ЗА БУКВУ Ҍ
КОГДА безумная толпа прикладами и каблуками била двуглаваго орла, принимая его за эмблематъ ненавистной, свергнутой власти, она не знала, что глумится надъ собственнымъ величіемъ, не знала, что надменная птица несла въ себѣ державную силу самой Россіи, Русскаго народа, что она на много старше и полицейскаго строя, и свергнутой династіи, и самаго престола царей — таин
ственная птица, которая кажется древней въ самой Византіи, птица птерійскихъ развалинъ, птица, первыхъ слугъ которой исторія не помнитъ даже по имени.
А теперь уже не толпа, но Академія Наукъ, Министерство Народнаго Просвѣщенія, ученые, которые должны бы знать, которымъ поручено знать и ввѣрено блюсти— изъ буквы Ѣ, изъ буквы Ъ хотятъ создать новый трагическій символъ. Символъ смертельно раненой филологической традиціи, языковѣднаго преданія...
Смѣшныя, ненужныя буквы, ничѣмъ неоправданная причуда устарѣвшаго правописанія; обуза школьниковъ, учителей, наборщиковъ; капканъ на пути къ гра
мотности, въ странѣ, гдѣ не затруднять бы слѣдовало сей трудный путь, — умолкнувшія, нѣмыя буквы (ибо вѣдь вмѣсто Ѣ звучитъ другая буква — Е), нѣчто
нелѣпое — ибо къ чему письменные знаки, которыхъ нельзя произнести, прочитать? А когда то звучали онѣ въ древней, свободной Россіи, на вольныхъ вѣчахъ, зву
чали своимъ невѣдомымъ звукомъ, и что то выражали, какъ выражаетъ всякій звукъ живой. Для тѣхъ, кто умѣетъ, въ уединенные часы заполуночья, видѣть невидное днемъ, въ этихъ умолкнувшихъ знакахъ сквозила, быть можетъ, сильная, чистая рѣчь нашихъ предковъ, на нашу рѣчь непохожая, какъ непохожа на тину низовій гордая влага горныхъ истоковъ.
Но дѣло даже не въ мечтѣ! Не до мечты теперь! Нѣтъ, дѣло въ реальной реальности нашихъ дней, нашихъ насущныхъ нуждъ, въ нашемъ лучшемъ достояніи,— въ филологической традиціи.
Преемственность родного языка, преданіе живого слова — святая святыхъ; наслѣдіе вѣковъ, то, на что мы не смѣемъ посягать, если хотимъ, чтобы отъ насъ самихъ хоть что нибудь осталось. Языкъ мѣняется, но нельзя насиловать его. Могилы предковъ сравняются съ землей и заростутъ — нельзя кощунствовать надъ ними. А языкъ — нетлѣнная могила; въ языкѣ, въ его преемственности, всѢ люди имѣютъ предковъ; филологическіе предки — не дворянская лишняя роскошь; живой, неумирающій языкъ — бархатная книга всего народа. И эту родословную грамату дер
КОГДА безумная толпа прикладами и каблуками била двуглаваго орла, принимая его за эмблематъ ненавистной, свергнутой власти, она не знала, что глумится надъ собственнымъ величіемъ, не знала, что надменная птица несла въ себѣ державную силу самой Россіи, Русскаго народа, что она на много старше и полицейскаго строя, и свергнутой династіи, и самаго престола царей — таин
ственная птица, которая кажется древней въ самой Византіи, птица птерійскихъ развалинъ, птица, первыхъ слугъ которой исторія не помнитъ даже по имени.
А теперь уже не толпа, но Академія Наукъ, Министерство Народнаго Просвѣщенія, ученые, которые должны бы знать, которымъ поручено знать и ввѣрено блюсти— изъ буквы Ѣ, изъ буквы Ъ хотятъ создать новый трагическій символъ. Символъ смертельно раненой филологической традиціи, языковѣднаго преданія...
Смѣшныя, ненужныя буквы, ничѣмъ неоправданная причуда устарѣвшаго правописанія; обуза школьниковъ, учителей, наборщиковъ; капканъ на пути къ гра
мотности, въ странѣ, гдѣ не затруднять бы слѣдовало сей трудный путь, — умолкнувшія, нѣмыя буквы (ибо вѣдь вмѣсто Ѣ звучитъ другая буква — Е), нѣчто
нелѣпое — ибо къ чему письменные знаки, которыхъ нельзя произнести, прочитать? А когда то звучали онѣ въ древней, свободной Россіи, на вольныхъ вѣчахъ, зву
чали своимъ невѣдомымъ звукомъ, и что то выражали, какъ выражаетъ всякій звукъ живой. Для тѣхъ, кто умѣетъ, въ уединенные часы заполуночья, видѣть невидное днемъ, въ этихъ умолкнувшихъ знакахъ сквозила, быть можетъ, сильная, чистая рѣчь нашихъ предковъ, на нашу рѣчь непохожая, какъ непохожа на тину низовій гордая влага горныхъ истоковъ.
Но дѣло даже не въ мечтѣ! Не до мечты теперь! Нѣтъ, дѣло въ реальной реальности нашихъ дней, нашихъ насущныхъ нуждъ, въ нашемъ лучшемъ достояніи,— въ филологической традиціи.
Преемственность родного языка, преданіе живого слова — святая святыхъ; наслѣдіе вѣковъ, то, на что мы не смѣемъ посягать, если хотимъ, чтобы отъ насъ самихъ хоть что нибудь осталось. Языкъ мѣняется, но нельзя насиловать его. Могилы предковъ сравняются съ землей и заростутъ — нельзя кощунствовать надъ ними. А языкъ — нетлѣнная могила; въ языкѣ, въ его преемственности, всѢ люди имѣютъ предковъ; филологическіе предки — не дворянская лишняя роскошь; живой, неумирающій языкъ — бархатная книга всего народа. И эту родословную грамату дер