ПАТОЛОГИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ

Рис. А. РАДАКОВА
☛ М
есяца два тому назад из дмитриевской школы в Минусинском округе была уволена учительница Вера Алек
сандровна Федорова. Районный инспектор наробраза, в ответ на запрос прокурора, защиты которого просила Федорова, следующим образом объяснил причины этого увольнения:
«Учительница В. А. Федорова страдает патологией, отчего все человечество должно отказаться от общения с нею. Бесконечные жалобы и поток глупых
неудовольствий довели ее до того, что на нее стали тюкать и улюлюкать. Она лезет и надоедает всем странными претензиями, не имеющими логики, каковые нелепые заявления, в числе шести, при сем прилагаю в подтверждение».
Шесть нелепых и лишенных логики заявлений, на основании которых решено было в районе изолировать учитель
ницу, как патологический тип, от человечества, оказались, действительно, приложенными к отношению наробраза.
Первое заявление гласит:
«Я неоднократно просила почтового агента завозить школьную корреспонденцию прямо в школу, однако, он про
должает передавать ее в РИК, где она пропадает. Формы и бланки по бюллетеню № 1 я так и не получила, а зайдя
в РИК случайно обнаружила, что сотрудники наделали из них голубей и метали друг в друга из-за столов.
Они вскрывают также мои личные письма и делают на них
всякие пометки между строчек, иногда скверного содержания. Кроме того, сторож Ананий разрывает многие служебные пакеты и, если бумага тонкая, берет на папиросы,
а толстой бумагой растопляет сырые дрова в печках. Отчет о съезде по ликвидации неграмотности, которого я ждала с большим нетерпением, он разрезал на полоски и заклеил ими окна в РИК’е. Сообщая об этом, прошу принять меры».
Во втором заявлении сказано:
«Желая наладить культурную работу среди взрослого населения, я столкнулась с таким явлением, когда мужская мо
лодежь говорит: «Вот если бы учительница была помоложе,
да кругом шестнадцать, чтобы можно было в лесок ее водить на лужайку, тогда бы массовая работа наладилась. А то ста
рая карга и тощая, как мощи, — какая тут может быть работа с нею?». Говоривший это был комсомолец, о чем я сказала
секретарю ячейки, но он ответил: — «Что-ж, что комсомолец, — и комсо
мольцу тоже хочется». Я считаю, надо объяснить молодежи, что такое куль
турная работа, и оскорбительность для учительницы таких разговоров».
Третье заявление очень лаконично.
«Учитель должен быть всегда примером, и я все повторяю учени
кам, — мойте руки, лицо, шею. А сама хожу вся в грязи, в пыли, в дыму, прямо отвратительно.
Пятый месяц служу в Дмитровке, и ни разу не удалось помыться. Мне не
разрешают вытопить школьными дровами баню, говорят, это нару
шает план снабжения и смету, а больше помыться негде. Своих дров до
стать нельзя, о чем вам
известно, а ведь расход составляет шесть поленьев, которые настоятельно, в четвертый раз прошу разрешения взять из школьного запаса».
Четвертое заявление касается деревенских собак, которые искусали трех учеников, и содержит в себе просьбу как - нибудь оградить от этого напуганных ребятишек. В пятом сообщается, что мужики, собираясь почему-то курить на брев
нах в школьную ограду; — до того кричат и ругаются во дворе, что нет возможности открывать окна в школе.
Наконец, шестое гласит:
«Чувствуя себя плохо, я обратилась вчера за помощью к врачу. Врач сказал: «Вам необходимо лечиться, я вам дам отпуск, если вы мне окажете взаимную услугу». «Какую
услугу?» — спросила я, «Купите у меня облигацию займа за 25 рублей». «Но у меня таких денег никогда не было и нет».
«Жаль, но у меня тоже нет ни отпуска, ни лекарств»... К моим словам, что так. ведь, человек и умереть может, пожалуй, если у него не окажется 25 рублей, он отнесся равнодушно и ска
зал: «Все там будем»... Я прошу разобраться в этом случае и предоставить мне возможность лечиться».
Вместо этой возможности, как мы знаем уже, ей предоставили совсем другую. В исполкоме после этого заявления ей сказали, что советской школе и деревне нужны совсем другие, сознательные педагоги.
На школьных дверях, когда она вернулась из РИК’а домой, висел уже внушительный амбарный замок. Ее-еле впус
тили в собственную комнатушку, она собралась наспех,
вскинула котомку на плечи, и степями, снегами пошла „за правдой“ в город. Знакомая, ох какая знакомая родная картинка!..
В догонку ей летела уже бумажка о «нелепых претензиях лишенных логики». Замечательно то, что местные исполкомщики и просветители серьезно и вполне искренно сочли, очевидно, признаками патологии, сумасшедшим бредом, какой-то вздорной абракадаброй эти ее заявления.
— Иначе они просто выдумали бы, как водится, какую нибудь мифическую причину, контр-революцию или растрату,
но никак не стали бы прилагать в свое оправдание их же изобличающие человеческие эти документы. Учительница не реже двух раз в году желает мыться в бане!
Она претендует; чтобы ее человеческое и женское достоинство было ограждено от оскорбительных и похабных разговоров о „массовой работе“ на лужайке в лесу! Она требует, чтобы ее писем не читали и не пачкали бы их гнусными приписками на почте!
Она протестует против ругани в школе, кото
рая должна пользоваться общим уважением, как первый очаг грамотности в стране! Слышали ли вы что-нибудь подобное?
Видимо это оказался, действительно, первый случай таких „гнусных неудовольствий“, таких „странных претензий“ в их практике дореформенных администраторов.
Это до того поразило их, что все стали, как признается сам инспектор, „тюкать и улюлюкать“ по адресу беспокойной личности. Это по
казалось им настолько нелепым и необычным, что они отнесли за счет патологии настойчивость человека, защищающего попросту свои элементар
ные права трудящегося и гражданина. Лишить «патологию» общения с
человечеством в районном масштабе.
Дикие места, дикие нравы... А. Зорич
... Деревенские собаки набрасы
вались на учеников.
...На школьных дверях висел
внушительный замок.