютанН.
Въ такомъ разѣ, —говоритъ,- дозвольте мнѣ съ рапортомъ къ генералу Семенову обратиться.
Генералъ Ивановъ слова не сказалъ—только затрясся пуще.Подождалъ, пока прапорщикъ уйдетъ, легъ въ гробъ и началъ заживо разлагаться.
Лежалъ часъ, лежалъ два,—и къ утру не токмо за страхъ, но и за совѣсть разложился.
А на утро—прапорщикъ. Бомбой влетѣлъ. И въ рука хъ —„Извѣстія“.
— Въ предыдущій нумеръ вкралась досадная опечатка. Вмѣсто „Семенова“ читай „Иванова“. Техническія несовершенства типографіи—и вообще.
А отъ генерала Иванова—духъ уже такой, что ничего не вообще, все—въ частности.
Началъ было прапорщикъ рапортовать—не выдержалъ. Зажалъ носъ—и драла.
А на послѣзавтра похоронили генерала Иванова съ оркестромъ музыки и съ помпой.
Системы „Ой-Pa“. Для нагнетанія воды. Только всего и сказу.

А. д Актиль.

Краса и гордость революціонной арміи.
— La contre-revolution?! Parle? moi de ça!
Рис. Банта.