частъ Титаниду, отъ земли рожденную; — и ея взглядъ испытующій и пронзительный, въ которомъ сочетаются и подозрительность, и довѣрчивость, и ея рѣчь, неуклюжая, крестьянская, но отмѣчающая всѣ оттѣнки ея мысли, изумляющей точ
ностью художественныхъ представленій, и соединеніе въ ея лицѣ демонизма съ трогательной дѣтскостью, о которой опа сама, кажется, не подозрѣваетъ.
Въ своемъ искусствѣ А. С. Голубкина ищетъ передать, прежде всего и почти исключительно, лицо: то-есть то особенное, неповторяемое, что отмѣчаетъ своею печатью индивидуальность. Это ведетъ ее, конечно, къ портрету. Но портреты Голубкиной, въ большинствѣ случаевъ, отходятъ отъ внѣшняго сходства съ ориги
наломъ. Это естественно: въ каждомъ человѣкѣ мы замѣчаемъ и понимаемъ лишь то, что намъ родственно въ немъ, лишь то, что въ насъ самихъ, хотя бы только потенціально, присутствуетъ. Ясно, что Микеланджеловская Сивилла, вперяя свой взоръ въ смертнаго человѣка, можетъ увидѣть только тѣ стороны его духа, гдѣ
скрыта его геніальность. Ей недоступно все будничное и обыденное въ человѣкѣ, именно то, что обычно кидается въ глаза и составляетъ внѣшнее сходство. Это
именно дѣлаетъ справедливымъ парадоксальное утвержденіе, что ,хорошій портретъ никогда не бываетъ похожъ‘
Если попытаться классифицировать произведенія А. С. Голубкиной, то въ основу классификаціи надо положить ея отношеніе къ человѣческому лицу. Тогда первой, самой обширной и самой интересной группой явятся тѢ ея произведенія, которыя представляютъ анализъ лицъ, сю самой выбранныхъ. Въ этихъ работахъ она, ко
нечно, дальше всего отходитъ отъ обычной портретности и яснѢе всего передаетъ свое отношеніе къ основнымъ силамъ, стихійно образующимъ человѣческое лицо. Произведенія этой группы носятъ, въ то же время, и наиболѣе законченный характеръ: почти всѢ они сдѣланы въ мраморѣ, въ деревѣ или въ бронзѣ.
Ко второй группѣ относятся произведенія синтетическаго и отчасти декоративнаго характера: большинство ихъ — лишь эскизы и находятся пока въ гипсѣ.
Къ третьей группѣ принадлежатъ портреты-бюсты, сдѣланные на заказъ. Существенное отличіе этой группы отъ перкой въ томъ, что здѣсь художница связана опредѣленнымъ лицомъ, иногда внутренне ей чуждымъ. Выражая лишь гибкость своего пониманія въ этихъ чуждыхъ лицахъ, она не говоритъ непосредственно о себѣ. Къ этой группѣ я отношу и портреты историческихъ лицъ: Александра II, Гоголя, Муромцева и Захарьина. Попытаемся разсмотрѣть произведенія А. С. Голубкиной именно въ этомъ порядкѣ.
Среди лицъ, особенно волновавшихъ Голубкину, надо отмѣтить прежде всего одно лицо, часто повторяющееся въ ея произведеніяхъ перваго періода, въ раз
ныхъ сочетаніяхъ, группировкахъ и матеріалахъ. Это — голова дѣвушки съ очень тонкими и нервными чертами лица (см. мраморъ, воспроизв. въ профиль). Ее можно узнать по вытянутой впередъ шеѣ, по усталымъ и внимательнымъ гла
ностью художественныхъ представленій, и соединеніе въ ея лицѣ демонизма съ трогательной дѣтскостью, о которой опа сама, кажется, не подозрѣваетъ.
Въ своемъ искусствѣ А. С. Голубкина ищетъ передать, прежде всего и почти исключительно, лицо: то-есть то особенное, неповторяемое, что отмѣчаетъ своею печатью индивидуальность. Это ведетъ ее, конечно, къ портрету. Но портреты Голубкиной, въ большинствѣ случаевъ, отходятъ отъ внѣшняго сходства съ ориги
наломъ. Это естественно: въ каждомъ человѣкѣ мы замѣчаемъ и понимаемъ лишь то, что намъ родственно въ немъ, лишь то, что въ насъ самихъ, хотя бы только потенціально, присутствуетъ. Ясно, что Микеланджеловская Сивилла, вперяя свой взоръ въ смертнаго человѣка, можетъ увидѣть только тѣ стороны его духа, гдѣ
скрыта его геніальность. Ей недоступно все будничное и обыденное въ человѣкѣ, именно то, что обычно кидается въ глаза и составляетъ внѣшнее сходство. Это
именно дѣлаетъ справедливымъ парадоксальное утвержденіе, что ,хорошій портретъ никогда не бываетъ похожъ‘
Если попытаться классифицировать произведенія А. С. Голубкиной, то въ основу классификаціи надо положить ея отношеніе къ человѣческому лицу. Тогда первой, самой обширной и самой интересной группой явятся тѢ ея произведенія, которыя представляютъ анализъ лицъ, сю самой выбранныхъ. Въ этихъ работахъ она, ко
нечно, дальше всего отходитъ отъ обычной портретности и яснѢе всего передаетъ свое отношеніе къ основнымъ силамъ, стихійно образующимъ человѣческое лицо. Произведенія этой группы носятъ, въ то же время, и наиболѣе законченный характеръ: почти всѢ они сдѣланы въ мраморѣ, въ деревѣ или въ бронзѣ.
Ко второй группѣ относятся произведенія синтетическаго и отчасти декоративнаго характера: большинство ихъ — лишь эскизы и находятся пока въ гипсѣ.
Къ третьей группѣ принадлежатъ портреты-бюсты, сдѣланные на заказъ. Существенное отличіе этой группы отъ перкой въ томъ, что здѣсь художница связана опредѣленнымъ лицомъ, иногда внутренне ей чуждымъ. Выражая лишь гибкость своего пониманія въ этихъ чуждыхъ лицахъ, она не говоритъ непосредственно о себѣ. Къ этой группѣ я отношу и портреты историческихъ лицъ: Александра II, Гоголя, Муромцева и Захарьина. Попытаемся разсмотрѣть произведенія А. С. Голубкиной именно въ этомъ порядкѣ.
Среди лицъ, особенно волновавшихъ Голубкину, надо отмѣтить прежде всего одно лицо, часто повторяющееся въ ея произведеніяхъ перваго періода, въ раз
ныхъ сочетаніяхъ, группировкахъ и матеріалахъ. Это — голова дѣвушки съ очень тонкими и нервными чертами лица (см. мраморъ, воспроизв. въ профиль). Ее можно узнать по вытянутой впередъ шеѣ, по усталымъ и внимательнымъ гла