ИСТОРИЧЕСКАЯ ВЫСТАВКА АРХИТЕКТУРЫ ВЪ АКАДЕМІИ ХУДОЖЕСТВЪ
бар. H. Н. Врангель
МЕНЬШЕ всего среди всѣхъ искусствъ понимаютъ у насъ архитектуру. Великое искусство зодчества, давшее столько дивныхъ со
зданій въ древней, дореформенной Руси, памятники строительства XVIII и первой половины XIX вѣковъ были долгое время въ пол
номъ забвеніи. И лишь въ послѣднее десятилѣтіе выросъ живой интересъ къ красотѣ жилища, лишь теперь стали понимать у насъ, что строеніе не только пріютъ для жилья, не только четыре стѣны и крыша — логовище человѣка, но что всякое зданіе само по себѣ должно говорить всѣми своими линіями и формами о какихъ-то таинственныхъ законахъ счастія — о красотѣ, что всегда одинаково значительна и нужна во всемъ, что живетъ въ мірѣ, будь то живое существо или мертвый домъ, созданный для его обитанія. Первымъ шагомъ къ этому было пониманіе необходимости художественной обстановки дома, увлеченіе bome’омъ, внутреннимъ уютомъ жилищъ. Вѣдь, если
припомнить чудовищно-уродливыя комнаты, плюшевую мебель и ужасающую бронзу, которой украшались еще 20 лѣтъ назадъ лучшіе дома Петербурга, то ста
нетъ страшно за тѣхъ, кто могли безъ чувства содраганія жить среди этихъ вещей. Какъ окружающая среда людей, такъ и окружающіе неодушевленные предметы, незамѣтно, но неизбѣжно вліяютъ на того, кто съ ними общается.
Человѣкъ, выросшій среди ,орѣховаго рококо‘, среди карикатуры на красоту, не можетъ имѣть ни во внѣшнемъ, ни во внутреннемъ своемъ обликѣ стройной си
стемы, прекраснаго ритма, закономѣрности. Вотъ почему увлеченіе чисто внѣшней формой обстановки — не мимолетный капризъ и прихоть, а глубоко серіозная и нужная всякому цивилизованному народу потребность. Отсутствіе культурныхъ вкусовъ, которое въ Петербургѣ кое-какъ прикрыто внѣшнимъ, условнымъ лоскомъ разныхъ ,стилей‘, еще болѣе замѣтно въ домахъ Москвы и русской провинціи. Здѣсь даже у самыхъ богатыхъ людей, рядомъ съ изысканнѣйшими пред
метами украшенія, стоятъ и висятъ на стѣнахъ ужасающія уродства, оскорбляю
щія не только тѣхъ, кто съ ними живетъ, но и всѣ тѣ художественные предметы, что находятся въ ихъ сосѣдствѣ. Отсутствіе культурныхъ потребностей къ комфорту, отсутствіе ,любовнаго ока‘ ко всей окружающей жизни чувствуется въ этихъ домахъ, какъ бы украшенныхъ только случайной бутафоріей. Но если въ Петербургѣ, гдѣ все же еще теплится какая-то красивая жизнь — послѣднее наслѣдіе крѣпостныхъ
временъ, — если въ Петербургѣ еще любятъ внутреннія стѣны своего жилища, за то прямо поражаетъ безразличное отношеніе къ внѣшнему виду домовъ. Постройка домовъ, подобныхъ ЕлисѢевскому или кн. Кочубей на Фурштадтской,
бар. H. Н. Врангель
МЕНЬШЕ всего среди всѣхъ искусствъ понимаютъ у насъ архитектуру. Великое искусство зодчества, давшее столько дивныхъ со
зданій въ древней, дореформенной Руси, памятники строительства XVIII и первой половины XIX вѣковъ были долгое время въ пол
номъ забвеніи. И лишь въ послѣднее десятилѣтіе выросъ живой интересъ къ красотѣ жилища, лишь теперь стали понимать у насъ, что строеніе не только пріютъ для жилья, не только четыре стѣны и крыша — логовище человѣка, но что всякое зданіе само по себѣ должно говорить всѣми своими линіями и формами о какихъ-то таинственныхъ законахъ счастія — о красотѣ, что всегда одинаково значительна и нужна во всемъ, что живетъ въ мірѣ, будь то живое существо или мертвый домъ, созданный для его обитанія. Первымъ шагомъ къ этому было пониманіе необходимости художественной обстановки дома, увлеченіе bome’омъ, внутреннимъ уютомъ жилищъ. Вѣдь, если
припомнить чудовищно-уродливыя комнаты, плюшевую мебель и ужасающую бронзу, которой украшались еще 20 лѣтъ назадъ лучшіе дома Петербурга, то ста
нетъ страшно за тѣхъ, кто могли безъ чувства содраганія жить среди этихъ вещей. Какъ окружающая среда людей, такъ и окружающіе неодушевленные предметы, незамѣтно, но неизбѣжно вліяютъ на того, кто съ ними общается.
Человѣкъ, выросшій среди ,орѣховаго рококо‘, среди карикатуры на красоту, не можетъ имѣть ни во внѣшнемъ, ни во внутреннемъ своемъ обликѣ стройной си
стемы, прекраснаго ритма, закономѣрности. Вотъ почему увлеченіе чисто внѣшней формой обстановки — не мимолетный капризъ и прихоть, а глубоко серіозная и нужная всякому цивилизованному народу потребность. Отсутствіе культурныхъ вкусовъ, которое въ Петербургѣ кое-какъ прикрыто внѣшнимъ, условнымъ лоскомъ разныхъ ,стилей‘, еще болѣе замѣтно въ домахъ Москвы и русской провинціи. Здѣсь даже у самыхъ богатыхъ людей, рядомъ съ изысканнѣйшими пред
метами украшенія, стоятъ и висятъ на стѣнахъ ужасающія уродства, оскорбляю
щія не только тѣхъ, кто съ ними живетъ, но и всѣ тѣ художественные предметы, что находятся въ ихъ сосѣдствѣ. Отсутствіе культурныхъ потребностей къ комфорту, отсутствіе ,любовнаго ока‘ ко всей окружающей жизни чувствуется въ этихъ домахъ, какъ бы украшенныхъ только случайной бутафоріей. Но если въ Петербургѣ, гдѣ все же еще теплится какая-то красивая жизнь — послѣднее наслѣдіе крѣпостныхъ
временъ, — если въ Петербургѣ еще любятъ внутреннія стѣны своего жилища, за то прямо поражаетъ безразличное отношеніе къ внѣшнему виду домовъ. Постройка домовъ, подобныхъ ЕлисѢевскому или кн. Кочубей на Фурштадтской,