братьями Третьяковыми. П. И. Щукинъ собралъ любопытный музей бытовыхъ и историческихъ ,курьезовъ‘, Цвѣтковъ — огромную галерею живописцевъ русской школы, отдавая, однако, явное предпочтеніе передвижникамъ и придавая тѣмъ скорѣе историческій, нежели художественный интересъ своему собранію, если разбирать его какъ нѣчто цѣлое. Почти то же можно сказать и о братьяхъ Третья
ковыхъ. Правда, что они жили въ столь трудную для искусства пору, когда рѣдко кто понималъ искусство, но тѣмъ больше заслуга ихъ, собравшихъ столь замѣчательный музей, какъ Третьяковская галерея, хотя надо сказать, что это, мо
жетъ быть лучшее у насъ хранилище русской живописи представляетъ ее крайне односторонне и неполно. Къ счастью, именно И. С. Остроуховъ очень много сдѣлалъ и продолжаетъ дѣлать теперь для пополненія и улучшенія Третьяков
ской галереи и только такой человѣкъ, тонкій знатокъ и художникъ можетъ за
полнить существенные пробѣлы этого собранія. Изъ всѣхъ русскихъ музеевъ одна Третьяковская галерея живетъ, а не представляетъ кладбище искусства, только здѣсь не дѣлается разницы между старымъ и новымъ и здѣсь пріобрѣ
таются картины на многихъ выставкахъ, которыя считаются ,декадентскими‘ у нашихъ офиціальныхъ музеевъ.
И. С. Остроуховъ коллекціонеръ крайне индивидуальный, характерно-московскій съ особыми прихотями и это придаетъ прелесть его собранію, которое является само по себѢ художественнымъ созиданіемъ. И потому когда смотришь его коллекцію, то чувствуешь и личность того, кто ее составилъ, въ нѣкоторомъ родѣ, разсматриваешь его самого.
Московскія собранія очень характерны и рѣзко отличаются отъ петербургскихъ. Въ первыхъ всегда индивидуальность владѣльца, часто его ничѣмъ необъяснимый ка
призъ, страстное увлеченіе и пожертвованіе всѣмъ второстепеннымъ для осуществленія, главнаго. У московскихъ коллекціонеровъ не видишь этихъ ,милыхъ interieur’oвъ, ,стильныхъ комнатъ‘, подбора всѣхъ вещей такъ, чтобы люстра была въ томъ же. стилѣ, какъ стулъ, а сонетка какъ дверная ручка. Въ Петербургѣ для общаго,
жертвуютъ частностями: на улицахъ застраиваютъ цѣлыя площади въ одномъ стилѣ, дома убираютъ предметами сходнаго характера, людей одѣваютъ въ одина
ковыя платья и стараются всѣхъ уравнять. Въ этомъ отношеніи Петербургъ городъ чрезвычайно демократичный, чтобы ни говорили объ его чинопочитаніи, ,табели о рангахъ‘ и прочихъ ступеняхъ и степеняхъ.
Совсѣмъ не то въ Москвѣ, въ этомъ вздорномъ, глупомъ и умномъ, варварскомъ и ,декадентскомъ‘ городѣ. Смѣсь ,хамства и мавританства‘, сплавъ самодурной при
хоти и чиннаго порядка, чванство рядомъ съ уничиженіемъ и гордость наравнѣ со смиреніемъ придаютъ этому прекрасному городу очаровательный и весьма своеобразный характеръ. Эти черты отражаются и на художественной жизни Москвы, а слѣдовательно и на московскихъ собраніяхъ въ частности. И слава Богу, что можно еще увидѣть здѣсь людей живыхъ и увлекающихся, что то ищущихъ, о
ковыхъ. Правда, что они жили въ столь трудную для искусства пору, когда рѣдко кто понималъ искусство, но тѣмъ больше заслуга ихъ, собравшихъ столь замѣчательный музей, какъ Третьяковская галерея, хотя надо сказать, что это, мо
жетъ быть лучшее у насъ хранилище русской живописи представляетъ ее крайне односторонне и неполно. Къ счастью, именно И. С. Остроуховъ очень много сдѣлалъ и продолжаетъ дѣлать теперь для пополненія и улучшенія Третьяков
ской галереи и только такой человѣкъ, тонкій знатокъ и художникъ можетъ за
полнить существенные пробѣлы этого собранія. Изъ всѣхъ русскихъ музеевъ одна Третьяковская галерея живетъ, а не представляетъ кладбище искусства, только здѣсь не дѣлается разницы между старымъ и новымъ и здѣсь пріобрѣ
таются картины на многихъ выставкахъ, которыя считаются ,декадентскими‘ у нашихъ офиціальныхъ музеевъ.
И. С. Остроуховъ коллекціонеръ крайне индивидуальный, характерно-московскій съ особыми прихотями и это придаетъ прелесть его собранію, которое является само по себѢ художественнымъ созиданіемъ. И потому когда смотришь его коллекцію, то чувствуешь и личность того, кто ее составилъ, въ нѣкоторомъ родѣ, разсматриваешь его самого.
Московскія собранія очень характерны и рѣзко отличаются отъ петербургскихъ. Въ первыхъ всегда индивидуальность владѣльца, часто его ничѣмъ необъяснимый ка
призъ, страстное увлеченіе и пожертвованіе всѣмъ второстепеннымъ для осуществленія, главнаго. У московскихъ коллекціонеровъ не видишь этихъ ,милыхъ interieur’oвъ, ,стильныхъ комнатъ‘, подбора всѣхъ вещей такъ, чтобы люстра была въ томъ же. стилѣ, какъ стулъ, а сонетка какъ дверная ручка. Въ Петербургѣ для общаго,
жертвуютъ частностями: на улицахъ застраиваютъ цѣлыя площади въ одномъ стилѣ, дома убираютъ предметами сходнаго характера, людей одѣваютъ въ одина
ковыя платья и стараются всѣхъ уравнять. Въ этомъ отношеніи Петербургъ городъ чрезвычайно демократичный, чтобы ни говорили объ его чинопочитаніи, ,табели о рангахъ‘ и прочихъ ступеняхъ и степеняхъ.
Совсѣмъ не то въ Москвѣ, въ этомъ вздорномъ, глупомъ и умномъ, варварскомъ и ,декадентскомъ‘ городѣ. Смѣсь ,хамства и мавританства‘, сплавъ самодурной при
хоти и чиннаго порядка, чванство рядомъ съ уничиженіемъ и гордость наравнѣ со смиреніемъ придаютъ этому прекрасному городу очаровательный и весьма своеобразный характеръ. Эти черты отражаются и на художественной жизни Москвы, а слѣдовательно и на московскихъ собраніяхъ въ частности. И слава Богу, что можно еще увидѣть здѣсь людей живыхъ и увлекающихся, что то ищущихъ, о