ЛУКОМОРЬЕ

№ 18.

2 мая 1915 г.

Маневръ.

«Корпусу вашему, такимъ образомъ, надлежитъ служить связью ме
жду вышеупомянутыми арміями и быть въ то же время резервомъ ихъ фланговъ, если непріятель предпри
метъ обходное движеніе. Въ случаѣ же накопленія противъ васъ боль
шихъ непріятельскихъ силъ имѣете вы отойти на линію первоначальнаго вашего расположенія, какъ только можно будетъ это сдѣлать, не по
двергая опасности обхода фланга названныхъ армій».
Бухали далеко выстрѣлы, монотонно стучалъ дождь въ окно и бы
стро надвигались осенніе сумерки. Ровный и немного глуховатый го
лосъ адъютанта отчетливо читалъ диспозицію, смыслъ которой онъ уловилъ уже съ первыхъ словъ, но про
должалъ слушать по сорокалѣтней привычкѣ, твердо и неуклонно, слѣдовать предписаніямъ начальства.
Когда адъютантъ замолчалъ, генералъ поднялся съ кресла и, заложивъ руки въ карманы, подошелъ къ окну.
Пятый день лилъ, не переставая, дождь, пятый день плакало сѣрое небо.
Мокрыя черныя деревья парка стояли неподвижно и черныя оголенныя вѣтки ихъ казались сложнымъ узоромъ на сѣромъ полотнѣ неба.
Изъ оконъ виднѣлась огромная
плоская равнина, спокойная и казавшаяся теперь пустынной, а шесть дней тому назадъ вся она дымилась и глухо стонала подъ тяжестью ста тысячъ людей. Шесть дней тому назадъ его корпусъ занялъ ее стреми
тельнымъ наступленіемъ, отбросивъ непріятеля за рѣку.
Запищалъ телефонъ, адъютантъ подошелъ.
— Генералъ К. спрашиваетъ дальнѣйшихъ распоряженій вашего вы
сокопревосходительства, — сказалъ онъ, спустя минуту.
— Пусть смѣнится со своей бригадой и отойдетъ въ резервъ, гене
ралу П. — прикажите заступить его мѣсто, — отвѣтилъ корпусный.
Адъютантъ вышелъ, стараясь не слишкомъ стучать шпорами, и черезъ минуту въ сосѣдней комнатѣ закричалъ телефонистъ.
Уже вечерѣло и сѣрое небо сдѣлалось почти чернымъ, дождь лилъ, не переставая, и вѣтеръ пѣлъ въ трубѣ.
Генералъ прошелся по комнатѣ, напѣвая про себя какой-то маршъ, потомъ снова сѣлъ въ кресло и на
клонился надъ картой. Отыскавъ на ней упомянутые въ диспозиціи пунк
ты, онъ откинулся на спинку кресла и задумался, припоминая всѣ отданныя распоряженія.
Пятнадцатидневный бой прервался
самъ собою, природа побѣдила людей, приковавъ ихъ распутицей къ двумъ узенькимъ бороздамъ, разво
роченной окопами земли. Всѣ мѣры предосторожности были приняты, врагъ не могъ ступить тайно ни од
ного шагу и нечего было ждать, не о чемъ было безпокоиться, и это вынужденное бездѣйствіе какъ-то выбило его изъ колеи.
Три мѣсяца привыкъ онъ къ ожиданію чего-то неизвѣстнаго, къ вол
ненію, три мѣсяца не было у него минуты спокойнаго времени, чтобы подумать о чемъ-нибудь неотносящемся къ войнѣ, и это вѣчное ожида
ніе и волненіе, ночныя внезапныя поѣздки на позиціи, при взлетѣ ра
кетъ, лучахъ прожекторовъ и воѣ снарядовъ, пріобрѣли для него ка
кой-то новый необычайный смыслъ, наполнявшій теперь его жизнь.
Въ первый разъ за три мѣсяца выдался у него свободный вечеръ и онъ какъ-то растерялся, не зная, чѣмъ за
полнить время. А раньше мечталъ онъ о такомъ вечерѣ и ждалъ съ трепе
томъ, думая — вотъ дождусь, напишу женѣ и дочери обстоятельныя пись
ма, лягу пораньше спать, а передъ сномъ почитаю начатую еще въ Петроградѣ и такъ и оставшуюся неразрѣзанной на двѣнадцатой страницѣ книжку моднаго автора.