Сигналъ.Сис. В. Мушкетова
имъ пышнымъ осеннимъ разнообразіемъ. Деревья, точно сказочные, одѣ
тые въ парчу и шелка, богачи, щедро разсыпали по землѣ цѣлыми пригоршнями золотыя деньги—листья; не
угомонныя синицы, перепрыгивая съ вѣтки на вѣтку, звенѣли, какъ ве
селые серебряные колокольчики; на небѣ кудрявились бѣлые барашкиоблака, и хорошо, свѣтло было въ природѣ, и природа эта была рус
ская, своя, родная. У Лидіи Алескандровны даже слезы задрожали на рѣсницахъ. Гордость, любовь, вос
торгъ и негодованіе переполняли грудь. Хотѣлось живого теплаго слова, до боли хотѣлось приласкать ре
бенка, но мужъ былъ холоденъ, какъ мертвецъ, онъ не могъ раздѣлить ея чувствъ, а въ чужеземномъ лепетѣ Марочки ей постоянно слышался какой-то мучительный затаенный упрекъ, точно ребенокъ жаловался ма
тери, зачѣмъ она избрала ей въ отцы иностранца.
— Конечно, я виновата!—съ го
речью думала Лидія Александровна— Я... я и никто больше!... Увлеклась этимъ крахмальнымъ проходимцемъ. Вѣдь мы чужіе; больше—мы враги... и этотъ врагъ-отецъ моего, моего кровнаго ребенка!..
Въ эту минуту она ненавидѣла Штейна.
Такъ прошелъ мѣсяцъ, другой, третій.
Кровавый призракъ войны все шире и шире развертывалъ надъ земнымъ шаромъ свои огненныя крылья. Отъ столицы до послѣдней деревушки только и говорилось, что о войнѣ, про войну и о томъ, что творится около нея. Тысячи несчастныхъ обезумѣв
шихъ бѣженцевъ стремились въ глубь Россіи, неся съ собой ужасныя вѣсти о германскихъ грабежахъ и звѣр
ствахъ. Еще большій наплывъ былъ раненыхъ и больныхъ. Вся Россія обратилась въ какую-то исполинскую оранжерею, гдѣ вмѣсто цвѣтовъ рас
пускались печальные, бѣлые флаги съ красными крестами. Появились и
плѣнные. Часть ихъ была прислана въ тотъ городъ, въ которомъ жила Лидія Александровна.
Точно стая волковъ, шли они подъ конвоемъ со станціи. День былъ морозный, солнечный. На снѣгу рядомъ съ людьми двигались густыя сап
фирныя тѣни и отъ этого казалось,
что плѣнныхъ идетъ по улицѣ вдвое больше. Толпы любопытныхъ останавливались на тротуарахъ, при
стально разсматривая невиданныхъ гостей. А сѣрыя кепи и черныя каски продолжали идти, понурившись, спря
тавъ руки въ рукава. Видно было, что имъ холодно, страшно и одиноко въ чужомъ, непріятельскомъ городѣ.
Лидія Александровна, какъ разъ сидѣла въ это время съ Марочкой у окна. Штейнъ былъ въ училищѣ.
— Мама, кто это такіе?—спросила Марочка.
— Это, дѣтка, плѣнные.. Не надо, милая, говорить по-нѣмецки. Конечно, языкъ этотъ необходимо знать... такъ для ... изученія нѣмецкихъ писате
имъ пышнымъ осеннимъ разнообразіемъ. Деревья, точно сказочные, одѣ
тые въ парчу и шелка, богачи, щедро разсыпали по землѣ цѣлыми пригоршнями золотыя деньги—листья; не
угомонныя синицы, перепрыгивая съ вѣтки на вѣтку, звенѣли, какъ ве
селые серебряные колокольчики; на небѣ кудрявились бѣлые барашкиоблака, и хорошо, свѣтло было въ природѣ, и природа эта была рус
ская, своя, родная. У Лидіи Алескандровны даже слезы задрожали на рѣсницахъ. Гордость, любовь, вос
торгъ и негодованіе переполняли грудь. Хотѣлось живого теплаго слова, до боли хотѣлось приласкать ре
бенка, но мужъ былъ холоденъ, какъ мертвецъ, онъ не могъ раздѣлить ея чувствъ, а въ чужеземномъ лепетѣ Марочки ей постоянно слышался какой-то мучительный затаенный упрекъ, точно ребенокъ жаловался ма
тери, зачѣмъ она избрала ей въ отцы иностранца.
— Конечно, я виновата!—съ го
речью думала Лидія Александровна— Я... я и никто больше!... Увлеклась этимъ крахмальнымъ проходимцемъ. Вѣдь мы чужіе; больше—мы враги... и этотъ врагъ-отецъ моего, моего кровнаго ребенка!..
Въ эту минуту она ненавидѣла Штейна.
Такъ прошелъ мѣсяцъ, другой, третій.
Кровавый призракъ войны все шире и шире развертывалъ надъ земнымъ шаромъ свои огненныя крылья. Отъ столицы до послѣдней деревушки только и говорилось, что о войнѣ, про войну и о томъ, что творится около нея. Тысячи несчастныхъ обезумѣв
шихъ бѣженцевъ стремились въ глубь Россіи, неся съ собой ужасныя вѣсти о германскихъ грабежахъ и звѣр
ствахъ. Еще большій наплывъ былъ раненыхъ и больныхъ. Вся Россія обратилась въ какую-то исполинскую оранжерею, гдѣ вмѣсто цвѣтовъ рас
пускались печальные, бѣлые флаги съ красными крестами. Появились и
плѣнные. Часть ихъ была прислана въ тотъ городъ, въ которомъ жила Лидія Александровна.
Точно стая волковъ, шли они подъ конвоемъ со станціи. День былъ морозный, солнечный. На снѣгу рядомъ съ людьми двигались густыя сап
фирныя тѣни и отъ этого казалось,
что плѣнныхъ идетъ по улицѣ вдвое больше. Толпы любопытныхъ останавливались на тротуарахъ, при
стально разсматривая невиданныхъ гостей. А сѣрыя кепи и черныя каски продолжали идти, понурившись, спря
тавъ руки въ рукава. Видно было, что имъ холодно, страшно и одиноко въ чужомъ, непріятельскомъ городѣ.
Лидія Александровна, какъ разъ сидѣла въ это время съ Марочкой у окна. Штейнъ былъ въ училищѣ.
— Мама, кто это такіе?—спросила Марочка.
— Это, дѣтка, плѣнные.. Не надо, милая, говорить по-нѣмецки. Конечно, языкъ этотъ необходимо знать... такъ для ... изученія нѣмецкихъ писате