рѣла въ страсбургской библіотекѣ при бомбардировкѣ 1870 г., но рисунки, дающіе представленіе о внѣшнемъ бытѣ средневѣковья, и составленный изъ отрывковъ священнаго писанія текстъ рукописи сохранились во множествѣ копій.
Въ поэмѣ, посвященной англійской маріонеткѣ, Аддисонъ сравниваетъ плѣнительную жизнь кукольнаго царства съ жизнью человѣка. Въ стихотвореніи ,Игра маріонетокъ‘ Свифтъ говоритъ: ,Измѣнчивая сцена жизни — только театръ, на которомъ появляются различныя фигуры. Юноши и старцы, принцы и крестьяне дѣ
лятъ между собою роли... Они повинуются нитямъ, которыя ими управляютъ; даже слова, произносимыя ими, не принадлежатъ имъ‘. ,Смерть обрываетъ нить жизни‘ человѣческой маріонетки. Въ сатирѣ, посвященной Пончу, онъ говоритъ: ,Философы увѣряютъ, что весь міръ — игра маріонетокъ‘.
Маріонетка часто служила символомъ подчиненности. ,Итальянецъ играетъ властителями Германіи, какъ жонглеръ играетъ маріонетками‘, говоритъ минезенгеръ XIII вѣка Зигееръ о вліяніи папства на имперію. Сохранилась гравюра XVII вѣка, на которой изображены въ видѣ маріонетокъ принцы имперіи въ соотвѣтствен
ныхъ костюмахъ и съ атрибутами своей власти; ими управляетъ изъ за облака рука Людовика XIV; подпись поясняетъ: ,In te vivimus, movemur et sumus‘ (Дѣянія апостольскія).
Не только духовную сущность человѣка, его отношеніе къ божеству и его отношеніе къ власти сравнивали съ ролью маріонетки. Даже физическое строеніе человѣческаго тѣла уподобляли строенію маріонетки, какъ будто не она была создана въ подражаніе работѣ Творца, но сама послужила образцомъ для созданія человѣка. Описывая расположеніе мускуловъ ноги, Галенъ въ трактатѣ по анатоміи ,De usu partium‘ говоритъ: ,Подобно тѣмъ, которые посредствомъ маленькихъ веревочекъ управляютъ движеніями деревянныхъ куколъ, прикрѣпляя эти нити къ вер
хушкѣ той части, которая должна двигаться, и притомъ выше ея соединенія съ другими частями, — подобно имъ природа, гораздо ранѣе, нежели люди додумались до этого ухищренія, устроила такимъ способомъ движенія нашего тѣла‘. [1]
Въ постоянномъ уподобленіи себя маріонеткѣ, быть можетъ, кроется источникъ того особаго обаянія, которое всегда таилось для человѣка въ маріонеткѣ. Онъ чувство
валъ себя богомъ маріонетки, онъ могъ управлять ею такъ, какъ боги управляли, имъ самимъ.
[1] Галенъ, De usu partium, кн. I, гл. XVII.
Въ поэмѣ, посвященной англійской маріонеткѣ, Аддисонъ сравниваетъ плѣнительную жизнь кукольнаго царства съ жизнью человѣка. Въ стихотвореніи ,Игра маріонетокъ‘ Свифтъ говоритъ: ,Измѣнчивая сцена жизни — только театръ, на которомъ появляются различныя фигуры. Юноши и старцы, принцы и крестьяне дѣ
лятъ между собою роли... Они повинуются нитямъ, которыя ими управляютъ; даже слова, произносимыя ими, не принадлежатъ имъ‘. ,Смерть обрываетъ нить жизни‘ человѣческой маріонетки. Въ сатирѣ, посвященной Пончу, онъ говоритъ: ,Философы увѣряютъ, что весь міръ — игра маріонетокъ‘.
Маріонетка часто служила символомъ подчиненности. ,Итальянецъ играетъ властителями Германіи, какъ жонглеръ играетъ маріонетками‘, говоритъ минезенгеръ XIII вѣка Зигееръ о вліяніи папства на имперію. Сохранилась гравюра XVII вѣка, на которой изображены въ видѣ маріонетокъ принцы имперіи въ соотвѣтствен
ныхъ костюмахъ и съ атрибутами своей власти; ими управляетъ изъ за облака рука Людовика XIV; подпись поясняетъ: ,In te vivimus, movemur et sumus‘ (Дѣянія апостольскія).
Не только духовную сущность человѣка, его отношеніе къ божеству и его отношеніе къ власти сравнивали съ ролью маріонетки. Даже физическое строеніе человѣческаго тѣла уподобляли строенію маріонетки, какъ будто не она была создана въ подражаніе работѣ Творца, но сама послужила образцомъ для созданія человѣка. Описывая расположеніе мускуловъ ноги, Галенъ въ трактатѣ по анатоміи ,De usu partium‘ говоритъ: ,Подобно тѣмъ, которые посредствомъ маленькихъ веревочекъ управляютъ движеніями деревянныхъ куколъ, прикрѣпляя эти нити къ вер
хушкѣ той части, которая должна двигаться, и притомъ выше ея соединенія съ другими частями, — подобно имъ природа, гораздо ранѣе, нежели люди додумались до этого ухищренія, устроила такимъ способомъ движенія нашего тѣла‘. [1]
Въ постоянномъ уподобленіи себя маріонеткѣ, быть можетъ, кроется источникъ того особаго обаянія, которое всегда таилось для человѣка въ маріонеткѣ. Онъ чувство
валъ себя богомъ маріонетки, онъ могъ управлять ею такъ, какъ боги управляли, имъ самимъ.
[1] Галенъ, De usu partium, кн. I, гл. XVII.