повторяю, помимо нашей воли возникаетъ тревожный вопросъ: а самъ Ѳедотовъ, какъ и за что мы цѣнимъ сейчасъ этого мастера? Посильный отвѣтъ и является нашей задачей.
Исторія оцѣнокъ Ѳедотова

П

одтвердимъ теперь исторической справкой справедливость нашихъ словъ, что затверженныя нами толкованія значенія Ѳедотова на самомъ дѣлѣ совершенно вывѣтрились и не выдерживаютъ критики. Мы ограничимъ справку разборомъ трудовъ наиболѣе существенныхъ, т. е. способствовавшихъ построенію историче
ской схемы или ее видоизмѣнявшихъ. Первой попыткой утвержденія Ѳедотова являются ,Воспоминанія‘ А. В. Дружинина, вышедшія изъ печати на слѣдующій же годъ послѣ смерти художника. Названный авторъ не игралъ какой либо замѣт
ной роли въ жизни русскаго искусства, не былъ онъ также и теоретикомъ искус
ства и не искалъ историческихъ обоснованій своимъ мнѣніямъ, — потому мы къ его голосу прислушаемся, какъ къ голосу profanum vulgus, того ,народа непо
священнаго‘, который своимъ безхитростнымъ восторгомъ далъ первое утвержденіе ѳедотовскимъ опытамъ. Дружининъ, во первыхъ, очень рѣзко отличаетъ уже созданное художникомъ отъ того, что онъ могъ бы дать въ будущемъ: ,Судьбѣ
угодно было прекратить существованіе художника на самой первой ступени заслугъ и извѣстности; только ближайшіе изъ друзей Павла Андреевича могутъ сказать о томъ, какъ слабы, ничтожны были его превосходные начатки передъ тѣми неистощимыми сокровищами, которыя зрѣли въ умѣ его‘. Во вторыхъ, обращаясь къ этому будущему, авторъ категорически утверждаетъ: ,Только они (т. е. ближайшіе друзья) сознавали съ ясностью, что будущіе труды нашего соотечественника, можетъ быть, превзойдутъ труды сэра Давида Вильки и самого Гогарта‘.
Такимъ образомъ, будущее художника, по словамъ одного изъ ближайшихъ его друзей, намѣчалось съ полной ясностью: онъ долженъ былъ превзойти ,самого Гогарта‘. Запомнимъ эту оцѣнку Ѳедотова современникомъ и перейдемъ къ слѣдующей.
Вторымъ важнымъ утвердителемъ заслугъ Ѳедотова былъ А. И. Сомовъ, и этотъ же авторъ далъ первую попытку теоретическаго обоснованія значенія мастера въ русской
живописи. За четвертьвѣковой промежутокъ, отдѣляющій ,Воспоминанія‘ Дружинина отъ монографіи Сомова (1878 г.), точка зрѣнія на смыслъ поступательнаго движенія нашего искусства рѣшительно перемѣнилась. Если современникамъ Ѳедотова каза
лось цѣлью громадной и драгоцѣнной — переодѣть Гогарта въ русскіе мундиры и зипуны, то теперь, черезъ 25 лѣтъ, такая цѣль значительно потускнѣла. Ѳедотовъ
воспринимается уже съ точки зрѣнія ,post hoc‘, черезъ плеяду, многочисленную и все продолжающую расти, передвижниковъ. Бросалась въ глаза однородность общественнаго восторга передъ работами Ѳедотова и передъ созданіями Перова